— Страшен. Сильнее он, чем ты и я, мы оба.
И удивился Идас словам брата:
— Кто страшен? Я видел Страх: он — Фобос, спутник бога войны. Стоял он за плечом Арея, пред самой битвой полубогов. И я похлопал Страх по плечу. Скривился Фобос и мне сказал: «Идас, со мной не шутят. Ты, видно, очень юн». Тогда еще раз я хлопнул Страх по плечу и отошел смеясь. Он подозвал на помощь брата — Ужас. И Ужас мне, Идасу, смотрел в глаза, а я смеялся. Я видел Страх. Но как это «страшиться»?
Смолк Идас. И вот раздался из-за тучи голос:
— Идас, Идас!
Но никого на небе и на земле — только туча. Стал Линкей вглядываться в эту тучу. Но ослеплял его какой-то блеск. И снова тот же голос из-за тучи сказал:
— Ты слеп, Линкей!
И туча обратилась в дым. По-прежнему небо было пусто. Тогда в тревоге сказал Линкей:
— Идас, нас слышал Аполлон! Он ослепил сиянием мои глаза. На небе я видел воздушный след его стопы. Он передаст Крониду твои слова. Он не простит тебе Марпессы.
И снова долго всматривался Линкей в даль неба, поверх гор, и сквозь горы, туда, где зыблется незримый для Идаса Олимп.
— Я вижу, Идас: Кронид с вершины преднебесного оплота смотрит на нас. В его руке перун. Брат, не борись с бессмертным Полидевком! Он — сын Зевса.
— И Аполлон — сын Зевса.
— Брат, ты отважен, ты могуч, ты — Идас, но молнии не вынес и Атлант.
— И молнии гаснут.
Не шагают, не бегут, не скачут Бури, а разом, будто со всех сторон, налетят — и завертят, закружат, увлекут все в свой водоворот. И не опомнишься, как уже сам ты стал одним из тысяч крыльев этих Бурь. Такой бурей налетел и Полидевк на братьев Афаридов. закружились они все трое в вихревой схватке-пляске у могильного камня.
Бьются ли, борются ли — не понять: только ухватился Идас за конец своего копья, что пронзило грудь Кастору, хочет вырвать его из рук Полидевка, и кружатся оба, держась с двух сторон за его концы. Хочет Линкей помочь Идасу, но не знает, как ему подступить к Полидевку: кинется к нему, а борцы уже поменялись местами. Ухватился он, наконец, за середину копья, повис на нем: согнулось копье в дугу и переломилось пополам. Отлетели в разные стороны Идас и Полидевк, каждый с обломком копья в руках. Упал от толчка и Линкей и ударился затылком о край могильного камня. Брызнули из его глаз во все стороны лучи, и померкли глаза Линкея.
Что же недоглядел ты, Идас?
Уже подскочил к упавшему Линкею Полидевк, обхватил его туловище поперек, взвалил его себе на плечо и бросился с ним бежать по могильному камню, к его краю, нависшему высоко над морем. Клокочет внизу морская пучина — то поднимется, как грудь при дыхании, то отхлынет и откроет свои каменные зубы чудовища.
Среди тех зубов один зуб выдавался особенно далеко над водой. Обточили его волны водоворота. Словно шпиль подводной башни, злобно торчал он из пены.
На этот зуб упало с высоты тело Линкея. Вонзилось острие зуба в его спину, вышло сквозь грудь наружу, и остался Линкей навек пригвожденным к каменному зубу пучины. Девять валов поднял владыка вод Посейдон, один выше другого, и покрыл ими тело Линкея. Девять валов должны отхлынуть в море, чтобы вновь открылось тело Линкея и торчащий из него каменный зуб.
Отплатил Полидевк Идасу за копье, пущенное в сердцевину дуба-прапращура.
Так ни зверь, ни Смерч-Вихрь не взвоет, как взвыл Идас при гибели брата Линкея. Так взвыл Идас, что сорвался со скалы водопад в дальнем ущелье и затопил убежище речной нимфы Марпессы.
Поздно подбежал ты, Идас, к краю могильного камня.
И тут схватились друг с другом два борца — Идас и Полидевк, чтобы биться насмерть.
Но не знали ни Идас, ни Полидевк, смертны они или бессмертны. Не открыли им этого ни титаны, ни боги.
Разъярен был Полидевк за смерть Кастора. Разъярен был Идас за гибель Линкея. Гнут они свирепо друг друга к земле — и не могут пригнуть. Неодолим Идас для Полидевка. Неодолим Полидевк для Идаса. Ударит кулачный боец Полидевк Идаса в грудь кулаком-молотом, так что мамонт свалился бы замертво, а Идас и не заметит. Нипочем и Полидевку удар Идаса.
Уже дважды отходили борцы от могильного камня и дважды возвращались к нему. И заметил Полидевк, что чем ближе они к тому камню, тем сильнее напирает на него Идас, а чем дальше они от камня, тем натиск Идаса слабее. Стал тогда Полидевк отводить Идаса подальше от могильного камня.
Видит Идас, что одолевает его в борьбе противник. Вырвался он тогда из рук Полидевка и пустился бежать назад, к камню, вскочил на него. И уже на самом могильном камне в третий раз вступили бойцы в смертный бой друг с другом.
Ну и титаны!
Обхватили руки тела, и хочет каждая рука сломать тело. Давит глыба на глыбу. Страшным дыхом вырывается воздух из груди. И бьет молот в кузне сердца двойным ударом. Нет, не уступят друг другу ни сердца, ни тела, ни руки.
Века был недвижим могильный камень. И вдруг покачнулся он под тяжестью тел могучих борцов и чуть сдвинулся с места. Не титан ли, под ним погребенный, шевелится во сне? Пошатнулся Полидевк. Еще больше сдвинулся камень, приподнялся один его край. И услышали борцы словно подземное дыхание.
Вдвое могучее стал вдруг Идас. Теснит, гнет Полидевка. Собрал тогда Полидевк всю свою силу, оторвался от Идаса, ступил с камня на землю, хочет прочь бежать от могильного камня. Тут и свершилось неслыханное. Спрыгнул на землю вслед за ним и Идас и, двойной налившись силой, приподнял тот могильный камень над землею: устоял и бросил им, тяжким, в Полидевка. Не успел увернуться Полидевк. Хотел было отбить громаду руками, но грохнулся под ноги могильный камень, зацепил краем бойца. И упал Полидевк, сын Зевса, на колени.
Тогда загремело глухо в облаках:
— Не прыгай, Идас!
Но не слышит громового голоса Идас. Прыгнул он огромно-неистовый, на Полидевка, опрокинул его и прижал плечами к земле. Еще грознее загрохотало в небе.
Но не слышит и не видит Идас. Перед глазами у него Линкей, пронзенный каменным зубом. Сжал Идас тело Полидевка руками-удавами, навалил его на себя и хотел было бросить его близ камня в расщелину, где земля вдруг открыла свои недра.
Поднял Идас голову к небу. В руках у него тело исполина. Видит — нависают над ним черные космы козьей шкуры, эгиды Зевса, со страшным ликом чудища посередине. А над ликом грозовые глаза в ослепительном сиянии гнева. И огненные ресницы вокруг глаз.
Только раз увидишь ты такие глаза. И в глаза самому владыке мира, Зевсу, крикнул неистовый Идас:
— Не страшусь я тебя, Небодержец! Я поднял прикованный тобою камень. И я, Идас, бессмертен, как ты. Выйду я и с тобою на битву. Не страшусь я твоих огненных ос. Где Линкей, брат мой солнечноокий?
Стих мир. И ударило с неба огнем в землю.
Страшен был удар перуна Зевса. Раскололся пополам могильный камень. Выскользнуло тело Полидевка из могучих титановых рук, и упал на обломки камня Идас.
Тогда спросил громовый голос в небе:
— Что же ты корчишься, неистовый Идас! Где твое бессмертие титана?
Вновь сверкнул огненный трезубец, и вновь спросил голос в небе:
— Слышишь меня, Идас? Ты — как мед для моих огненных ос. Атлант был горше.
В третий раз ударил Зевс с неба, и свергли копья молний тело Идаса в раскрытые недра земли.
Не спрашивай, путник, в Мессении об Идасе. Не спрашивай, где лежит могильный камень. Позабыто давно это место у моря.
Но, бывало, отхлынут в море волны пучины, где томилось пригвожденное к каменному зубу тело титана Линкея, откроется оно взору, и вот откроет тогда Линкей глаза и посмотрит в небо на нового Солнцебога. Метнет он яростно из земных глаз в Аполлона лучи, проникающие сквозь камень и кость. Улыбнется Аполлон, и в ответ пошлет Солнце-бог в глаза Линкея свои золотые небесные стрелы. Ослепнет зоркоокий Линкей. И лежит он, ослепленный, устремив слепые глаза на небесную дорогу, пока не вернутся обратно с моря один за другим девять волн-валов и не покроют его свинцовой влагой, погуляв по морскому простору.
Сказание о титане кентавре Хироне
1
Часть I. Сказание о титане кентавре Хироне-Врачевателе и об Асклепии, мальчике-боге
Сказание о нимфе Харикло и об ослеплении ее сына Тиресия
У пещеры кентавра Хирона, на горе Пелион, умирала старая Харикло.
Некогда была нимфой Харикло, дочь древнего титана Перса. И, как все титаны, была титанида Харикло бессмертной и вечно юной. Но когда боги Крониды низвергли древних титанов Уранидов в тартар, а других, непокорных титанов изгнали на край земли, к Мировой реке-океану, приманила к себе дочь Зевса Афина юную титаниду Харикло, и стала нимфа Харикло подругой небесной богини.
Был у Харикло сын — юноша Тиресий. И таким обладал он проницательным взглядом, что любую добычу мог увидеть сквозь гущу листвы, в глубине речных вод и на самой далекой горной тропе. Но случилось нежданное.
