— Таких почти не осталось! Мы всех убрали, — яростно воскликнула Грейнжер.
Скабиор пожал плечами:
— Всех, да не всех. А незаконные каналы сбыта всяких редких опасных штук от людей Волди перешли к Министерству. Вот тебе и кадровая перестановка! — засмеялся егерь, затягиваясь трубкой. — Хорошо, что ты была со мной, иначе бы не поверила, что в твоём святом министерстве завелись черти, — егерь подмигнул.
— А ему можно верить? — с сомнением произнесла Герми, наблюдая за жемчужным дымом, исходившим от его трубки. Опять этот горький вишнёвый запах. Она втянула его в лёгкие, стараясь не закашлять. Запах напомнил ей их последнюю встречу в его доме. Память услужливо подбрасывала похабные картинки, Гермиона сильно зажмурилась, прогоняя наваждение. Скабиор, конечно же, заметит это.
— Мне кажется, то, что он знает, что я жив, должно показать тебе, как я ему доверяю. Мы работаем вместе долгие годы, — он смотрел на неё очень внимательно. — Ты в порядке? Здесь достаточно высоко, не кружится голова?
Кружится от тебя, болван.
— Да, немного. Ничего страшного, если мы закончили, я аппарирую домой, — старалась говорить максимально спокойно.
Егерь изогнул одну бровь, вопросительно смотря на неё:
— Спасаешь свою душу, Гермиона?
— Хотя бы свой брак! — гордо вскинула голову с вызовом, смотря в эти льдистые глаза. Скабиор затянулся:
— Что ж, это похвально. Надеюсь, ты преуспеешь. Это же твой очередной долг, — ядовито сказал он.
— В смысле очередной?! Я люблю Рональда и мы скоро поженимся, наконец-то, — Гермиона насупилась. Проклятый егерь хочет просто развести её на секс. Если бы он реально этого хотел, то уже бы сделал, а ты бы и пикнуть не посмела, подсказало доброе сознание.
Скабиор усмехнулся:
— Как можно быть такой умной ведьмой и одновременно столь слепой? Тебе не кажется, милашка, что ты живёшь не своей жизнью? Приходит ли в твою прекрасную головку, что ты просто плывешь по течению?
— Прости пожалуйста, напомни мне кто ты такой и почему я должна тебя слушать? — сердито сказала ведьма. — Уж не тот ли ты самый егерь, из-за которого моей руке всегда будет красоваться это?! Ты сдал нас Малфоям!
Она в бешенстве задала рукав мантии, оголяя свои шрамы. Егерь спокойно смотрел на неё, очищая трубку от табака и убирая в карман мантии. Он взял её руку и поцеловал надпись Грязнокровка. Девушка в ужасе уставилась на него.
— Мне очень жаль, я не хотел, чтобы ты пострадала, — пожалуй, такого выражения его лица она не видела ни разу. Можно сказать, что егерь раскаивался, слова шли от сердца.
— Спасибо, что изволил извиниться, но ты опоздал лет так на пять! Из-за тебя погиб Добби! Из-за тебя столько людей…
Герми не договорила. Нервы начали сдавать. Слёзы задушили ведьму, она принялась всхлипывать, силясь сдержать рыдание, рвавшиеся из груди. С неё хватит! Жизнь была такой простой и понятной до встречи с чертовым егерем. Оборотень обнял её.
— Мы были по разные стороны баррикад, Гермиона. Если я о чем и жалею в жизни, то, поверь мне, только об этом, — тихо сказал он ей в волосы, вдыхая их чудесный аромат. — Мне следовало бы взять тебя и аппарировапть в безопасное место.
Гермиона покачала головой.
— Ты и сейчас ничего не понимаешь, Скабиор, — с надрывом сказала она, — речь идёт не о тебе, или мне, тогда на кону стояла судьба всего волшебного мира. Я ни за что не стала бы отсиживаться где-то, пока мои друзья гибли в битве за Хогвартс!
— Конечно, ведь ты всегда берёшь на себя ответственность за все происходящее. И даже думать не хочешь сделать хоть раз что-нибудь для себя самой. Этот твой Хогвартс, Очкарик, Рон, эльфы — все ради них, да? А где в этом, скажи мне на милость, Гермиона Грейнджер?!
— Во всем выше перечисленном я и есть! Это делает меня человеком! Ты просто не в силах понять, что такое любовь и жертвенность! — воскликнула она.
Они стояли в полной темноте, освещенные одиноким шариком света. Он все ещё обнимал её, а у Гермионы не было сил оттолкнуть мужчину, хотя гордость молила об этом. Она только вдыхала его запах — дымная вишня, кожа, виски. Так захотелось окунуться в него полностью, замереть в этом мгновении навсегда.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Я понимаю, что мне нечего тебе предложить. Разве только свой нюх и помощь в расследовании, — в голосе Скабиора не было ни капли иронии, только горечь. — Хотел бы дать тебе больше, но ты продолжаешь все отрицать.
— Отрицать что, Скабиор? — Гермиона решительно не понимала к чему он клонит.
— Что ты хочешь меня, что я, мерзкий егерь нужен тебе прямо здесь и сейчас! — он тоже распалялся. Запах мускусной кожи становился сильнее.
— Я. Выхожу. Замуж, — по слогам, угрожающим тоном зашипела девушка.
— К. Черту. Уизли! — переняв её манеру разговора, запальчиво сказал егерь. — Если бы ты правда так любила своего рыжика, как поешь об этом, то уж давно бы сдала меня аврорам. Я честно говоря до сих пор крайне удивлён тому факту, что ещё не торчу в Азкабане!
Лицо Гермионы отражало готовность сию же минуту исправить это упущение. И будь, что будет! Скабиор холодно рассмеялся, глядя на неё.
— Хорошо, будущая миссис Уизли, — ох, сколько яда он вложил в обращение, — Мэм, за сим разрешите откланяться. Если вдруг вам понадобятся мои услуги, Вы знаете, где меня найти, — с ледяным бешенством отчеканил егерь и аппарировал, оставив ее одну в кромешной темноте. Она отправилась домой.
* * *
Гермиона праздновала победу. Она отбила наступление егеря, смогла поставить его на место. Но радость от этой победы была блеклой и горькой.
Смутные чувства поселились в ее душе. Она не хотела признаваться себе в этом, но все же Скабиор был прав. Постоянно думала о нем, не могла прогнать облик оборотня из своей головы. Это только из-за дела, только поэтому. Во всем виноваты те дурацкие сны! Я не…не могу…
Что может быть глупее, чем влюбиться в своего врага?
Что может быть унизительнее для памяти мёртвых друзей, чем её отношения с человеком из Армии Волди? Она улыбнулась, поймав себя на использовании его словечка. И тут же одернула себя привычным образом.
Вечно ты переживаешь, Гермиона, о том, что о тебе подумают окружающие. Вот и сейчас ты думаешь не о своём счастье, а что сказал бы
Ремус. Счастье. Но… какой ценой?
Будет ли она счастлива с ним, если их связывает только страсть. Сможет ли она бросить все — Рона, работу, свой привычный круг общения, в котором она варится с самого поступления в Хогвартс.
Она пыталась представить себе момент объяснения с Роном. Как он будет переживать, как Гарри и Джин будут уговаривать её передумать и не пороть горячку. Герм закрыла горящее лицо руками. Какой стыд. Нет, нет, нет. Она не сможет вынести этого.
Сможет ли она всю жизнь скрывать свою любовь? Мальчишки наверняка разузнают о егере, и вне каких сомнений попытаются, если не убить, то покалечить, особенно когда признают в нем того самого. Она вспомнила взгляд Гарри. Нет!
А работа… Работать в Министерстве, а вечером спать с беглым преступником. Она была идеалисткой, такого допустить нельзя. Чём она тогда лучше своих предшественников? Где же здесь дивный, новый мир?!
Вконец раздосадованная мрачными размышлениями, девушка уронила голову на кухонный стол. Насколько жизнь была проще, когда Егерь жил только внутри головы.
Пришедший домой, Рон давно не видел невесту столь подавленной. Он обнял её, но вновь учуял странные духи её коллеги.
— Ох, Герми, этот запах. Я же просил тебя ими не пользоваться, они абсолютно ужасные.
— Извини, мы просто сидели в одном кабинете, — на голубом глазу соврала она, накрывая на стол. Приготовленная Сиршей, индейка стояла в духовке. Гермиона разрезала её на порционные кусочки и положила их Рону в тарелку. Она села рядом и положила руку ему на колено.
— Слушай, а давай устроим свадьбу через пару месяцев?
Парень поперхнулся. Обычно она не была такой торопливой. Но глядя в ее расстроенное лицо, ошарашенный, Рон с набитым ртом ответил:
