Словом, едва появилась двухдневная пауза в нескончаемой череде допросов, я поспешила навестить своего, прошу простить за не приличествующий воспитанной барышне жаргон, подельника-француза.
Задача представлялась непростой: в том, что мою преступную особу держат под негласным контролем, сомнений не вызывало. И хотя шпионские навыки у меня отсутствовали, пару-тройку подозрительных личностей я все же исхитрилась заметить. Во всех детективных романах эти типы именно такими и рисовались: серые, безликие, в мятых шляпах и стоптанных штиблетах, с газетами в руках подпирающие фонарные столбы.
Когда я поделилась опасениями с Пахомом, тот лишь хмыкнул в бороду, да прогудел, мол, не стоит беспокоиться понапрасну, барышня, лаптем щи хлебать не приучены. Как выяснилось позднее, по поводу щей кучер не лукавил.
Ранним утром, покинув купеческий особнячок и подолгу задерживаясь у освещенных витрин модных салонов, я беспечно прогуливалась по мощеным улицам первопрестольной, со всем старанием изображая изнывающую от скуки великосветскую особу. Следуя книжным инструкциям, несколько раз доставала зеркальце, пытаясь вычислить среди праздных гуляк полицейских филеров.
Видимо, талант сыщика у меня в крови, так как шпиков я насчитала три с лишним десятка. С той поправкой, что у девичьего страха глаза больше обычного, решила урезать осетра до двух с половиной. Впрочем, окончательная цифирь отряженных по мою душу соглядатаев все же смущала своей масштабностью. Хотя, кто его знает - бездельников во всех эпохах хватает, скучно им, вот и развлекаются слежкой за симпатичной особой.
Особый ужас вызывал сутулый господин в зловещем пенсне и с жидкой бородкой, что следовал за мной по пятам практически от самого дома, мерзко постукивая тросточкой по мостовой. Он у них точно за главного! И трость у него явно не простая, а со скрытым кинжалом. Как пить дать еще и с ядом. Б-р-ррр! Не сочтите меня за трусиху, но вам такие приключения и не снились, поглядела бы я на вас, окажись вы на моем месте.
Едва добравшись до заветной арки, со всей прытью устремилась в спасительную полутьму проходного двора и, роняя на бегу туфли, с диким воплем ввалилась в поджидавшую меня коляску:
- Пахомчик, миленький, гони, пока нас всех тут не повязали!
Кучер, вздрогнув от моего вопля, нервно перекрестился и судорожно взмахнул кнутом. Протестующе взвизгнув колесами, экипаж помчался по пустынным переулкам дореволюционной Москвы.
- Счастлив видеть вас в добром здравии, мадмуазель Анна, - мягкий баритон привел меня в чувство. - Боюсь показаться нескромным, но я безумно рад нашей встрече.
Мой подельник, ради встречи с коим и были затеяны все эти шпионские игры, приветственно приподнял шляпу. Бросив испуганный взгляд за спину - далеко ли погоня? - я едва слышно пискнула:
- И я рада видеть вас, месье Поль!
Француз понимающе хмыкнул. Коляска подпрыгнула на кочке, отчего мы дружно клацнули зубами. Пахом вполголоса выругался. Болезненно сморщившись, Поль с неподдельным участием спросил:
- Натерпелись страху при аресте? О ваших ажанах какие только страсти не рассказывают.
- Это жандармы отделались легким испугом, - пробурчала я, с содроганием вспомнив ночь, проведенную в околотке.
Коляска ухнула в глубокую яму. Потирая ушибленный локоть, Поль в сердцах бросил:
- У вас ужасные дороги, так и изувечиться недолго! Если московский градоначальник не в состоянии их починить, то хотя бы флажками оградил опасные места.
Я с ехидством прищурилась.
- Флажки, говорите? Вы когда пересекали государственную границу, российский флаг видели?
Француз неуверенно кивнул в ответ.
- Действует на всей территории Российской империи! - торжественно возвестила я.
Мой спутник от души рассмеялся. Пахом тем временем завернул экипаж в какую-то кривую улочку, застроенную покосившимся избушками. Место выглядело жутковато. Я зябко поежилась - где-то здесь точно живет Баба Яга. Пахом спрыгнул на землю и с озабоченным видом принялся подтягивать вожжи. Или как там все эти лошадиные ремешки называются? Точно не помню, врать не буду.
- Вы желали сообщить мне что-то важное? - едва мы остались наедине, произнес Поль.
- Искренне прошу простить меня за то, что втянула вас в столь неприятную историю! - я покаянно сложила руки на груди. - Клянусь всеми святыми, в мыслях не держала, что моя затея может привести к столь пагубным последствиям.
Правду молвят: благими намерениями вымощена дорога в ад. Когда гениальная мысль по спасению мошенника Жоржа посетила меня, о возможных последствиях, честно признаюсь, я не задумывалась.
- Не терзайте себя понапрасну! - небрежно отмахнулся Поль. - Мой дед брал Бастилию, отец воевал за независимость американского народа, так что дух авантюризма у меня в крови. Вы и впредь можете рассчитывать на мою помощь.
- Ловлю на слове, - рассмеялась я.
- Всегда к вашим услугам, - серьезно ответил Поль. - Но, полагаю, не для этого вы хотели меня видеть?
Смущенно потеребив кончик носа, я шепотом произнесла:
- Мне от вас требуется только одно: быть ниже травы и тише воды. Фабричные цеха вы осматривали без меня, вместе нас видел только промышленник - его слово против моего. Когда меня задержала полиция, вас со мной не было.
- Был еще секретарь фабриканта, - напомнил Поль.
Я с пренебрежением махнула рукой:
- Заинтересованный свидетель, присяжные ему не поверят.
Поль насмешливо прищурился:
- А чему они должны поверить?
Тяжело вздохнув, я честно призналась:
- Пока еще сама толком не знаю, чему-нибудь да поверят. План сырой, тактика защиты не отработана. Но если обвинению не удастся связать меня с вами, будет намного легче.
Дальнейшая беседа свелась к обсуждению мелочей.
На том и расстались. Все-таки визит француза на фабрику в роли мадридского промышленника представлялся одним из самых слабых мест в моих защитных построениях. Если не удастся его отвязать от моей особы, у обвинения появится небьющийся козырь - преступный умысел группой лиц, что называется, налицо.
Вспомнив про прилизанного свидетеля-секретаря, я неожиданно припомнила и ненавидящий взгляд, коим одарил меня в правлении бумагопрядильной фабрики попавшийся навстречу член стачечного комитета рабочих.
- Пахом, голубчик, - тронула я за плечо кучера, - ты, помнится, говорил намедни, что свояк твой у Луки Астафьева в мастерах служит?
- В цехах ихних по механической части старшинствует, - не оборачиваясь, подтвердил Пахом. - В бригаде евойной наладчики да ремонтники трудятся, на Пасху как-то похвалялся, что должность то немалая будет, почетная.
- Инженер Егоров... - я на мгновенье запнулась. - А с этим господином ты, случаем, никогда не сталкивался?
Кучер напрягся, это было видно даже со спины. Помолчав минуту, он настороженно, с явным недовольством спросил:
- Вам, барышня, к чему такие знакомства? Не к добру это, власть за этими господами, что народ к бунту подстрекают, в оба глаза бдит. Время нынче неспокойное, вам от сицилистов подальше держаться надо, самим, чай, несладко приходится.
Намек был более чем прозрачен. Мало, мол, тебе, горемычная, уголовных приключений, так еще и на политику потянуло. Но деваться некуда - без помощи кучера мне не справится, в таких делах без протекции никак. Со мной даже разговаривать не станут.
Я жалобно протянула:
- Пахомчик, миленький, ну пожалуйста! Мне очень нужно встретиться с этим господином.
- Ладно, - после долгой паузы нехотя обронил Пахом. - Будет вам встреча, но коли боком выйдет ваша затея - не обессудьте, я вас упреждал... - и угрюмо спросил: - До дому править прикажите иль другие намерения имеете?
- Нас господин Розенталь ждет, - напомнила я. - Едем в судебную палату.
Путь до окружного московского суда оказался неблизким - мне даже удалось немного вздремнуть. Когда добрались, долго терла глаза, пытаясь понять, что за сон мне приснился на этот раз.
Вспомнила.
И глубоко вздохнула, бросив виноватый взгляд на своего поверенного, нетерпеливо приплясывавшего у парадного крыльца.
- Вы обещались прибыть к девяти часам, - с легким укором произнес он, помогая мне покинуть коляску.
- Барышням свойственно опаздывать, - привела я неотразимый аргумент и, уцепившись за галантно подставленный локоть, с самым серьезным видом добавила: - По этой причине ваш упрек представляется необоснованным, вследствие чего подлежит отклонению.
- Вы опасный соперник, - немедля включился в игру Йоханн. - Признайтесь, где вы изучали риторику?
Ага, вот прямо сейчас все и расскажу! Диплом предъявить не потребуете?
Не дождавшись ответа, Йоханн молча открыл дверь окружного суда и столь же молча повел меня по широкой, отделанной мрамором лестнице. На втором этаже он остановился перед грифельной доской с расписанием дел, недовольно пожевал губами и, нахмурившись, произнес:
