— То есть, они приложили все усилия, чтобы никто не узнал, что ты стал егерем?
— Давай по порядку. Когда мы с дядей сказали им о случившемся, мама очень расстаралась. Меня натурально похоронили в семейном склепе, — егерь нервно рассмеялся, его глаза весь монолог были насмешливо прищурены. — И погнали авадами с дядей из дома. Я стал жить с ним, но потом познакомился с Грейбеком. Понимаешь, когда ты молодой и горячий, но просто никто, без имени и семьи, то очень хочется доказать, что ты чего-то да стоишь. И с дядей поругался именно тогда и пошел в стаю. Я думаю, мама предприняла все, что было в ее силах, чтобы никто не узнал, что оборотень в стае Грейбека — это ее сын, МакНейр. Такое клеймо на славном семействе!
— Почему ты не обратился к Уоллесу МакНейру, чтобы он дал тебе работу получше? Ты так хорошо сдал все экзамены, наверняка, он бы мог, — спросила Гермиона, пораженная этим рассказом. Вместо ответа Скабиор гиенисто засмеялся. Она на всякий случай проверила, хорошо ли держатся ли чары неслышимости на кабинете.
— Мерлин, ты прелесть! Думаешь, дядя бы очень обрадовался восставшему племяннику-оборотню, которого-то из своей семьи прогнали?! Возможно, если бы перед ним стоял МакНейр, он бы привел меня к Волди, — мужчина усмехнулся горько, — но Скабиор — вшивое отрьебе из лесной шайки. Мы встречались несколько раз в Министерстве. Я видел по глазам, что он узнал. Но я егерь, а он вхож в Ближний круг. Нужно ли говорить…
Мужчина замолчал, вертя пробирку с зельем в руках.
— В чем тогда смысл так печься о чистокровности, если семья вообще никак друг другу не помогает? — волшебница была изумлена до глубины души. — Мерлин, сколько в жизни я натерпелась за свой статус грязнокровки, и кто был судьями? Да они же психи все!
Скабиор засмеялся.
— Ты не понимаешь, кровь, она сотнями лет подвергается тщательной селекции, чтобы не допустить ни капли маггловской. Сотни лет люди рожают строго от определенных Фамилий, создают Священные 28 и ауру превосходства. И тут появляешься ты, такой весь из себя умник, который берет и портит то единственное, что в тебе важно — свою кровь — ликантропией. Все! Она отравлена. Ее нельзя дальше передавать, а если учесть, что МакМанусы так закончились на Пие, то я поставил нашу семью под угрозу исчезновения. Но Каллум там старается, насколько я знаю, у него уже четверо детей, — егерь хохотнул, но выглядел он при этом не сильно веселым. Дела давно минувшие накрыли его с головой.
— Твой брат не пытался тебя найти? — с непонятной ей надеждой спросила Герми. Она не хотела жалеть егеря, не должна была, но история взаимоотношений в его семье была по истине чудовищной.
— Не, он тоже чистокровный на всю голову, — мотнул головой Скабиор. — В общем, теперь ты знаешь, что я как бы МакНейр, но как бы мертвый, как бы егерь, опять же мертвый. Забавно жизнь повернулась, должен заметить, — усмешка была почти осязаемо горькой на вкус. Пробирка в руках егеря вертелась все сильнее. Да он нервничал! Но у Гермионы остался один вопрос, который она очень хотела задать. Она подошла к нему ближе и посмотрела в глаза.
— Почему тогда ты не пришел к нам?
— В Орден Феникса? — Егерь посмотрел на нее в ответ своими льдистыми глазами насмешливо. — Да потому что я ненавидел волшебников! Ненавидел всех, и мне было совершенно все равно, что с ними делать. Я не хотел спасения волшебного мира. Я хотел его уничтожения. Хотел увидеть, как горит это все! — Скабиор распалился и порывисто встал, быстро сокращая расстояние между ними. Гермионе хватило самообладания, чтобы не сделать шаг назад. Они опять были слишком близко. Она заглянула в горящие ледяным огнем глаза оборотня. — Потому что я не человек, Гермиона, я темная тварь! И не герой, как ты. Все произошедшее — только моя ответственность, потому что, мне определенно, стоило быть более… — он глубоко вдохнул запах ее волос, — разумным. Но, кажется, уже поздно.
Она не поняла, было ли последнее слово сказано с вопросительной интонацией, однако решила не уточнять. Оборотень рядом тяжело дышал, стараясь успокоиться. А она помнила, что случилось последний раз, когда он был таким, и просто замерла, покрепче перехватив палочку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Минуты тянулись крайне медленно. Они все еще стояли не разделенные и локтем воздуха, однако не касались друг друга.
— Как мне стоит тебя называть? — осторожно спросила она.
— А кого из мертвецов ты бы предпочла? — наконец-то, иронично чуть улыбнулся оборотень.
— По мне, так Крейг это хотя бы не «струпьяр», — Гермиона вложила в эту улыбку все свое лукавство, игриво заглянув ему в глаза.
— Да, не кличка, принятая у моих блохастых товарищей, — растягивая слова, приторно сказал Крейг. Вроде как, кризис миновал. Гермиона села за свой стол. Егерь остался стоять рядом. — Слушай, я кое-что разузнал по своим волчьим контактам. Ты можешь сейчас пойти со мной?
— Куда? — Гермиона нахмурилась.
— М, я устроил закупку кровятки. Мы с тобой покупатели, а на продавца нужно посмотреть. Я бы его допросил, — девушка в ужасе посмотрела на такого деятельного Скабиора, тот невозмутимо выдержал ее взгляд.
— Ты хочешь, чтобы я пошла с тобой так? — она указала на себя.
— Ну что ты, я приготовил тебе оборотку. И себе, — он улыбнулся с плохо скрываемым энтузиазмом. Видимо, засиделся в Шотландии.
— Хорошо. Какой план? — в шоке сама от себя вдруг сказала она.
— Мы прибудем в Мандрагору. Посмотрим, кто продавец. Потом я бы его доставил кое-куда и немного поболтал. Возможно, нам придется применить силу. Давай только из Министерства выйдем.
Глава 8, в которой жутко и жадно
Когда они вместе аппарировали в дом егеря, Гермиона поймала себя на странной мысли. Она слишком уж доверяла ему без каких-либо причин. Человеку, между прочим, своими руками передавшему ее Беллатрикс для мучений. И вот она, всегда такая осмотрительная и логичная, дает согласие непонятно на что. Идет за ним без вопросов. Неужели чувство делает людей такими беспечными? Герми смотрела за тем, как мужчина наполнил две пробирки из котла с оборотным зельем. В один фиал он положил короткий белый волосок, а во второй длинный каштановый. Первый он выпил сам, а следующий передал ей.
Гермиона проглотила зелье и поморщилась. Последний раз она применяла его 5 лет назад, с тех пор вкус лучше не стал. Они переглянулись. Егерь превратился в белобрысого бугая с простым, абсолютно не запоминающимся лицом. Она легким жестом руки трансфигурировала фиал в зеркальце, чтобы посмотреть на себя. Получился весьма симпатичный мужчина с темными волосами, подстриженными под каре.
— Надеюсь, мой волос ты не будешь использовать для ограблений? — девушка сердито посмотрела на него, заодно попробовав чужой голос. Она впервые превратилась в мужчину. Было немного непривычно.
— Ну что ты, нет, конечно, — он постарался изобразить свою мимику на чужом лице, вышло не очень. Вместо невинного хлопанья глазками бугай угрожающе воззрился на нее сверху вниз. — План такой. Сейчас аппарируем в Мандрагору. Там нас будет ожидать человек, мы с ним поболатем, потом я спрошу, что есть еще и отвлеку его. Когда он потеряет бдительность и оставит палочку, ты заходишь за спину и прикладываешь Петрификусом. Мы аппарируем сюда и пытаемся поговорить более приватно, — егерь улыбнулся холодной своей улыбкой и взял ее за предплечье.
Они очутились на уже знакомой ей полянке перед трактиром «Немая Мандрагора». В этот раз пошли к двери номер 3. Скабиор зашел первым. Гермиона последовала за ним, держа палочку наготове в рукаве мантии.
В темноте кельи их уже ждал мужчина невзрачного вида. Он стоял у стола, на котором расположил свой портфель.
— Джентльмены, добрый день.
Скабиор значительно кивнул, Гермиона последовала его примеру. Они подошли к столу.
— Есть все, что я заказывал? — от баса, которым разговаривал персонаж Скабиора, загудели стены.
— Да, кровятка плотоядная двести унций, 100 галеонов, — Скабиор вынул мешочек из-за пазухи и положил его на стол. Продавец пересчитал монеты и открыл портфель, доставая из него явно уменьшенный деревянный ящик.
