Я не стал бы его ни о чем просить. Если бы он пришел, я бы приветствовал это, а со временем вы помогли бы ему рассеять его империю.
Фактически, до того, как личность станет бдительной и осознающей, вам не следует требовать таких невозможных вещей. Однако все религии требовали невозможных, противоестественных вещей. Тот человек, очевидно, ушел с виной, с чувством неполноценности, что у него не оказалось мужества. Теперь вы создали рану в нем. Кто же исцелит его?
Люди смотрят на Иисуса, как будто он целитель. Я говорил вам, он создал больше ран в человечестве, чем любой другой человек. Но раны эти очень психологичны; они не на вашем теле, они на вашем уме. И все религии делали так.
Все религии осуждали женщин за то, что у них женское тело. Никого не волновало, что без женского тела не было бы возможности рождения. Даже так называемому Богу пришлось использовать женщину. Странно! Зачем ему понадобилось делать несчастную Марию беременной? И оба были осуждены: и муж, и жена. Имя отца Иисуса вообще редко упоминается. Но когда я посмотрел на всю эту историю, он, похоже, был гораздо более человечным, гораздо более понимающим, чем даже ваш Бог. Бог, по крайней мере, мог бы справиться с девятью месяцами; не было нужды поднимать этот скандал из-за того, что Иисус не сын своего собственного отца. Тот же самый Бог дает заповедь: «Ты не должен совершать прелюбодеяния» — и сам же совершает это. Сам Иисус есть доказательство Божьего прелюбодеяния.
Но такие вымыслы утешают — Бог, который приходит, когда это необходимо. Странно то, что он понадобился в Иудее, в Израиле и не понадобился нигде больше. А Иудея это небольшое место... в нем нет ничего замечательного. Бог избирает жену бедного плотника — а он считается всемогущим... он знает все. Тогда он, очевидно, знал то, что этот мальчик будет распят в возрасте тридцати трех лет.
Зная все это, тем не менее, все религии осуждали женщину, а все их тиртханкары и все их аватары, инкарнации... все родились от женщин. И, тем не менее, мать всех ваших божественных мужчин осуждена. В христианской троице нет места для женщины, фактически, по всему миру с женщиной обращались, как будто она всего лишь товар для пользования.
Но почему женщины приняли это? По той же самой причине вы приняли другие виды рабства: безопасность; муж будет заботиться. Древние индийские писания гласят «Когда женщина ребенок, о ней должен заботиться отец; когда женщина молода, о ней должен заботиться муж; когда женщина стара, о ней должен заботиться сын». Но из-за этой безопасности и заботы вы уничтожаете свободу женщины. И женщины согласились — точно так же как согласились и другие люди — на все виды рабства. Причина попросту в том, что им не хватает сознания.
Все усилие дзен в том, чтобы привести вас к вашему собственному сознанию, и тогда нет необходимости ни в каком писании, нет необходимости ни в каком проводнике. У вас есть свой собственный свет, и соответственно вы можете жить интенсивно, радостно, танцуя. Но люди продолжают пытаться отыскать какого-нибудь проводника.
Для чего Сарджано ходил к У. Г. Кришнамурти? Вдруг тот сможет дать ему истину.
Никто не может дать вам истину.
Истина уже хранится внутри вас.
Вы должны обнаружить ее.
Первый вопрос, заданный одним из саньясинов:
В своей книге «Путь дзен» Алан Уотс пишет:
«Нельзя забывать о социальном контексте дзен. Это первостепенный путь освобождения для тех, кто изучил дисциплину социальной конвенции, обусловливание индивидуума группой.
Дзен это лекарство для болезненных результатов такой обусловленности, для ментального паралича и беспокойства, которые возникают от экстенсивного самосознания».
Возлюбленный Мастер, во-первых, я не вижу никакой нужды изучать социальные конвенции для подготовки к пути дзен. Напротив, попытка изучить мертвые, старые правила демонстрирует глупость.
Почему бы не отбросить их немедленно?
Во-вторых, видишь ли в дзен лекарство для болезненных результатов обусловленности?
Когда бы вы ни читали книгу, вспоминайте человека, который пишет ее, потому что эти слова не приходят с неба, они приходят от индивидуального ума.
Алан Уотс был обучен как христианский миссионер. Это обучение продолжает воздействовать на его попытку понять дзен. И, наконец, когда он подошел немного ближе к дзен, христианская церковь исключила его. Это внесло кризис в жизнь этого человека. Он еще не был человеком дзен, и уже лишился своей репутации христианина. Он такого стресса он начал пить, стал алкоголиком и умер от алкоголизма. Если вы знаете этого человека, вы поймете, почему он говорит то, что он говорит.
Его утверждение, что «нельзя забывать о социальном контексте дзен», попросту говорит кое-что о нем самом — то, что если бы он не забыл социальный контекст и оставался послушным христианином, все могло бы быть лучше. Его интерес к дзен вместо свободы принес ему катастрофу. Но дзен не ответственен за это; он не смог пройти весь путь.
Он пытался кое-как придать дзен христианский контекст.
Это не понравилось ни христианам, ни людям дзен. Они не нуждались ни в каком христианском контексте, они не нуждались ни в каком социальном контексте. Это индивидуальное восстание. Индуист вы, мусульманин или христианин, не имеет значения.
Какой бы груз вы ни несли, отбросьте его. Как бы ни назывался груз, просто отбросьте его. Дзен это депрограммирование.
Все вы запрограммированы — как христианин, как католик, как индуист, как мусульманин... каждый запрограммирован. Дзен это депрограммирование. Поэтому не имеет значения, какого рода программу вы приносите; в какого рода клетке вы жили, неважно. Нужно сломать клетку и выпустить птицу. Не существует социального контекста дзен. Дзен есть наиболее интимное и наиболее индивидуальное восстание против коллективной массы и ее давления.
Алан Уотс неправ. Его понимание дзен абсолютно интеллектуально. Он говорит «это первостепенный путь освобождения для тех, кто изучил дисциплину социальной конвенции». Все вздор. Это не имеет ничего общего с социальной конвенцией. Нет необходимости изучать то, что вы должны отбросить, в конце концов. Нет смысла тратить время. Другими словами, он говорит «сначала заберись в клетку, стань рабом определенной традиции, определенной религии, определенной системы веры, а потом попытайся освободиться от нее».
Он попросту демонстрирует свой ум — бессознательно. Его заключили в клетку и годами обучали как христианского священника. Вы можете изгнать христианина, но для христианина очень сложно изгнать христианство, которое вошло глубоко в его кости, в его кровь. Ему не удалось изгнать его, отсюда его совет для других, кто последует «это первостепенный путь освобождения для тех, кто изучил дисциплину социальной конвенции, обуславливание индивидуума группой». Это совершенно не так.
Не имеет значения, каким образом вы обусловлены. Обусловлены на пятьдесят процентов, шестьдесят процентов или сто процентов — это не имеет значения. Из любой точки свобода достижима. И вы будете должны отбросить это, поэтому чем меньше вы обусловлены, тем лучше, поскольку вы будете отбрасывать небольшой груз. Лучше, если ваша клетка невелика. Но если у вас есть дворец и империя, тогда очень сложно отбросить это.
Когда Иисус потребовал у рыбаков бросить их дела и следовать за ним, они действительно отбросили. Там не было ничего значительного — просто рыбачьи сети, ветхие сети. Хорошая сделка: отбрасывая эту сеть и следуя этому человеку, вы войдете в царство Божье. Но когда он потребовал у богатого юноши бросить все, — «приди и следуй за мной», — богач не решился и исчез в толпе. Что касается обусловленности, чем меньше вы имеете, тем легче это отбросить.
А он требует, чтобы сначала вы были обусловлены группой и изучили дисциплину социальной конвенции. Странно... Нужно ли вам сначала становиться солдатом, лишь для того, чтобы потом выйти в отставку? Если вы не хотите воевать, вы не должны становиться солдатом. Почему бы ни быть чистым? Но он не был чист.
Он был испорчен христианством, и он ожидает — в соответствии со своей запрограммированностью — что каждый сначала должен быть обусловлен, закован, взят в наручники, посажен в тюрьму, — с тем, чтобы он мог насладиться однажды свободой. Странный способ переживания свободы!
Когда вы свободны, не потребуется обусловливания никакой группой, никакой верой. Нет необходимости. Какие вы есть, вы и так слишком обусловлены. Общество не позволяет своим детям, расти как лилии в полях — чистыми, необусловленными. Они загрязняют их всеми своими вековечными условностями. Чем старше условность, тем более драгоценной она считается.
И в противоположность... он делает второе утверждение: «дзен это лекарство для болезненных результатов такой обусловленности».
