За три дня до 8 октября, когда должна была начаться высадка англичан на Азорах, я получил из Госдепартамента секретную телеграмму, где мне предписывалось заверить португальского премьера, что США намерены уважать суверенитет Португалии во всех ее владениях, но только если он этого потребует. Я положил телеграмму в сейф и стал ждать. Уже утром 8 октября пришла новая телеграмма, предписывающая дать такие заверения португальской стороне даже без ее требования. Я отправился в португальский МИД, чтобы попросить о встрече с доктором Салазаром. Глава американского отдела принял меня настороженно. Он сказал, что доктора Салазара сейчас нет в столице и вернется он через несколько дней. (Салазар в это время находился на португальско-испанской границе, где встречался с генералом Франко, чтобы информировать его о последних событиях.) Начальник отдела спросил, не могу ли я сообщить, зачем мне необходимо встретиться с премьер-министром. Сообщить я не мог, а лишь намекнул. Несколько месяцев назад мистер Фиш и я, по случаю ввода американских войск в Северную Африку, заверяли президента Португалии генерала де Фрагосо Кармона, что эта акция никак не затронет интересов и безопасности страны и ее владений. Я объяснил португальцу, что нынешний повод для встречи с премьером имеет нечто общее с тем случаем, и эти объяснения удовлетворили его. Он сразу отправил телеграфное сообщение об этом, и через несколько часов я узнал, что Салазар вскоре вернется и встретится со мной 10 октября в 10 часов утра.
10 октября в 9.30 утра, готовясь к намеченной встрече, я получил в посольстве сверхсрочную депешу, которую только что расшифровали. Там без всяких объяснений говорилось, что ни при каких обстоятельствах не следует давать премьеру вышеуказанных заверений, до получения новых указаний. Я не знал, что и делать. Мне удалось добиться встречи с политическим руководителем Португалии, который специально прибыл в столицу, прервав важные дела. Оставалось всего несколько минут до нашего свидания, и что-то изменить было уже невозможно. В полном отчаянии я отправился в скромный дворец, служивший Салазару резиденцией. Мне оставалось только признаться премьеру в получении мной инструкций, смысл которых, к сожалению, несовместим с предполагавшимся первоначально предметом нашей встречи. Однако, чтобы спасти положение, мне пришлось также сказать, что до сих пор, насколько мне известно, никто из американских дипломатов не обсуждал с Салазаром наших двусторонних отношений в военное время. Поэтому я, пользуясь случаем, хотел бы попытаться это сделать. Салазар был явно весьма удивлен таким заявлением, однако согласился меня выслушать. Я решился изложить ему свои соображения о наших общих интересах в атлантическом регионе, и вскоре началось незапланированное, но небесполезное обсуждение этой проблемы. К концу моего визита мой собеседник, как я заметил, воспринял наш разговор не без некоторого удовлетворения, хотя по-прежнему был озадачен моим визитом.
Вернувшись в посольство, я отправил в Вашингтон донесение о том, что я должен был сделать и почему.
В понедельник, 11 октября, ничего особенного не произошло. На следующий день высадка на Азорских островах первых английских подразделений завершилась, и это событие стало достоянием гласности. Португальцы оправдывались перед немцами наличием англо-португальского союза. Однако немцы, естественно, ответили резкой нотой, и в течение недели португальские власти в тревоге ожидали военных акций со стороны Германии на суше или на море.
В следующее воскресенье, 17 октября, я вновь просмотрел телеграммы, поступившие в посольство, и снова обнаружил срочное послание, на этот раз довольно длинное. Там, в частности, говорилось:
«Вам даются указания по поручению президента, которые следует выполнить 18 октября или в любой день после этого, при первой возможности, если за это время не будет предпринято никаких военных действий Германии против Португалии. Как вам известно (мне это вовсе не было известно), мы временно прекратили некие переговоры, чтобы не мешать другим переговорам, которые завершились англо-португальским договором от 17 августа. Наш переговорный процесс имел целью создать возможность использования части Азорских островов для нужд нашей армии и флота. Теперь вам надлежит добиться встречи с д-ром Салазаром, чтобы переговорить с ним о следующих проблемах»…
Далее следовал перечень просьб, далеко превосходящий то, что получили от португальцев англичане даже при наличии у них союзного договора: военно-морская база, база военно-морской авиации, авиабазы на трех островах, прокладка кабелей и сооружение систем связи, создание радарной установки, возможность принятия американских военных кораблей во всех азорских портах и т. д. Такие требования были тогда даже технически неисполнимы для администрации островов и могли оказаться разорительными для их слабой экономики. Я понимал, что Салазар совершенно не готов к чему-то подобному. Возможно, англичане предупреждали его о том, что нам тоже понадобится использовать часть Азорских островов в тех же целях, но они, насколько я знаю, никогда не говорили о требованиях, подобных изложенным. Португальский премьер даже и англичанам уступил не очень охотно и был бы рад, если бы возникший теперь кризис обошелся без серьезных последствий для его страны. Теперь перед ним могла бы встать проблема превращения всего Азорского архипелага в большую американскую военно-воздушную базу даже без тех оправданий, которые предоставляло Португалии существование англо-португальского союза. В этом таилась слишком большая опасность. Едва ли далее можно было бы говорить об официальном нейтралитете Португалии, к тому же принятие таких предложений могло бы вызвать непредсказуемые последствия в соседней Испании. Нельзя исключать и то, что в итоге испанцы могли бы даже принять участие в войне на стороне Германии. В такой ситуации, особенно если мы отказывались заверить Салазара, что будем уважать суверенитет Португалии, он мог даже обратиться за помощью к англичанам, основываясь на том же союзном договоре, и попросить защитить страну от нас, американцев. Черчиллю, с его уважением к традициям и обязательствам, было бы трудно не прислушаться к подобным просьбам.
Я передал это послание английскому послу в Португалии Хуго Кемпбеллу, своему опытному коллеге, с которым мы часто успешно сотрудничали. Прочтя его, он побледнел. Нам обоим ясно было, что создалась угроза серьезного нарушения взаимопонимания между нашими странами.
И снова я не знал, что делать дальше. С указаниями президента не шутят, особенно если они касаются армейских вопросов в военное время. В то же время и выполнить это распоряжение, по моему убеждению, означало бы открыть ящик Пандоры. Я лег спать, так и не решив проблемы, а на следующее утро отослал телеграмму в Вашингтон, пытаясь объяснить, почему я счел необходимым отложить выполнение этих инструкций. Я просил разрешения немедленно вернуться в Вашингтон, чтобы лично изложить свою позицию президенту. Я писал, что не желал бы принимать на себя прямую ответственность за возможные последствия выполнения этих указаний. Два дня я со страхом ждал ответа. Наконец он пришел. Президент не видел оснований для моего возвращения в Вашингтон, и мне предлагалось изложить свои взгляды по телеграфу. Я так и сделал, сочинив длинное послание, в котором описывал вероятные нежелательные последствия нашей позиции в этом вопросе для американо-португальских отношений, а также указывал, что у нас нет предложений, чтобы компенсировать португальцам нарушение ими собственного нейтралитета. Изложил я и условия, на которых, с моей точки зрения, мы могли получить согласие португальцев на использование нами тех же возможностей, которые они уже предоставили англичанам.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
