дороге Юрий рассказал, что следующим проектом будет фильм о Г.С. Сковороде, который он планирует снимать в феврале-марте. Выпили пива, вспомнили общих украинских знакомых, «Русско-украинский проект». Ситуация не очень утешительна, но привычна. Невостребованность. Если Яремчук выпускает компакт-диски в Москве, немного гастролирует с россиянами, поляками и американцами, а во Львове еще умудряется играть джазовую программу в кафе, то в Киеве менее гибкий Нестеров взаимопонимания почти не находил. А это означает отсутствие средств…
Оказалось, что поезд, на котором уезжает Юрий, отправляется вовсе не в Хельсинки, а всего лишь в Питер. Так дешевле — объяснил Юрий. Мне почему-то вспомнился поэт Анатолий Маковский, 7 лет назад отправившийся из Москвы в Киев электричками и пропавший без вести.
«Из Питера можно добираться до Выборга электричками, — продолжал Юрий, — оттуда в Хельсинки и далее в Стокгольм паромом».
В плацкартном вагоне распрощались
На сцене с американцем после войны в Ираке
Когда на 6-й день англо-американской агрессии против Ирака мне предложили сыграть концерт в Вологде, в котором помимо моей «Русской саксофонной мафии» предполагалось участие американского саксофониста Чарльза Гейла, я заколебался. С одной стороны, не хотелось огорчать организатора, с другой… Кто такой Чарльз Гейл, я понятия не имел. Сказали — музыкант, фри-джаз играет. Ни в чем не повинен, мол.
Я в это время спарывал вышивку «New York» с любимой красной майки. Накануне в спектакле Театра на Таганке «Марат и Маркиз де Сад» я стал в сцене литургии Сатане аккомпанировать актеру гимном США в виде издевательского блеяния на тенор-саксофоне. Актерам это очень понравилось! После спектакля мне на сцене подарили розы, однако вручила их девушка со значком «Таганка» на блузке — я тогда так и остался в неведении, одобрение ли это со стороны администрации театра или нежелание засвечиваться в антиамериканизме какого-то поклонника. А то могут ведь трудности с визой возникнуть или с грантом…
Ехать играть с американцем не хотелось. К тому же Олег Гаркуша предложил сыграть пару совместных концертов в Киеве примерно в эти же дни. Я решил спустить ситуацию на тормозах. Однако прошло некоторое время, и, как это часто бывает, концерты на Украине отменились, а киевский организатор Женя таинственно исчез. От самого Гаркуши я узнал об отмене накануне концертов и понял, что пропал авиабилет Москва-Киев, который убедил меня заранее приобрести этот пресловутый киевский Женя, — приобрести по льготному тарифу, льготному в том плане, что его уже нельзя сдать.
Посетовав на вероломство киевлян, я предпочел все же отправиться в Вологду. В поезде я предался воспоминаниям о неоднократных посещениях «страны свободы». Забавно, а ведь в Америке я выступал значительно чаще, чем Вологде — несмотря на то, что Америка все же подальше от Москвы будет!
В первый раз я прилетел в Америку в 1990 году на «Игры доброй воли». В Сиэтле была устроена культурная программа, включавшая выступления моего «Три „0“», ленинградского дуэта Волков-Гайворонский и квартета саксофонисток из Сиэтла «Billy Tipton´s Memorial». Был такой Билли Типтон, саксофонист на Западном побережье в 40-50-х. Когда он умер, то выяснилось, что Билли Типтон не «умер», а «умерла». Это была женщина, притворявшаяся мужчиной в течение всей своей саксофонной карьеры. В пуританской Америке женщинам на саксофоне играть в те времена не дозволялось…
Страна эта тогда, в первый приезд, произвела на меня довольно сильное впечатление. Параллельно «Играм доброй воли» в Сиэтле проходил еще и очередной фестиваль гомосексуальных искусств. Я понял, что американцы мало чего знают о русских и СССР и еще меньше интересуются. У них есть стереотипы восприятия, которые никакая реальность не в силах поколебать. Несоответствие этим стереотипам вызывает нескрываемое неудовольствие.
Об Америке долго можно говорить — и хорошего, и плохого. Для приезжего из СССР Америка была как бы миром наоборот, несмотря на то, что мы довольно хорошо знали ее литературу, очень хорошо — музыку, немного знали ее государственный язык. Для американцев же было непонятно и неприятно, что мы играем свою джазовую музыку, не пытаясь имитировать американский джаз, можем себе позволить пародии на блюз, например, свободно держимся на сцене и в жизни, плюем на политкорректность, ухаживаем за девушками и т. п.
Поначалу нас («Три „О“») поселили в коттедж к экс-герлфренд нынешнего бойфренда руководительницы типтонок, молодой профессорше английского языка местного университета. Мы рассказали ей, что название коллектива происходит из романа Джойса «Улисс» и представляет собой аббревиатуру от «Трех Отверстий (женщины)»… Через несколько дней по просьбе соседей нас оттуда переселили к 71-летней хорватке, которой за несколько дней до нашего приезда полиция вручила тикет за превышение скорости за рулем. Ее муж, 76-летний американец итальянского происхождения, решил начать брать уроки итальянского после знакомства со мной. Я понял, что американцы, выходя на пенсию, начинают жить, когда их сверстники в России уже умерли.
Последующее знакомство с американским андеграундом показало, что ментальность американца требует ясных логических противоположностей, деления на черное и белое. Они живут в стране, где диалектика безусловно не является господствующей идеологией. Не знаю, изучали ли там Гегеля и Маркса, но принцип отрицания не понимают. Все строится по принципу «норма наоборот» (ничего это не напоминает?). То есть для занимающегося некоммерческим искусством — нельзя заводить семью в традиционном смысле слова, предпочтительны гомосексуальные отношения, приветствуется употребление наркотических средств, восточные религиозные культы. Организован андеграунд наподобие «системы» отечественных хиппи, то есть вся территория США разбита на зоны, в каждой из которых есть ответственное лицо. Наиболее тесно связаны между собой соседние зоны. Оказывают взаимопомощь, в провинции делятся заезжими европейцами — то есть если приезжает в Бирмингем, скажем, Андреа Чентаццо, то и в Чаттанугу едет. Нельзя сотрудничать с шоу-бизнесом, таким, как, например, MTV. То есть по такой схеме я оказываюсь непрерывным нарушителем неписаных законов американского андеграунда, что списывается на традиционную непонятность России. Что все же в этом хорошего, что же следует позаимствовать у артистов-подпольщиков США?
Во-первых, регистрацию. Поскольку использовать традиционные для шоу-бизнеса средства массовой информации и рекламу нельзя — они работают только на попсу, на антикультуру, — волонтеры предлагают аудитории оставлять номера своих телефонов, факсов, адреса электронной почты и даже почтовые адреса, по которым осуществляется в дальнейшем информирование о концертах. Я некоторое время пользовался такой системой в Москве. В результате создалась довольно обширная база данных.
Во-вторых, сама система волонтеров — то есть людей, активно помогающих в организации концертов и спектаклей. Любители музыки рассылают факсы, обзванивают разнообразные организации, развешивают в книжных магазинах самодельные афишки, собирают деньги с публики, даже организуют
