– Западло это, своих врагов руками ментов глушить.
– Да что ты такое говоришь? – усмехнулся Кабальцев. – Да ваша братия сплошь и рядом нашими руками друг с другом разбирается… Так что ты будь спокоен. Я слов на ветер не бросаю, поэтому сделаю все, чтобы найти и приструнить отмороженных мокрушников. Я пока что на твоей стороне. И молись, чтобы так и дальше было…
– Не нравится мне все это.
– Не в том положении ты, Космачев, чтобы устанавливать правила игры. Эти правила устанавливаю я. Играть по ним тоже буду я… А ты жди результата. И думай, как жить дальше, если твой Чижиков тебя не отмажет. По всей строгости за Яркова ответишь, это я тебе обещаю…
Как наждачкой провел по нему взглядом Кабальцев – аж мурашки по спине пробежали. И его помощник смотрел на Родиона как на врага народа. Во взгляде неприкрытое осуждение. Но заговорил он с ним вежливо, без нажима.
– Мне бы хотелось знать, кого вы подозреваете в гибели граждан Заболотского и Колдунова? – спросил он.
– Как я могу кого-то подозревать, если нахожусь в следственном изоляторе и не знаю, что творится в мире? – с мрачной иронией усмехнулся Родион. – Но чем могу, тем помогу… Спрашивайте, буду отвечать…
У него не было никакого желания помогать ментам. Он сам найдет убийц Витька и Колдуна, сам рассчитается с ними. И никакой Кабальцев его не удержит…
Менты считали, что виной всему Карабас со своей кодлой и «сталинградцы». Родион придерживался того же мнения.
Эти уроды объединились против него. Карабас – это изощренный ум, «сталинградцы» – это мощная ударная сила.
Вместе они способны на многое. И многого добьются – если их вовремя не остановить.
Не хотел Родион помогать ментам. Но в его положении отвергать их помощь – верх глупости. Он из-за решетки будет вести войну с отморозками. Но не сам, а в одной обойме с ментами. Кабальцев – гондон. Но доверять ему можно. Вместе они смогут дать отпор отморозкам.
Глава шестнадцатая
Воры появились поздно ночью. Родион уже думал, что их не будет. Но нет, пришли. Коридорный открыл дверь в камеру и пропустил их внутрь. Только одним этим они продемонстрировали, что в тюрьме для них нет преград.
Их было двое. Первый – мужчина в годах. В темных волосах седина, в черных глазах – кавказская мудрость и несгибаемая воля. Другой – помоложе. Он также производил впечатление сильного и на все сто уверенного в себе человека.
Оба аккуратные, опрятные, одежда чистая, немятая. Едва уловимый запах хорошего одеколона и дорогих сигарет.
Родион поднялся им навстречу. Ответил на рукопожатие.
Пожилого вора звали Агдам. Молодого – Земеля. Родион о них слышал. Не мог не слышать. Хотя бы потому, что эти двое заправляли следственным изолятором.
Воры сели на заправленную шконку напротив той, которую занимал Родион. Тут же образовался Данек с тумбочкой в охапке. И Емеля тут же – в руках пакет с бухлом и закуской.
И чайник уже поставлен – для чифиря.
– Не надо, – покачал головой Агдам. – Потом. После разговора.
Родион махнул рукой, и Данек с Емелей испарились.
– А чифирек заделать можно, – сказал Земеля. – Чифирек будет по кайфу Агдам согласно кивнул.
Чифирь в тюрьме и на зоне – это священнодействие, рядом с которым японская чайная церемония отдыхает. Ни одна беседа не обходится без этого черного тягучего напитка.
Родион предусмотрел все. Электрочайник с водой стоял наготове. И пачка листового цейлонского чая высшей пробы ждала своего часа. В камере был свой спец по этой части. Он уже в работе. Убойный чаек скоро будет подан к столу.
– Будет чифирь, – тихо сказал Родион. – Не «Байкал» какой-нибудь, отвечаю.
Плохой чаек – признак неуважения, а гостям, а за это могут спросить.
– И балычок есть, все путем…
Соленая рыбка к чифирю – особый шик. Япошку бы кондратий хватил от такого расклада. Что русскому арестанту кайф, то японцу – смерть.
Воры одобрительно закивали. Им нравилась осведомленность Родиона в тонкостях блатного чаепития.
Чифирь подали в фарфоровых чашечках. Тоже особый понт. Воры сделали несколько маленьких глотков. Оценили вкус и убойность.
– Нехило, – довольно улыбнулся Земеля. – Теперь можно и поговорить.
– А перетереть есть что, – кивнул Агдам.
Он поставил чашечку на импровизированный стол, достал сигарету, сунул в рот, задымил. Земеля присоединился к нему. И Родион не остался в стороне.
– От Банчика малява пришла, – начал кавказец.
С законным вором по кличке Банчик Родион познакомился года два назад. На одной киче парились. Сблатовались. На воле их отношения только укрепились – на взаимовыгодных условиях. И сейчас Банчик не забыл о нем. Поддержку ему шлет.
– Банчик – уважаемый вор, – сказал Земеля. – Говорит, что косяков за тобой нет. Говорит, что ты правильный пацан. За тебя просит. Чтобы поддержали…
– Только это не обязательно, – покачал головой Агдам. – Ты и сам за себя можешь постоять. Ты себя правильно на этой хате поставил, не вопрос. Это самая размороженная хата была. Чабану сам кум «крышу» делал. Потому и не могли мы к ней подобраться. А ты вот смог. Теперь здесь все в ажуре, все по понятиям, никакого бардака…
– И нам хорошо, – добавил Земеля. – И куму тоже. Чабан у него в печенках сидел. А на место его поставить не мог.
Завязки у него с Чабаном свои, как петля на шее… Короче, это ништяк, что ты отморозков на правилку поставил.
– Даже петухи за меня подписались, – мрачно усмехнулся Родион.
– Ты думаешь, это косяк? – пристально посмотрел на него Агдам.
– Не косяк это. Не косяк… Я что, с петухами кентовался?
Они сами себе отмашку на отморозков дали. Потому что до них они людьми были. А Чабан их всех по беспределу опустил. Издевался над ними, дерьмо жрать заставлял. Поэтому их и приговорили. Я этих козлов забил, а эти добили…
– Ты это, не дергайся, – сказал Земеля. – Предъяву тебе никто не делает. Петухи – они, по большому счету, тоже люди. Их если и можно чморить, то только по делу. А на беспредельных хатах их чморят не за хвост собачий… Да и опускать можно только чуханов непробиваемых и тех, кто за сейф мохнатый зачалился. А махновцы типа Чабана всех кого не лень петушат. А таких махновцев на тюрьмах и в зонах пруд пруди. Из-за этих козлов наши воровские законы в беспредельное дерьмо опускают. Как будто мы, воры, такие лютые.
А мы не лютые. Мы за порядок. Чтобы законы соблюдались.
Чтобы все чин по чину, без всякого беспредела. Чтобы люди на крытках и в зонах по-человечески жили. А беспредельщики – это саранча. Куда ни ткнись – везде эта мразь. Житья не дают. Давить эту мразь надо. Пока совсем наш воровской закон не сожрали… Ты вот это, правильно себя на хате поставил. Порядок у тебя. И на воле ты в большом авторитете. Нам такие правильные пацаны нужны…
– Кому это нам?
– Воровскому братству, – гордо расправил плечи Земеля.
Его окрылял сам факт принадлежности к воровскому ордену.
– А тебе наше воровское братство нужно? – в упор спросил Агдам.
Этот вопрос не из той серии, когда можно отделаться неопределенным ответом. На этот сложный вопрос нужно отвечать «да» или "нет…
– Да, – кивнул Родион. – Счел бы за честь служить вашему братству. Только…
– Что только?
– Роль шестерки меня не устраивает.
– Шестерка здесь не канает. Ты человек очень авторитетный. Целый регион реально держишь. Смотрящему по Заволжску все условия создал…
Когда-то Родиону уже предлагали воровскую корону. Даже назначали смотрящим во Заволжску. Родион принял на себя обязанности третейского судьи – в силу своего авторитета легко разводил рамсы, решал споры, жестко пресекал беспредел. Но законным вором так и не стал. Не решился взвалить на себя эту почетную, но тяжелую ношу Так и уехал в Москву в сане обыкновенного криминального бизнесмена.
Предложений от воров с тех пор не поступало.
– Корону мы тебе предлагать не можем, – сказал Агдам. – Это не наше право. Но вопрос на сходке мы поднять можем.
Объявим тебя положенном, если все будет на мази, станешь законным вором. Банчик за тебя подпишется. Мы с Земелей рекомендации дадим… Ходок за тобой сколько?
– Одна. Шесть годков. От звонка до звонка.
– Статья?
– Правильная статья, воровская… Только в блатных я в зоне не числился.
– Ничего. За тобой сейчас реальный авторитет. Косяки за тобой водятся?
– А вы малявы по мою душу во все края зашлите. Если есть косяки, узнаете. Людям-то видней…
– Это дело, – кивнул Агдам. – Малявы зашлем… И насчет схода пробьем. Может, здесь тебя и коронуем… Ты не думай, мы тебя не уговариваем. Это ты нас должен уговаривать…
– Не могу я вас уговаривать, – покачал головой Родион. – Права не имею. Я ведь изначально не подхожу под вашу воровскую планку. Женат я. И сын у меня есть…
– Жизнь не стоит на месте. И законы меняются. Сейчас не обязательно холостым быть. Это нэпмановские воры на старом стоят. А мы в ногу со временем идем… И бизнесом можно заниматься. В смысле работать… Но в зоне впахивать нельзя. Вкладывать на промке – это западло. А на воле бизнесом заниматься можно. Только чтобы не лоховаться…
