— И что, есть уже потенциальные покупатели? — спросил я.
— Два человека, — ответил Берримор. — Они пока думают.
— Н-да, — у меня есть одна жемчужина, но она, во-первых, принадлежит всем и, во-вторых, она отложена на крайний случай. Для того чтобы спасти чью-то жизнь, что неизмеримо дороже, чем сама белая жемчужина. — Ладно, обойдусь своим пока.
— Позвольте полюбопытствовать? — спросил Берримор. Я вытащил обсидиановый нож и положил на прилавок. Обычный нож из куска расплавленного кремния… Взглянув на Берримора я усомнился в этом. На него было страшно смотреть.
— Откуда это у вас? — он взял нож дрожащими руками за лезвие и ручку и осторожно поднёс к глазам.
— Отобрал у жреца.
— А ножны у него были? — сорвавшийся голос предательски его выдал.
— Были, все в перьях.
— А где они?
— А в чём дело? — этому я научился у папаши Каца.
— Дело в том, молодой человек, — чопорно ответил Берримор, — что этот нож родственник кастетам.
— Совершенно не похож, да и нашёл его я на обычном кластере.
— Вот уж не знаю, как он попал к жрецу, но сомнений быть не может. Хотите, продемонстрирую? — загадочно спросил торговец.
— Давай.
— Скажите куда мне попасть им? Я его кину.
— До конца зала ты точно не докинешь, прохиндей. Давай метай в изображение нолда на дальней стене, — предложила Кобра. Берримор демонстративно повернулся спиной к цели и вяло бросил нож, держа за рукоятку через плечо. Я думал, что он упадет через пару метров, но тот, наоборот, развил скорость и стрелой пересёк весь зал, к счастью безлюдный, точно войдя нарисованному на стене нолду между глаз. Сказать, что я удивился, ничего не сказать.
— Как видишь, докинул. Где ножны? — спросил Берримор.
— Ножны остались в Гранитном, они показались мне несколько вычурными. Короче продал я их.
— Кому? — у Берримор дёргался глаз.
— Там сидит один чухонец. Как войдёшь на базар, третья палатка справа. Тебе зачем?
— Предлагаю обмен. Ты мне нож, я тебе кастеты. Туда, куда вы собрались кастеты лучше.
— Стоп, дружище. Откуда ты знаешь, куда мы собрались? — вмешался Бес.
— Вы и не скрывали, — пожал плечами Берримор. — Это тайна?
— Нет. Ножны то зачем тебе?
— Ты чего, Лесник, ни разу его не кидал? — удивился продавец.
— Один раз. Мне тогда ещё показалось что полетел он сперва в другую сторону. Я хотел попасть им в голову, но, когда он вдруг изменил траекторию, решил, что это был принцип бумеранга. Лезвия у него загнутое.
— Попал?
— Да. Потом на нас навалились нолды, прилетел их челнок. В общей суматохе я не заметил, как его подобрал. В итоге он оказался у меня в ножнах. Забыл, наверное.
— Ты не забыл, ты и не подбирал, — уверенно сказал Берримор, — этот нож сам возвращается после броска в ножны.
— Правда?
— Правда и советую запереть его пока, как бы он сам не улетел искать свои ножны. Вот радости продавцу будет.
— Но как? До него не меньше ста двадцати километров.
— Какая малость. Для этого ножа не существует преград, — помощник Берримора сбегал за ножом и положил его на прилавок передо мной. Чем чёрт не шутит, я взял его в руку и крепко сжал.
— Это все его достоинства?
— Ну то, что он рубит, и режет всё подряд ты убедился? Он также, как и его «родственники» придаёт владельцу небольшой тонус. Быстрее заживляет раны, меньше живчика нужно для поддержания организма. Всего понемногу. Так что?Меняемся?
— Лесник, а ты и не знал с каким богатством ходишь, — ухмыльнулся Гном.
— Хорошо. По рукам, — Берримор пододвинул мне кастеты, а я ему нож. Продавец тут же обратился к своему помощнику.
— Ты всё слышал? — тот кивнул и исчез.
— Ты его за ножнами отправил, — спросила Кобра.
— Да.
— Но как он туда доберётся, тем более один? — спросил Бес.
— Весьма просто. На гоночном мотоцикле. И хрен его кто догонит, — улыбнулся Берримор. — Через полчаса он будет уже в Гранитном.
— А если продавец откажется продавать ножны? — спросил папаша Кац.
— Он сделает ему предложение, от которого тот не сможет отказаться, — холодно произнёс Берримор.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Он его зарежет и вернётся с товаром назад, — засмеялась Кобра, — шутка.
— В каждой шутке… а как бы их пристроить? — спросил я, примеривая как разместить кастеты.
— На пояс. Повесить на пояс или прилепить. Но это уже к знахарю, — ответил продавец, что-то прикидывая в голове.
— Я здесь, что надо? — оживился папаша Кац, закрутив колпачок фляжки.
— Браслеты, как и меч Кобры могут держаться просто на поясе или в любом другом удобном месте если их привязать по ДНК владельца, — ответил Берримор. — Я вот лично так и сделаю, когда привезут ножны. Буду сам носить. Кастеты мне ни к чему, а такой нож гарантия от ворюг.
— Так, Лесник садись сюда и держи кастеты в руках, не надевай, просто держи, — я сел и повернул руки ладонями вверх с инопланетным оружием в них. Папаша Кац стоял передо мной и положил руки мне на голову. — Заодно и посмотрю, как твой дар себя чувствует.
В моей голове разорвалась граната. И я тут же упал на дно глубокого ущелья. Кац был невероятно силён, его умение если сравнить с той же Виолеттой, отличалось так же, как сила здорового мужика от трёхлетнего ребёнка. Моё сознание потащило наверх из глубокого тёмного ущелья, наполненного мутной водой, раздвигая лес водорослей пытавшихся поймать меня за ноги. Все эти ростки, как я понял были мои непроявленные умения, их было тысячи вокруг. Как мне потом объяснил папаша Кац, каждое их них может раскрыться и начать пульсировать красным цветом. Задача знахаря увидеть это и дать проявить себя среди тысяч других умений. Иногда можно выбрать из нескольких потенциальных даров, но вот выжимка из кайдзю могла и вовсе отменять любые дары. Я осмотрелся, вокруг меня была только непроглядная темнота, ни одного созревающего дара и только высоко наверху ослепительно блестел яркий абсолютно белый шар. Меня тянуло к нему всё быстрее. По мере подъёма я заметил две крохотные серые искорки, которые поднимались вместе со мной справа и слева от меня. И через секунду я достиг шара утонув в нём. Искры тоже нырнули в него и потухли. Я открыл глаза.
— Всё, Лесник. Можешь лепить свои игрушки на любой участок тела, даже на жопу, — проскрипел Кац. — Взять бы с тебя за приём на поллитра.
— Возьми янтарём лучше и сделай мне тоже фляжечку, — разрешил я знахарю запустить свои ручонки в святая святых. Всё равно ведь сопрёт.
— И мне, — сказал Бес.
— И мне тоже, — поддакнул Гном.
— Тебе восемнадцать есть? — быстро спросил Кац.
— Даже двадцать есть.
— Ладно… много вас желающих. Янтаря на вас не напасёшься, — проворчал папаша Кац. В этот момент входная дверь распахнулась и в магазин зашёл Горец, Малой и ещё несколько человек.
— Вот вы где! А еду мимо, гляжу знакомый броневик стоит. Лесник, есть желание встретить вечером нашу группу стронгов? Они выходят из кластера в Пекле, тот уйдёт на перезагрузку через одиннадцать часов, — Горец взглянул на часы.
— Конечно, мы только за. В само Пекло поедем?
— Не совсем. В Старый город, но это уже почти Пекло. Вы уже там были неподалёку. Но считай это как прихожую.
— С удовольствием.
— Тогда через пять часов жду вас у того самого борделя.
В Старый город выехали примерно в том же месте, где и в прошлый раз. Только тогда мы шли пешком, а сейчас в нашей колонне было три БМП-2 и столько же танков Т-62. Других здесь поблизости не было, а гнать с севера Т-90 было почти бессмысленной затеей. За нами шли два грузовика, один с пехотой и один пустой для стронгов. Разницы особой между Вавилоном и Старым городом я не увидел, только совсем погасли огни и не было прохожих на улицах. Если же такие попадались, то по ним сразу открывали огонь. Все услышанные мною страшилки о Пекле подтвердились лишь только наполовину. Вот, например, что из Старого города постоянно лезут заражённые и мешают спать. Враньё. Заражённые не были тупыми как их пытались выставить. Они очень даже хорошо соображали и понимали, что им лучше сожрать замороженную тушу в магазине, чем помереть в Вавилоне, где на данный момент обреталось минимум сто семьдесят тысяч стволов. Здесь были вооружены практически все, даже шлюхи держали под кроватью автомат, а нередко и гранатомёт. Так что стену строили отнюдь не от ежедневных нападений, а от мигрирующей орды. По непонятным причинам раз в десять лет, а может и чаще большое количество заражённых пёрлось на пляж и там умирало. Вот именно эти проказы и хотел предотвратить Горец, построив стену.
