странами, убил их правителей и стал султаном всех стран. Когда же он потерпел поражение от татар, в этих странах не осталось никого, кто мог бы дать им отпор». Отчасти Ибн аль-Асир прав – завоевания хорезмшахов существенно понизили оборонительный потенциал покоренных земель. Но даже если бы монголам противостояло несколько стран, а не объединенный Хорезм, итог все равно был бы тем же самым.
Примечательно, что в совокупности у хорезмшаха Мухаммеда было больше воинов, нежели у монголов. Численность монгольского войска, принимавшего участие в завоевании Средней Азии, составляла от ста пятидесяти до двухсот тысяч человек, а у хорезмшаха было не менее четырехсот тысяч воинов, правда, большую часть из них составляли ополченцы, сменившие кетмень на копье. Монголы обладали более высокой боеспособностью и высокой мобильностью, которая позволяла им быстро перебрасывать войска из одного места в другое, в то время как значительная часть войск хорезмшаха, рассредоточенных по разным гарнизонам, оказалась запертой в них. Возможно, Мухаммеду следовало не расчленять свое войско, а выступить против монголов всеми силами, но генерального сражения не произошло, и в каждом месте, где проходили бои, монголы имели численное превосходство. Неприятным открытием для хорезмшаха и его подданных стало умение монголов использовать все известные в то время осадные технологии – у Чингисхана служили инженеры и мастера из государства Си Ся, известного также как Тангутское царство, [132] и чжурчжэньского государства Цзинь. [133]
Чингисхан и его военачальники были хорошими тактиками и не менее хорошими стратегами, в то время как хорезмшах Мухаммед военными талантами не блистал. Да, не блистал, потому что завоевывать земли при большом численном превосходстве над противником несложно, а именно так, по принципу «навалились – подчинили», и расширялись пределы государства хорезмшахов. Большинство военачальников хорезмшаха были ставленниками его матери Теркен-хатун, и ожидать от них чего-то выдающегося было нельзя. Умным решением было бы поставить во главе армии одаренного и энергичного Джалал ад-Дина, но при жизни Теркен-хатун принц не пользовался большим влиянием при дворе, поскольку мать его не принадлежала к племени канлы. Кроме того, назначение принца верховным главнокомандующим могло привести к свержению хорезмшаха.
Весной 1219 года, совершив трудный переход через Алтайские горы, монголы подошли к озеру Балхаш. [134] Большинство историков склоняется к тому, что хорезмшаху нужно было давать генеральное сражение сразу же, пока монгольское войско не успело восстановить свои силы. Другие считают, что вражеское войско нужно было заманить вглубь державы и дать сражение в каком-нибудь удобном месте, но вряд ли Чингисхан дал бы себя провести – он всегда перехватывал инициативу.
Первой целью Чингисхана стал пограничный город Отрар, где в 1218 году были убиты его послы. Осада Отрара, начавшаяся в сентябре 1219 года, растянулась на шесть месяцев. «Осажденные бились упорно и сопротивлялись в течение пяти месяцев, – пишет в «Истории завоевателя мира» Ала-ад-дин Ата-мелик Джувейни, [135] перс, служивший Хулагуидам. – Наконец, когда положение военачальников Отрара стало безвыходным, [один из них] Карача начал выведывать у [другого] Гайр-хана относительно сложения оружия и сдачи города… Гайр… не счел разумным заключать мир: «Если мы проявим неверность в отношении своего повелителя-султана, то как мы сможем оправдать свою измену и как сумеем избежать осуждения и проклятий мусульман?». Тогда Карача … когда… ночь накинула покрывало на день, с бо́льшей частью своего войска вышел из города… Доставили его с приближенными к ханским сыновьям, и… они сказали: «Ты не сохранил верность своему повелителю, и нам не будешь верен», и обрекли его со всеми сподвижниками на мученическую смерть… Гайр же с двадцатью тысячами отважных воинов и подобных львам витязей укрылся в крепости… и они продолжали биться до последнего… много из монгольского войска было убито в боях, которые продолжались в течение месяца».
Разумеется, Чингисхан не стал держать все войско у Отрара. Часть его, во главе со своим старшим сыном Джучи, при котором состояли его младшие братья Чагатай и Угэдэй, хан направил вниз по Сырдарье для завоевания лежащих на пути городов с последующим поворотом на Ургенч. Небольшой отряд численностью в пять тысяч был отправлен вверх по Сырдарье, к Бенакету [136] и Худжанду. Сам Чингисхан во главе основных сил пошел на Бухару, что стало неожиданностью для хорезмшаха.
В феврале 1220 года монголы подошли к Бухаре, гарнизон которой насчитывал от двенадцати до двадцати тысяч воинов. Верхушка духовенства, знавшая о том, что монголы уважительно относятся к священнослужителям, склоняла жителей к сдаче города, а командовавший гарнизоном хаджиб Инанч-хан, воин храбрый, но не очень-то умный, решил покинуть город и пробиваться к Ургенчу. Инанч-хан дошел до Ургенча, но вряд ли его поход можно было считать удачным, потому что он оставил на пути почти все свое войско. Оставшийся без защиты город сдался на милость завоевателей.
«На рассвете жители раскрыли ворота города [Бухары], – пишет Рашид ад-Дин, – и люди из имамов и ученых лиц явились к правителю с выражением раболепия. Чингисхан поехал осмотреть город и крепость и въехал в город. Он проскакал до соборной мечети и остановился перед максурой. Сын его, Тулуй-хан, спешился и взошел на мимбар. [137] Чингисхан спросил: «Это место – дворец султана?» Сказали: «Это дом господний!» Он слез с лошади и поднялся на две-три ступени мимбара и приказал: «В степи нет травы, накормите наших коней!» Бухарцы открыли двери городских амбаров и вытащили зерновые хлеба, а сундуки со списками Корана превратили в конские ясли, бурдюки с вином свалили в мечети и призвали городских певцов, чтобы они пели и танцевали. Монголы пели по правилам своего пения, а знатные лица, сейиды, имамы, улемы и шейхи [138] стояли вместо конюхов у коновязей при конях и обязаны были выполнять приказы этого народа.
Затем Чингисхан выехал из города. Он заставил явиться все население города, поднялся на мимбар загородной площади, где совершались общественные праздничные моления, и после рассказа о сопротивлении и вероломстве султана [Ала ад-Дина Мухаммеда II] сказал: «О люди, знайте, что вы совершили великие проступки, а ваши вельможи – предводители грехов. Бойтесь меня! Основываясь на чем, я говорю эти слова? Потому что я – кара Господня. Если бы вы не совершили великие грехи, то Господь не ниспослал бы на ваши головы подобной мне кары!»… Затем приказал поджечь городские кварталы, и за несколько дней бо́льшая часть города сгорела, за исключением соборной мечети и некоторых дворцов, построенных из кирпича. Мужское население Бухары погнали на военные действия против крепости [бухарской], с обеих сторон установили катапульты, натянули луки, посыпались камни и стрелы, полилась нефть из сосудов с нефтью… В конце концов гарнизон очутился в безвыходном положении – крепостной ров был сравнен с землей камнями и убитыми животными… Из канглыйцев оставили в живых лишь мальчиков,
