Ох, девочка. Учиться тебе еще и учиться. А надо ли оно тебе?
Мой мир слишком жесток для Аси. Здесь миллионы пираний, готовых сожрать с потрохами, ибо мало кто из них обладает человеческими качествами. В моем окружении правят деньги, власть, потребность иметь все самое лучшее.
Ася — она не такая. Эта девочка наивна, как ребенок. И даже я, как бы того ни хотел, причинил ей боль. Жестоко оскорбил.
Меня ослепила ревность и ярость. Отключили разум, и, если бы я решил отправиться не к себе в кабинет, а например на улицу, Дмитрий уничтожил бы Асю.
Мудак. С ним я еще разберусь, надо понять, как быть с ангелом.
Вдыхаю нежный аромат ее волос и все в моем теле напрягается. Как она действует на меня. Заставляет мышцы натягиваться и звенеть как струны, а дыхание частить. В этот момент ее сложно назвать ангелом, скорее соблазнительницей, которая сама того не понимая сводит меня с ума.
— Ты спрашивала, что значишь для меня, — говорю тихо, перебирая шелковистые волосы пальцами.
Ася вскидывает голову, и я на мгновение теряюсь в ее чистых, заплаканных глазах.
— Не надо, — с болью просит она, но я скажу.
— Ты мне действительно понравилась. Больше, чем я сам того хотел бы. Наверное, именно по этой причине и произошло то, что произошло.
Большие девичьи глаза закрываются, как будто ей больно это слышать, а губы, которые даже сейчас я не могу спокойно смотреть, сжимаются.
— Если бы я Вам нравилась, Вы не отдали бы меня Дмитрию.
Ее логика верна. Для нее.
— Если бы ты мне не нравилась, я просто тебя уволил бы.
— Но Вы сделали мне больнее, — обида сквозит в каждом ее слове, и я не могу ее за это осудить.
Сам ненавижу себя за это.
— Да, Ася. Сделал.
— И как нам быть дальше?
Девочка замирает, а я вижу в ее глазах самый настоящий страх.
— А как ты считаешь?
— Я точно знаю, что если Вы меня оставите здесь, то я буду бояться Вас сильнее, чем того же Дмитрия. Потому что для него я ничего не значила, а Вам нравлюсь, как Вы сами утверждаете. Но несмотря на это, Вы сами и причинили мне боль. — Каждое ее слово как выстрел из огнестрельного оружия. Пронизывает до костей. — Теперь я все время буду ждать, когда Вы снова сделаете мне больно. И только и буду делать, что считать дни до окончания контракта.
Ася отстраняется от меня и отходит на несколько шагов. Смотрит так, будто я ее персональный палач.
— Я тебя услышал.
Не могу прекратить на нее смотреть. Бледную и испуганную. Не так она смотрела на меня вчера. Совсем не так.
Сердце тисками сдавливает. Не думал, что способен испытывать такие эмоции еще раз. Но на этот раз я буду умнее. Не ради себя, а ради этой девочки, которая не должна видеть этой грязи и тем более вариться в ней.
Я накосячил. И мне это исправлять.
Ася
Алан разворачивается и возвращается за стол.
— Считай, наш контракт расторгнут.
Я вздрагиваю, так эти слова на меня действуют.
Он действительно это сказал?
Ни одна эмоция не дрогнула на красивом сдержанном лице.
— Деньги ты получишь за все шесть месяцев. Можешь не волноваться о бабушке, — продолжает медленно убивать меня дальше, — вопрос с твоей учебой также решен. Единственное, теперь тебе не придется учиться на заочном. Пойдешь на первый курс, на дневное. Так будет даже лучше. Я сообщу в деканат. Но самое главное, чего я хочу от тебя — это чтобы ты не возвращалась к своей тетке. Средств у тебя будет достаточно, чтобы снять себе квартиру самостоятельно. Во времени ты не ограничена, можешь оставаться здесь пока не найдешь жилье.
Медленно моргаю. Мне хочется сесть, ноги не держат. Еще вчера я даже не думала, что между нами так все закончится. Полагала, что все только начинается.
Огромный ком раздирает горло, грудная клетка болит так сильно, словно мне все ребра сломали.
— Спасибо, — еле выдавливаю из себя, чтобы снова не заплакать.
Встречаюсь с синими глазами. У них тяжелый оттенок боли, вины и… тоски? Не знаю.
— Ты можешь быть на сегодня свободна. Кейтеринг справится самостоятельно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Все, что получается сделать — это кивнуть. Смотрю на Алана, а сама запоминаю его лицо. Хоть и помню его наизусть, но сейчас стараюсь запечатлеть его в памяти, чтобы потом вспоминать. А я буду вспоминать, я это знаю уже сейчас. И эти порочные губы, и глубокие глаза, родинку на левой скуле.
— Благодарю Вас.
Спасибо и выхожу из кабинета. Как дохожу до своей спальни, даже не знаю.
Просто иду вперед, не слыша ни музыки, ни разговоров. Я будто в мыльном пузыре.
Захожу в комнату и опускаюсь на кровать.
Все правильно. Алан правильно сделал, потому что даже сейчас, когда он обнимал меня, мне просто хотелось плакать от обиды. Особенно после того, что он сказал, что я ему не безразлична.
Он очень жестокий человек. Иметь чувства к девушке и отдать ее другому — это жестоко и несправедливо. Зачем он так со мной? Ведь я просто полюбила его…
Все-таки начинаю плакать и утыкаюсь лицом в подушку.
Уехать я решаю на следующий день с самого утра. Я не смогу находиться в этом доме и искать квартиру. Пересекаться с Аланом. Моя душа этой пытки не вынесет.
Поэтому собрав свои скромные пожитки, я спускаюсь вниз и прощаюсь с Татьяной, Жераром и Натальей.
Наталья со слезами вручает мне огромную корзину с продуктами, Жерар просто целует в лоб и берет с меня обещание иногда встречаться с ним на чашку кофе, а Татьяна провожает до дверей.
Федор вчера уехал, поэтому я прошу ее попрощаться с ним за меня.
Сердце щемит, стоит нам подойти к воротам. Я оборачиваюсь и окидываю огромный особняк печальным взглядом. Еще недавно я ненавидела этот дом, а сейчас буквально силой выталкиваю себя за его ворота.
— Спасибо Вам, Татьяна, — обнимаю женщину и впервые за все время получаю в ответ теплую улыбку.
— Я уверена, ты добьешься в жизни того, чего тебе хочется, Ася. Главное, оставайся такой же, как ты сейчас. Разве что чуть менее доверчивой.
— Спасибо, — на глаза наворачиваются слезы.
— Попрощалась с Аланом? Он у себя в кабинете.
— Нет, — быстро мотаю головой, — я не смогла.
Боюсь, если увижу его, то передумаю и потом сама себя за это буду ненавидеть. И буду страдать.
— Что-то ему передать?
— Да. Передайте, что я желаю ему обрести свое счастье!
Татьяна, вздохнув, кивает. Я улыбаюсь ей сквозь слезы и выхожу за ворота.
Водитель Алана уже ждет меня.
Сажусь в машину и больше не позволяю себе смотреть на дом.
Главное поскорее уехать.
Я не буду видеть Алана и очень скоро забуду его. Сердце обливается слезами, но я заставляю его замолчать. Мы забудем этого мужчину. Рано или поздно, но забудем. Начнется новая жизнь и все у меня будет замечательно!
26
Три месяца спустя
— Доброе утро, — чмокнув меня в щеку, Юля пристраивается рядом, и мы вместе заходим в университет.
Юля — моя подруга, с которой мы познакомились в первый день начала занятий.
Она весёлая, яркая, бескорыстная и очень лёгкая в общении. Мы как-то сразу нашли общий язык и обнаружили, что нам обеим нравятся одинаковые предметы. С тех пор мы часто проводим время вместе. Кино, вечерние прогулки по городу. Ей даже удалось вытащить меня в клуб пару раз, чего я до этого не делала вообще.
— Привет, — здороваюсь и мы не сговариваясь сворачиваем в буфет. Кофе с булочкой — наш утренний ритуал, без которого не начинается ни один день. — Подготовилась к тесту?
— Вроде бы да, пол ночи зубрила, а ты? — обмахиваясь тетрадкой, отвечает подруга.
— Я тоже. Надеюсь, сдать с первого раза.
— Не говори. Не хотелось бы попасть в немилость к Фалееву.
Преподаватель по истории искусств, Фалеев Николай Сергеевич, не вызывает ни у меня, ни у Юли положительных эмоций. Он странный. С первого взгляда вроде бы ведёт себя адекватно, но порой как посмотрит, что ледяные мурашки по коже бегут. А что я больше всего терпеть не могу, так это то, что когда он раздаёт методички, он всякий раз пытается коснуться меня. Я уже что только не делала. И руки под партой прятала, и делала вид, что рассматриваю что-то в тетради Юли, но он даже тогда умудрялся похлопать меня по плечу, сказав, что смотреть нужно в свою методичку. В общем, неприятный мужчина. Поэтому я очень надеюсь, что сдать тест получится с первого раза.
