Он сделал глубокий, болезненный вдох.
И в изнеможении рухнул на пол.
77
Легкие Дора судорожно хватали воздух. Глаза закатились. Его поразила древняя хворь.
В течение шести тысячелетий он был вооружен иммунитетом от неумолимо бегущего времени: планета становилась старше, но каждый вдох и выдох были даны ему взаймы. Однако баланс изменился. Дор остановил мир. И теперь, хотя мгновения замерли, Седое Время старел. Его кожа быстро покрывалась пятнами. Он стремительно угасал.
— Что с ним такое? — спросила Сара.
— Не знаю, — ответил Виктор.
Окружавшие их картины будущего начали блекнуть — зрители, зал, труба, хранящая бренную оболочку Виктора, оплывали, подобно горящей фотографии. Песочные часы уменьшились до своего нормального размера, песок снова собрался в верхней колбе.
— Мы должны ему помочь, — решительно заявила Сара.
— Как? Ты же видела, сколько ему пришлось вынести. Откуда мы знаем, что нужно делать?
— Подождите, — сказала Сара. Она поднесла к своему лицу левую руку Дора. — Возьмите правую, — велела она Виктору.
Они закрыли свои глаза его руками. И каждый из них увидел одно и то же мгновение: Дор наклоняется к своей жене, ее лицо покрыто испариной, кожа в таких же красных пятнах, как у него сейчас. Вот он целует ее щеку, и их слезы смешиваются.
«Я остановлю твои страдания. Я все остановлю».
— О господи, — прошептала Сара. — У нее была та же болезнь.
Они наблюдали, как Дор побежал к башне Нима. Были свидетелями его отчаянного восхождения. Узрели то, что их современники не признавали, считая мифом, — разрушение самого высокого здания, когда-либо возведенного людьми.
Хранитель времени был единственным человеком, который уцелел по милости Бога.
В момент, когда Дор очутился в пещере, где старик приветствовал его вопросом: «Тебе нужна власть?» — Виктор и Сара одновременно отпустили руки своего спутника.
Они переглянулись.
— Ты его видела? — спросил Виктор.
Сара кивнула:
— Мы должны доставить его обратно.
В обычной жизни они просто не могли бы встретиться.
Сара Лемон и Виктор Деламот принадлежали к разным мирам: в одном царили школьные уроки и фастфуд, в другом — заседания совета директоров и белые скатерти.
Но судьбы бывают связаны непостижимым для нас образом. И в то мгновение, когда вселенная замерла, только эти двое могли спасти человека, который ради них остановил ход времени. Сара держала в руках песочные часы, Виктор открутил у них нижнюю крышку. Они поступили по примеру Дора: высыпали содержимое нижней колбы, песок прошлого, и раскидали его так же, как их друг разбрасывал будущее.
Когда дело было сделано, Виктор и Сара подхватили Дора под колени и плечи.
— Если это сработает, — спросила Сара, — что случится с нами?
— Я не знаю, — ответил Виктор.
Он и вправду не знал. Дор выдернул их из мира. Без него они понятия не имели, куда отправятся их души.
— Мы останемся вместе? — Сара несмело улыбнулась.
— Что бы ни случилось, — заверил ее Виктор.
Они подняли Седое Время, ступили на песчаную тропу и начали двигаться вперед.
У того, что случилось потом, не было свидетелей, и сколько это продолжалось — неведомо.
Виктор и Сара шли по пескам уже прошедшего времени, и сиявшие следы теперь поднимались из мрака к их ногам. Когда они спускались, туманы рассеивались и звезды озаряли небеса.
Наконец девочка и старик со своей ношей оказались среди повисших в воздухе снежинок, замерших на дорогах авто и своих сограждан, застывших в разных позах в эту новогоднюю ночь. Дорога привела путников под козырек дома по адресу: Орчард-стрит, сто сорок три.
Они подождали.
Открылась дверь.
Они увидели знакомое лицо — это был владелец магазина, теперь облаченный в белую мантию, в которой он был в пещере. Старик негромко сказал: «Несите его сюда».
78
Они вошли внутрь и положили своего друга на пол, поскольку больше было некуда.
— Кто он? — спросил Виктор у седовласого хозяина.
— Его зовут Дор.
— Он был послан сюда ради нас?
— И ради себя самого.
— Он умирает?
— Да.
— А мы?
— Конечно.
Старик заметил, что их лица стали испуганными. Тогда он выразился более мягко:
— Любой, кто рождается на свет, неизбежно покидает его.
Деламот взглянул на Дора, который, похоже, лишился сознания. Как же он ошибался по отношению к нему, как несправедливо судил об этом человеке! Теперь-то ему ясно, что карманные часы были выбраны для него Дором не из-за их антикварной ценности, а ради изображения на корпусе — мастерски выписанных фигурок отца, матери и ребенка. Старинная вещица должна была служить Виктору напоминанием не столько о времени, сколько о семейных узах, чтобы он, пока не поздно, осознал, как важна для него Грейс.
— Почему он был наказан? — спросил Деламот.
— Это не было наказанием.
— Но пещера? Долгие годы одиночества?
— Это было благословение.
— Благословение?
— Да. Он научился ценить жизнь.
— Но на это ушло так много времени, — возразила Сара.
Старик снял кольцо с горловины песочных часов.
— Что значит «много»? — спросил он.
И надел кольцо Дору на палец. Одна-единственная песчинка выскользнула на ладонь седого человека.
— Что теперь с ним будет? — всхлипнула Сара.
— Его история завершится. Так же как и твоя когда-нибудь.
Дор лежал неподвижно, не открывая глаз, вяло раскинув руки на полу.
— Слишком поздно? — прошептала Сара.
Старик взял пустые песочные часы и перевернул их вверх ногами. Песчинку он держал над ними.
— Никогда не бывает слишком поздно или слишком рано, — произнес он.
И с этими словами отпустил песчинку.
79
Мы не замечаем звуков мира до тех пор, пока он не замрет без движения. Но когда оно возобновляется, вселенная гремит, подобно оркестру.
Плеск волн. Порывы ветра. Шум дождя. Крики птиц. Во всем мироздании время начало свой бег, и природа запела.
Дор почувствовал, что голова его кружится и он куда-то падает, но в следующее мгновение очнулся, лежа на грязной земле, и закашлялся. Яркое солнце висело высоко в небе.
Дор сразу же понял — он дома.
Подняться удалось с трудом. Впереди маячила Нимова башня, ее верхушку скрывали облака. Тропинка у него под ногами должна его туда привести.
Глубоко вздохнув, он повернул в другую сторону. Получив шанс сделать то, чего не было дано никому, Дор не колебался ни секунды. Он изменил направление своей истории.
Он побежал назад — к ней.
Несмотря на приливы жара и приступы удушья, Дор мчался вперед, подгоняемый отчаянием. Хотя эти усилия приближали его смерть, он не мог бежать медленнее. Вспомнив чьи-то странные слова — «время летит», он без конца повторял их, и это помогло ему взобраться на холмы и достичь плоскогорья. Наконец он начал узнавать очертания скал и издали увидел хижину, сделанную из тростника. Только тогда Дор убавил скорость, как поступает человек, который уже протянул руку к заветной цели, но все еще не верит, что его желание исполнится. Осмелится ли он поднять глаза и увидеть все, о чем он мечтал? Все, что давало ему силы целую вечность?
Его грудь вздымалась. Он был весь мокрый от пота.
— Алли? — закричал он.
Он обошел хижину.
Жена лежала на одеяле.
«Моя любовь», — прошептала она.
Голос Алли остался прежним, и с его сладостью не мог бы соперничать ни один из миллиарда голосов, звучавших в пещере. Дор всегда его помнил. В его груди поднялись чувства, которым не было сравнения.
— Я здесь, — проговорил он, опускаясь на колени.
Она увидела его лицо:
— Ты совсем разбит.
— Не больше твоего.
— Куда ты ходил?
Дор хотел было ответить, но мысли его затуманились. Образы бледнели. Старик? Девочка? Он вернулся на свою тропу, и воспоминания о его вечной жизни угасали.
— Я пытался прекратить твои страдания, — сказал он.
— Мы не можем остановить то, что выбирает для нас небо, — тихо произнесла Алли и слабо улыбнулась. — Останься со мной.
— Навсегда.
Дор дотронулся до волос жены. Она повернула голову.
— Смотри, — шепнула она.
Небо перед ними раскрасил потрясающий закат — оранжевый, и лиловый, и клюквенно-красный. Дор лег рядом с женой. Их затрудненное дыхание смешалось. В былые времена Дор начал бы считать эти вдохи. Теперь же он просто слушал, впитывая звуки. Он смотрел вокруг. Вбирал в себя этот мир. Дор положил руку на землю и заметил, что машинально чертит на песке какую-то фигуру — широкую наверху и внизу, узкую в середине. Что это было?
Подул ветер и разбросал песок вокруг рисунка. Пальцы Дора и Алли переплелись. Концы нити, протянувшейся через тысячелетия, связались воедино. Седое Время отдался умиротворенному чувству и ощутил, как последние капли их жизней слились, словно вода довершила свою работу в пещере; сталактит сросся со сталагмитом. Небо встретилось с землей.
