– Да.
– Вы слышали, что ответил на это Родни Бенкс?
– Да, слышала.
– Он сказал вам, где он получил деньги, лежавшие в его бумажнике? Кто их дал ему еще вечером?
– Возражаю! – заявил Мейсон. – Вопрос некомпетентный, неуместный и не имеющий отношения к делу, основанный на случайной информации.
– Поддерживаю, – быстро ответил судья Майлз.
– Это все, – сказал Норрис.
– Отказываюсь от перекрестного допроса, – сказал Мейсон.
Лоррейн Лоутон сошла с подиума и уступила место Родни Бенксу, которого следом за ней вызвал помощник шерифа.
Свидетель Родни Бенкс появился в зале суда, сопровождаемый невысокого роста человеком, который бежал впереди него и, обогнав своего подопечного, подошел к столу.
– С позволения суда, я – Джарвис Неттл Гилмор, и мне хотелось бы, чтобы в документах зафиксировали, что я являюсь в настоящее время адвокатом Родни Бенкса.
– Хорошо, мистер Гилмор, в документах это будет отражено. А теперь, свидетель, поднимите правую руку и поклянитесь.
Гилмор что-то тихо и быстро внушал своему клиенту, очевидно давая последние инструкции.
Родни прошел вперед, поднял правую руку, произнес клятву, обещая говорить правду, только правду и ничего, кроме правды, занял место свидетеля, назвал свое имя, адрес, а затем повернулся к окружному прокурору с выражением мрачным и одновременно пренебрежительным.
– Я задам несколько вопросов этому свидетелю, если суд мне позволит, – сказал Гамильтон Бергер и повернулся к Родни Бенксу: – Вы помните тот случай, когда были арестованы по обвинению в растрате денег?
– Да, помню.
– Вскоре вы были выпущены на поруки. В тот день, когда вас выпустили, вы получали или не получали деньги от вашей сестры, обвиняемой на этом процессе?
– Возражаю против вопроса как некомпетентного, не имеющего отношения к делу и несущественного, – сказал Мейсон. – Более того, вопрос наводящий и предполагающий упоминание о вещах, не имеющих отношения к данному делу.
– Мы собираемся объединить оба этих случая, – пояснил Гамильтон Бергер. – Что же касается самого свидетеля, он откровенно враждебен в отношении суда, и я имею полное право задать основные вопросы.
– Суд разрешает отвечать на этот вопрос только утверждением или отрицанием – «да» или «нет», – ответил судья Майлз.
– Вы получили деньги от сестры при встрече в тот раз? – спросил Гамильтон Бергер.
– Да, получил.
– Тогда сейчас я покажу вам стодолларовую купюру за номером К00460975А. Была ли она среди тех купюр, которые дала вам ваша сестра?
– Я отказываюсь отвечать на этот вопрос, так как он может инкриминировать мне преступление.
– Скажите, в тот же день позднее вы встретили офицера Стенли Мултона?
– Ну, думаю, это было совсем поздно, где-то после полуночи. Нет, кажется, я вообще встретил Мултона в воскресенье утром, четвертого.
– У Мултона был ордер на обыск вашей квартиры, вы помните?
– Да, был.
– И он обыскал ее?
– Да, обыскал.
– И он изъял у вас эти сто долларов?
– Да.
– Ну а вы, где вы сами взяли эти сто долларов?
– Одну минуту, одну минуту, одну минуту! – занудел довольно громко Джарвис Гилмор, выходя вперед и становясь между окружным прокурором и свидетелем. – Я вам советую не отвечать на этот вопрос на том основании, что ответ может помочь им инкриминировать вам…
– По совету моего адвоката, – насупился еще больше Родни Бенкс, – я отказываюсь отвечать на этот вопрос.
Судья Майлз сказал:
– Подождите минуту, я иначе сформулирую вопрос, мистер Бенкс. Можете вы пояснить, как ответ на законный вопрос расценивал бы ваш адвокат, мистер Гилмор?
– Да, сэр, могу.
– Вы сделали ему откровенное и правдивое признание о всех деталях данного дела? Не так ли?
– Да, сэр.
– И тем не менее мистер Гилмор вас предупредил, что, если вы ответите на заданный вопрос, вам будет инкриминировано преступление?
– Да, сэр, именно так.
Судья Майлз повернулся к Гилмору:
– Вы посоветовали своему клиенту не отвечать на поставленный вопрос, мистер Гилмор, на том основании, что он может быть изобличен… А вы сами подробно ознакомились с фактами этого дела, мистер Гилмор?
– Да, ваша честь.
– В подобных обстоятельствах свидетель не может принуждаться к ответу на вопрос.
– Одну минуточку, – возразил Гамильтон Бергер. – Если суд мне позволит, я хочу сказать, что существует сравнительно новый закон, и я готов проинформировать о нем присутствующих. Я детально изучил факты и обстоятельства данного дела, и по этому новому закону я могу обратиться к вашей чести с письменной просьбой, чтобы вы приказали свидетелю ответить на поставленный вопрос, несмотря на то что он формально может его игнорировать. В одном из пунктов этого запроса я обязуюсь предоставить данному свидетелю иммунитет, снимающий с него вину за любое преступление, в котором он предположительно формально мог участвовать в связи с получением этих денег. Я прошу суд немедленно продолжить слушание дела, а также поставить данного свидетеля в известность о том, что на него распространяется этот иммунитет. Это позволит ему ответить на ранее поставленный вопрос.
– Позвольте, господин окружной прокурор, взглянуть на ваш письменный запрос, – попросил судья Майлз. – Полагаю, что копию этого заявления вы передадите Перри Мейсону как адвокату обвиняемой?
– И адвокату свидетеля – тоже, – ответил Гамильтон Бергер, протягивая судье документ, а Гилмору, Мейсону и Бенксу – его копии.
Судья Майлз внимательно прочел документ.
– Мистер Гилмор! Этот документ, все его параграфы, обеспечивает вашему клиенту полную неприкосновенность и безопасность, страхует от любого формального нарушения закона, являющегося результатом получения от сестры вашего подопечного украденных денег.
– Этого недостаточно, – вступил в разговор Гилмор. – Окружной прокурор задал вопрос, и он может заставить моего подопечного отвечать на него. Но пусть он сначала заявит, что свидетелю предоставляется полный иммунитет от совершенного преступления и в том случае, если оно раскроется, и в результате его ответа на поставленный вопрос…
– Если бы адвокат потрудился прочесть мое заявление до конца, – прервал его Гамильтон Бергер, – то он бы заметил, что следующий его пункт как раз и дает ответ на это его требование. Я пишу заявление обычно стандартно, но тут вставил специальный пункт, чтобы отмести всякие возражения, которые, как я полагал, могут возникнуть в связи со слишком общей формулировкой самого документа. Теперь, когда он отпечатан, вы видите, господин Гилмор, что вашему подзащитному гарантируется неприкосновенность от обвинения в любом преступлении, раскрытом при ответе на прямой вопрос, на который ранее свидетель отказывался отвечать, боясь, что ответ смог бы подтвердить его участие в этом преступлении.
– Очень хорошо, – ответил судья Майлз. – Продолжим слушание дела, хотя думаю, что это есть дух закона, а я должен придерживаться его буквы. Итак, мистер Бенкс, вы заявили, что, отвечая на этот вопрос, вы можете формально оказаться замешанным в преступлении?
– Да, сэр.
– Именно так вам советовал ваш адвокат?
– Да, сэр.
– И вы отказывались отвечать на этот вопрос единственно по той причине, что это будет вменено вам в вину?
– Да, сэр.
– Мистер Бенкс, как вы слышали, мистер Гамильтон Бергер, который является высококвалифицированным специалистом, и суд это подтверждает, а также является законно избранным действующим окружным прокурором по закону и, имея власть, данную ему законом, предоставил вам полный иммунитет от обвинения в любом преступлении, которое может быть раскрыто в результате того, что вы ответите на заданный вам вопрос. При данных обстоятельствах суд заверяет вас, что иммунитет вам предоставлен, и, следовательно, по закону, вас больше не охраняет другая статья закона – о самооговоре. Принимая во внимание это и тот факт, что вы получили полный иммунитет, теперь это уже ваш долг – ответить на заданный вопрос.
– Да, сэр, – ответил Бенкс.
– Вы достаточно хорошо вникли в ситуацию? – спросил судья Майлз.
– Да, сэр.
– Хорошо. Вас спросили, где вы получили сто долларов, которые офицер Мултон изъял у вас?
– Суд не должен изменять формулировку вопроса, – встал Мейсон. – Ведущий протокол секретарь суда должен прочесть первоначальный вариант данного вопроса свидетелю.
– Пожалуйста, прочтите вопрос, – с раздражением попросил Майлз. – Вы увидите, что первоначальная запись вопроса в принципе не отличается от только что услышанной вами формулировки. Я просто хочу быть уверен, что свидетель осознал свое положение и тот факт, что ему дарована неприкосновенность. Думаю, что и суд, и адвокат свидетеля полностью оценили ситуацию. В прошлом были случаи, когда конституционная гарантия против самооговора нарушалась. Те, кто отказывался отвечать на вопросы по совету своих адвокатов, боявшихся вовлечь своего клиента в формальное преступление, действовали в пределах своих законных прав. Теперь, по новой статье, закон разрешает окружному прокурору даровать свидетелю неприкосновенность и, таким образом, избегнуть любой ловушки, которая может быть расставлена несговорчивому свидетелю.
