Я принялся быстро дожевывать свой обед, а человек шел ко мне через весь зал, и я разглядел, что лицо у него длинное и загорелое, щеки запали, а глаза голубые и довольно большие, но человек щурится – то ли видит неважно, то ли привычка у него такая. Он оказался у моего столика и спросил:
– Данила?
При этом он странным образом исковеркал мое имя, сделав ударение на последний звук. Я кивнул, Лесли сел напротив и положил на стол свернутую черную шапку, откинулся на спинку стула и несколько секунд разглядывал меня. Мне стало немного не по себе под его взглядом: этот человек походил скорее на полицейского, чем на врача, пусть даже лишенного лицензии. Я поспешно доел свой обед и сказал:
– Да, это я. Вы – брат Тэйлора?
Тот кивнул, расстегнул пальто, под которым обнаружился тонкий серый свитер, и сказал:
– Расскажи мне все как на исповеди. Ты когда-нибудь был на исповеди, Данила?
На исповеди я не был ни разу, ни мать, ни отец не водили меня в церковь. Отец, как я помнил, терпеть не мог людей в сутанах, называл их торговцами опиумом, а дом божий – наркопритоном. А матери было все равно, она крестилась иногда, но делала это механически, скорее, по привычке, к которой ее приучили родители, активные прихожане небольшого храма в их городке. Поэтому я не знал, как ведут себя на исповеди.
– Нет, – честно сказал я, – никогда в жизни.
Лесли чуть скривил тонкие губы, помолчал и сказал:
– Ладно. Тогда давай так: просто расскажи мне все, что с тобой произошло, все и со всеми подробностями. Мне надо понять, с кем мы столкнулись, чего ждать и вообще не померещилось ли тебе. Все ты таки первый раз оказался в большом городе, всякое может почудиться.
Он ободряюще улыбнулся, я отставил в сторону тарелку и рассказал ему все, начиная с того момента, как Билл появился на пороге нашего трактира и до последнего, до того, где мы с матерью расстались на дороге. Рассказал о нашем странном постояльце, о карте, за которой охотились бандиты, повторил все, что знал о пруде жизни и о том, что мне надо найти в Бристоле Тэйлора и передать ему все, что я только выложил его брату. Умолчал только о своих приключениях в Бристоле и о знакомстве с Сильвером, решив, что эта информация к делу не относится и сейчас будет лишней.
Доктор ни разу не перебил меня, он смотрел в окно, закрытое металлическими жалюзи, раз или два приоткрыл шторки и, прищурившись, посмотрел на улицу. Потом, уже к концу разговора, принялся постукивать по столу длинными костлявыми пальцами. Когда я дошел до места, где вскрыл ячейку, Лесли принялся буквально сверлить меня взглядом, не отводил его, пока я не закончил. Посидел, переводя дух, вытащил из кармана футляр и положил его на стол. Доктор еще несколько мгновений смотрел на меня, потом открыл футляр, достал оттуда рыбу и положил ее себе на ладонь.
Поднес близко к глазам, осмотрел со всех сторон, потом отодвинул шторки и скелет оказался на свету. Покрутил так и этак, только что не обнюхал. И заговорил, не сводя с «карты» глаз:
– Занятная штучка. Слышал я про такие вещи, говорят, они не то, чем кажутся на первый взгляд. Я сам не разбираюсь, но есть люди, что растолкуют нам назначение этой рыбки. И если ты думаешь, что Билл так пошутил над тобой, то ошибаешься – он знал, что делал. Этот объедок много скажет тем, кто понимает суть вещей, к тому же ячейка стоит денег: это надежный банк, он берет хорошие деньги за аренду, но всегда выполняет свои обязательства. Дорогая шутка, ты не находишь?
О стоимости аренды ячейки я не подумал, зато сейчас, когда доктор сказал это, мне сразу стало легче. Значит, Билл не врал перед смертью, и эти рыбьи останки – ценная штука. Тэйлор сообразит, как ими с толком распорядиться.
Лесли глянул на меня, потом на рыбу, положил ее в футляр и подвинул ко мне. Я забрал скелет и вернул его в карман, а краем глаза успел заметить, что девушка и парень за стойкой внимательно наблюдают за нами и даже перешептываются. Заметил это и Лесли, он посмотрел туда, потом на пустые тарелки, потом махнул рукой, подзывая официантку.
– Ты закончил? – спросил он.
Я сказал, что да. И только хотел добавить, что денег у меня нет, как доктор жестом велел мне молчать. Он сам расплатился по счету, поднялся, натянул на голову черную шапку, сдвинув ее до бровей, и сказал:
– Если все, что ты сказал, правда и тебе не померещилось, то приготовься к неприятностям. От тех, кто следил за тобой, можно ждать чего угодно. Сейчас мы выйдем на улицу, выйдем медленно, остановимся на крыльце, я сделаю вид, что говорю по телефону, а ты посмотришь вокруг. Если увидишь своих знакомых – не кричи, не тычь в них пальцем, просто скажи мне: «Они здесь» – и мне все будет ясно. Потом бегом в машину и постарайся заметить, кто из них пойдет за нами.
Тебе все понятно?
– Все. – Я тоже оделся, тронул ладонью карман, где лежал футляр с рыбой, и пошел следом за доктором через зал, потом через пустое фойе банка к выходу.
На крыльце, как мы и договорились, доктор остановился и полез в карман за якобы зазвонившим телефоном. Я повернулся к дороге вполоборота и всмотрелся в туман, который понемногу, как и вчера, принялся заполнять город. В воздухе отчетливо пахло морем, было очень сыро. И вдобавок поднялся ветер, он швырял в лицо дождливую морось – я поспешил натянуть на голову капюшон. Одновременно я посмотрел на ограду и за ворота и сразу заметил то, что искал – человека, что утром сидел на ступеньках заброшенного здания, а после ошивался рядом с дверями банка.
Человек никуда не делся, он просто перешел на другую сторону улицы и сидел на лавке под крышей павильона автобусной остановки. Сидел, курил, как несколько часов назад, его лицо снова закрывал капюшон, но я был готов поклясться, что не обознался. Лесли стоял, держа телефон рядом с ухом, и равнодушно посматривал на улицу, потом глянул на меня.
– Они здесь, – сказал я, – вернее, пока только один. Сидит напротив на остановке и курит.
Доктор опустил голову, неспешно повернулся в ту сторону, запахнул разлетевшееся под ветром пальто и сказал негромко:
– Этого вижу. А кто еще? Ты говорил о нескольких.
– Их тут нет, – я, уже не скрываясь, осматривался по сторонам, но больше никого не узнал среди прохожих. А когда еще раз посмотрел на лавку, она оказалась пустой.
Лесли убрал телефон в карман и скомандовал:
– Быстро к машине. Из ворот сразу налево, черный «ровер». Садись вперед, пристегнись на всякий случай и делай все, что я скажу. Бегом!
Дважды повторять ему не пришлось, с места мы сорвались почти одновременно. Доктор на ходу вытащил брелок, пискнула сигнализация, я распахнул дверь и оказался в салоне. Как и приказывал Лесли, пристегнулся, проверил, на месте ли рыба, а доктор уже завел двигатель и тронул «ровер» с места, глядя в зеркало заднего вида. Я же смотрел по сторонам и заметил, как одновременно с нами дернулась с места белая «тойота», за рулем, как мне, показалось, сидел чернокожий. В салоне помимо водителя был кто-то еще, но я не мог рассмотреть их – было довольно далеко, к тому же мешал туман.
