— взрыв был внешним;
— взрыв был донным, т.е. взрывчатое вещество не было прикреплено к корпусу корабля, а находилось на дне моря;
— оценивая объем разрушений, причиненных корпусу корабля, взрыв имел силу, эквивалентную 1—2 тоннам динамита.
Государственная комиссия сначала сделала вывод, что причиной взрыва послужили немецкие мины (тип «R»), остававшиеся на дне со времен Второй мировой войны. Признав также, что безопасность севастопольской бухты с 28 на 29 октября оставляла желать лучшего, государственная комиссия отметила, что нельзя исключать и подводный диверсионный акт саботажа.
Офицеры с других кораблей, базировавшихся в Севастополе, и бывшие очевидцами катастрофы, в неофициальной обстановке говорили о том, что причиной взрыва послужила внешняя детонация заряда взрывчатого вещества, заложенного итальянцами между старым корпусом и новым упрочненным носом (что, по слухам, было сделано перед передачей линкора Советскому Союзу). Другие настаивали на двойном взрыве: внешний взрыв, который инициировали подводные пловцы, и последовавшая за ним детонация заряда, заложенного внутри корабля итальянцами. Некоторые утверждали, что взрывчатое вещество было нанесено тонким слоем между двумя обшивками корабля. Было также предположение, что взорвалась целая гирлянда немецких донных мил, остававшихся в бухте со времен войны, эти мины были якобы активированы в тот вечер опусканием якоря левого борта линкора при постановке корабля на бочку.
Муру всю жизнь посвятил изучению катастрофы линкора и операции по его спасению. Цензоры советского ВМФ блокировали любую попытку напечатать материал его исследований, и, как говорит Муру, точно так же поступают сегодня в Санкт-Петербурге бюрократы старой школы, которые препятствуют огласке подробностей военно-морских катастроф советского периода.
Как письменно свидетельствует Муру, вся ответственность за катастрофу лежит на адмирале С. Горшкове. По мнению Муру, причиной взрыва явилось внешнее воздействие на гирлянду немецких донных мин, вызванное якорем левого борта линкора. После того, как примерно в 18:30 накануне дня катастрофы линкор вернулся в бухту из похода и стал швартоваться, по приказу командира корабля был сброшен якорь левого борта, который должен был обеспечить швартовку линкора у буя № 3. На дно, которое представляло собой жидкую грязь поверх твердой шины, ушло примерно пять с половиной метров цепи.
По мнению Муру, контактные взрыватели мин, покоившихся в грязи, были активированы примерно в шесть часов вечера во время швартовки корабля, однако, с учетом их возраста, они сработали медленнее обычного и отстрочили взрыв до половины второго ночи следующих суток. Подтверждением того, что взрыв не был вызван торпедой или миной, специально установленной у борта корабля, является объем грязи, выброшенной вверх и на корабль, где несколько отсеков были покрыты слоем грязи толщиной в несколько сантиметров.
Большая воронка, обнаруженная водолазами на дне моря под носовой частью линкора, также свидетельствует о том, что взрыв произошел гораздо ниже днища корабля. Муру считает, что среди водолазов, участвовавших в спасательной операции, существовали путаница и замешательство, и некоторые из них дважды докладывали об одной и той же воронке, поскольку не сумели правильно определить свое местоположение на дне моря.
Муру объясняет, что необычный крен и опрокидывание корабля на левый борт, случившееся после удара по правому борту и образованию там пробоины, были вызваны отсутствием водонепроницаемости в носовой части линкора и нарастающим затоплением. Последнее, начавшись с правого борта, распространилось и на левый борт, вызывая эффект заполнения свободного пространства, поскольку отсеки левого борта были открыты. Муру свидетельствует, что на слабую готовность к борьбе за живучесть накладывалось и расположение центрального поста борьбы за живучесть (координационный центр борьбы с пожаром и затоплением), который находился гораздо ниже ватерлинии и поэтому был сразу потерян в результате затопления. Быстро отказали также система громкоговорящей связи и основное освещение, что чрезвычайно затруднило действия по борьбе за живучесть. Устойчивость корабля была еще раньше серьезно нарушена итальянцами, которые в 1937 г. провели модернизацию линкора и подняли ватерлинию на целых полметра, в результате чего ниже ватерлинии получился один дополнительный отсек.
Быстрое затопление помещений подготовки боеприпасов башенных орудий и артиллерийских погребов двух носовых башенных установок главного калибра также способствовали скорому уходу носа корабля под воду. В итоге Муру возлагает ответственность за потерю корабля на командование, не сумевшее немедленно вывести линкор на мелководье. Однако линкор было невозможно сдвинуть, потому что нельзя было ни поднять якорь, ни отсоединить его. Он крепко удерживал нос, хотя имелась возможность использовать главные двигатели, которые находились в двадцатиминутной готовности к работе. Муру отмечает также отсутствие на борту командира линкора капитана 1-го ранга Кухты и старшего инженера (один был в отпуске, другой в увольнении на берегу), что явилось основной причиной неспособности офицерского состава корабля действовать решительно и эффективно бороться с затоплением.
Муру не сомневается, что мины были немецкими донными минами; у него имеется свидетельство того, что на следующий год в ходе тщательной очистки севастопольской бухты было обнаружено еще тринадцать мин. Еще три были найдены в 1957 г., из них несколько на расстоянии 50 метров от места гибели линкора. Эти сведения не предавались огласке, т.к. они свидетельствовали о неполной очистке бухты Черноморским флотом, которым командовал адмирал Горшков.
Неясные обстоятельства, связанные с гибелью линкора, только временно утаивались в те годы, когда советское правительство подавляло распространение информации о трагическом событии. В советской прессе 14.05.1988 г. проскользнули первые сенсационные сообщения о том, что линкор мог быть потоплен в результате диверсионного акта на борту корабля, выполненного КГБ с целью дискредитации ГК ВМФ Адмирала Флота Кузнецова; и о том, что взрывчатку заложили итальянцы до передачи корабля Советскому Союзу в 1949 г.
ЧЕРНЫЙ КНЯЗЬ
Еще более странной была теория о том, что линкор подвергся нападению итальянских пловцов-диверсантов, которые использовали для передвижения под водой человеко-торпеды. Данная теория основывалась на сомнительных свидетельствах. В соответствии с русской традицией искать следы заговора в наиболее серьезных катастрофических событиях своей истории, многие русские до сих пор уверены, что на самом деле на линкор произошло нападение итальянских подводных пловцов-коммандос и руководил этим нападением известный подводный диверсант Второй мировой войны и стойкий нацист Валерио Боргезе по прозвищу Черный Князь.
Дебаты на тему «Немецкие мины или итальянские диверсанты» продолжались до 2005 г., когда очередной вероятный очевидец события представил новые свидетельства гибели корабля. Источник, бывший офицер советского ВМФ по фамилии Бар-Бирюков, привел в своей книге важное доказательство того, что диверсионный акт был совершен подпольной группой бывших итальянских диверсантов времен Второй мировой войны под руководством Боргезе. В книге «Час "Икс" для линкора "Новороссийск"» автор утверждает, что он встречался с последним из оставшихся в живых членов группы итальянских пловцов, которые потопили линкор. Он туманно рассказывает (не называя имен) о своей встрече во Флориде в 1996 г. с неким членом группы, который показал ему общую фотографию всей группы.
В своей книге Боргезе публично хвастался знанием своими подчиненными внутренних заливчиков севастопольской бухты — знание, которое они приобрели в 1942 г., помогая немцам в захвате города. В 1941 г. он работал с известной диверсионной группой «Десима «MAC», которая в том же 1941 г. потопила в Александрии (Египет) британские линкоры «Вэлиэнт» и «Куин Элизабет». Красочное прошлое Боргезе и его открыто высказанное стремление дать реванш за репарации — передачу его любимого линкора «Юлий Цезарь» ненавистным большевикам — делают его идеальным подозреваемым.
Новое свидетельство говорит о том, что нападение на линкор в октябре 1955 г. было серьезным успехом коммандос. Бар-Бирюков далее утверждает в своей книге, что во время взрыва в данном районе находился не только Боргезе и/или его люди, но и неназванное итальянское торговое судно, с которого был высажен он сам и/или его люди. Судно имело на своем борту крошечную подводную лодку, которая называлась «Пикколо», и вошло в Черное море 21 октября. Пройдя Форос, расположенный к югу от входа в севастопольскую бухту, судно высадило членов диверсионной группы, которые приступили к своей грязной работе. Контакт, о котором заявляет автор, с неназванным членом диверсионной группы в 1996 г., который признался в нападении на линкор, наводит на мысль, что это, скорее всего, была работа итальянской разведки, а не итальянских ВМС. Боргезе, который близок к Д. Энглтону, позднее ударился в политику и активно старался восстановить монархию в Италии. Боргезе поддерживали члены секретной антикоммунистической сети «Держись в тени», созданной ЦРУ для противодействия советскому влиянию в Италии. Боргезе был выслан в ссылку в Испанию, где и умер 24.08.1974 г., выпив бокал шампанского с неясной датой изготовления. Некоторые говорили, что Боргезе отравили перед его возвращением в Италию. Очевидно, однако, что тайна гибели линкора не умерла вместе с ним. Новые факты подтверждают версию о саботаже, организованном людьми Боргезе, а близость последнего к ЦРУ допускает возможность диверсионного акта.
