— Вижу, не с пустыми руками вы ко мне пожаловали. — Жеткич присел напротив меня, с интересом рассматривая мой презент.
Эх, давненько я не брал в руки шашку, шутка. Дело в том, что я уже давно хотел ввести в обиход этого мира такую, пусть вроде бы и мелочь, но приятственную моему сердцу игру как шахматы. Нет, я конечно не гроссмейстер, и даже постеснялся в детстве на разряд сдать, но вот с дедом в свое время рубился, что называется не на жизнь, а на смерть. В наши дни шахматы как-то незаслуженно отошли на второй план, уступая куда более интеллектуальным играм вроде «зумы» или швыряния пингвина на длинные дистанции, но мне как-то удалось через года и десятилетия, даже на свеженький смартфон, всегда заносить этот древний батл для ума. Почему с компьютером играл последние дни своей жизни? Ну… Тут наверно все же моя вина, прямо как в том старинном анекдоте, когда жена спрашивает у мужа: Ты чего это, мол перестал с соседом играть? Тот который муж, так задумчиво глядя в окошко и говорит: а ты бы стала играть с человеком, который все время мухлюет, подзуживает партнера, а проиграв, устраивает истерику? Та, взмахнув руками: нет, конечно, не стала бы! Тот который муж, потирая переносицу: вот и он перестал.
Да, не люблю проигрывать. Прям расстраиваюсь от этого, причем в карты там или компьютерные игры совершенно, что называется, «монописуально» воспринимаю победы и поражения, а здесь прям вскипаю. Могу даже внезапно доску захлопнуть, прихватив любопытный нос противника, за что быстро и растерял своих оппонентов. Благо здесь я надеюсь у меня серьезных противников пока не предвидеться, ну да и с совсем не разумными играть ведь не интересно.
— Занятно. — Сер Жеткич, еще раз оглядел доску после моих объяснений правил игры. — Давайте попробуем, никогда ни о чем подобно еще не слышал. Откуда вы говорите, знаете эту игру?
— Из книг. — Ишь ты, какой хитрован, ненавязчиво так вопросики вбрасывает. — Говорят старинная игра, придуманная где-то в халифатах.
— Похоже на правду. — Он кивнул. — Иначе бы фигурку слона заменили, на какого ни будь быка или медведя. Так можно? Я правильно двигаюсь?
— Конечно можно! — Ну, ребята не надо снисходительно хмыкать, так называемый детский «мат», я сам от деда в свое время не раз получал.
— Все что ли? — После минутной паузы и разглядывания доски спросил он.
— Ну да, вы покойник. — И вот так вот красиво домиком бровь и снисходительную улыбочку.
— Занятно. — А лицо то каменное, чуть ли не желваки на скулах бегают. — Еще?
— Конечно, сер! — Помогаю вновь расставлять фигурки.
Мы вновь и вновь расставляли фигурки, а я с не приязнью в сердце стал замечать, что с каждым разом партия все продолжительней и опасней. Мой оппонент рос прямо на глазах, огрызаясь не на шутку.
Хорошие денечки наступили, если не считать, кровопролития что повсеместно наполнило мои земли. Прямо сказочные деньки. Я в шахматы играю, бабки меня на пару откачивают, возвращая к жизни, народ гибнет, навки получают по полной. Даже не знаю, как все это описать. Впервые себя почувствовал на вершине пирамиды. Я вроде как знамя, вроде как решаю и при всем при этом, могу прекратить все это либо же ухудшить ситуацию во сто крат. Чья это война? Из-за чего гибнут мои люди? Остыл, наверно остыл. Простил? Нет. Не могу, правда не могу, пробовал, осмысливал, но не в силах простить гибель близких и разорвать этот порочный круг. А хочется, порой реально хочется быть выше своих страстей, отстранится и вроде как наблюдать за собой со стороны, поступая всегда верно и правильно. Но увы.
— Пей это, это, это и это. — Бабушка Априя вечером принесла мне ряд пузырьков с травяными настоями. — Ну и пока морщишься, кривляешься и проклинаешь меня в душе, рассказывай ка родненький, правду сестричкам.
В комнату вошла Мила Хенгельман со своим уже арсеналом полезностей, дожидаясь очереди что бы влить и свою толику заботы в меня.
— Ульрих-Уно. — Мила покачала головой. — Ты полон сюрпризов, очень интересно послушать будет.
Интересно? Ну что ж, так значит так. Слушайте историю мальчика, который однажды открыл глаза в дремучем лесу в забытой богом деревеньке. Слушайте бабульки, скрывать не стану. Врать не буду, по крайней мере, вам и сейчас, здесь и сейчас я лишь познакомлю двух бабушек с двумя мальчиками. Не больше, пока не больше, кое с кем другим вам знакомится, пожалуй, еще рановато. Да, наверно еще рановато.
— Значит ты не ты. — Мила сидела слушая и постукивая спицами.
— Мало того, что он не он, так он еще и сейчас скорей всего не тот за кого себя выдает. — Хмыкнула Априя, заканчивая свои оздоровительные процедуры надо мной. — Ты только глянь на него и то, что вокруг него творится.
— Се`ньер. — Покивала Мила. — Как пить дать душа чужая. Что молчишь, глазищами там посверкиваешь своими? Ничего больше не хочешь рассказать?
— Глупости болтаете, сами не понимаете что говорите. — Ну а что им прикажете правду рассказать? Кто его знает, может и стоило бы довериться, правда, страшновато. Они конечно и сами не ангелы и самим есть что скрывать и чего опасаться, только вот, мой секрет, это мой секрет, пусть уж лучше сидят, гадают. — Заладили се`ньер, се`ньер. Нет никакого се`ньера, нет больше мальчика Уна. Запомните есть только барон Рингмар, и на этом закончим.
— С такими делами и заботами, как бы и барона в скором времени не стало. — Поджала губы Мила, принимая от сестрицы эстафету по оздоровлению меня любимого. — Не могу понять, что я, что покойный Валентин, теперь еще Жеткич и Апри, мы влили в тебя столько сил и стараний, что можно было бы целый полк умертвий с того света поднять на ноги, а ты словно губка все впитываешь и впитываешь, меж тем оставаясь по-прежнему чуть ли не при смерти.
— Вот и я заметила. — Всполошилась Априя. — Я ему вчера почти половину себя слила, а он к утру уже пустой был и сидел кашлял, да в миске кашу баломутил, жрать ничего не хотел.
— Да вы меня закормили уже. — Буркнул я.
— Было бы что кормить. — Покачали они на пару головами. — Ты посмотри на себя кожа да кости. Ты словно таешь на глазах.
— Тебя словно вампир пьет. — Подала голос Мила.
— Или призрак. — Подняла вверх палец Априя.
— Не может быть… — Мила Хенгельман чуть ли не подлетела ко мне, хватая за грудки. — Она же ушла, она точно должна была уйти! Ульрих ты ничего мне не хочешь рассказать?!
— Эм-м-м… — Признаться, я опешил от такого напора. — По идее вы же некроманты, должны были почувствовать, если бы было что не ладно, или я не прав?
— Ты издеваешься? — Мила округлила глаза. — Это же призрак, его так просто не почувствуешь, а этот вообще природный, его создал не мастер темной силы, его создала сама смерть!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
