– На колени, пес! – грянуло над ухом, и тут же под колено Глардоту вонзилась жесткая подошва. От удара он упал, едва не ткнувшись носом в землю, и тут же, получив пинок под зад, вынужденно пробежал несколько метров на карачках.
Хохот оглушил. Люди сбросили тысячелетние оковы страха за мгновение. К вампирам подбегали дети, плевались и пинались. Девушки и парни, мужчины и женщины, старики и старухи – все они приближались без страха. Одни смеялись в лицо. Другие, с искаженными злобой лицами, называли какие-то имена, проклинали или просто сыпали злобной бранью.
Но каждый вампир знает: ничто не длится вечно. Вышел срок и этой пытке. Осталась позади последняя повозка, последний дерзкий мальчишка, смеясь, плюнул вслед. Отряд вампиров вышел из лесного полумрака на залитые солнечным светом поля.
Остановились. Глардот медленно стянул плащ, сухой изнанкой промокнул лицо. Без толку. От него воняло, смердело людьми. Их слюной, их мочой, их презрением и ненавистью.
– И что теперь? – почти шепотом спросил Леррат.
Глардот покосился на него. Вампира трясло. Хотя сердце не дрогнуло ни у одного, многих колотило, будто в лихорадке. Голодная смерть? Казнь? Гибель в бою? Нет, не это удержало их от расправы. Долг. Страсть, предать которую вампир не может. Но может обойти.
– К графу, – прорычал Глардот сквозь сжатые зубы. – Мы пойдем к графу! Пусть он освободит нас. Мы принесем присягу ему и отплатим…
– Ага, – вздохнул кто-то за спиной. – Только, может, сперва помоемся да постираемся у реки? И обсохнуть не помешает. В таком виде к графу на порог не пустят. А эти голодранцы, похоже, из дома все выволокли, переодеться не получится.
Глардот почувствовал, как в уголках глаз начинает скапливаться кровь…
***
Едва только скрылся из виду последний вампир, Сардат подошел к стоящему безмолвно Аммиту. Встал напротив, заглянул в глаза.
– Можно и так, – пожал плечами Аммит. – Но…
Кулак врезался ему в челюсть. Аммит повалился на стоящих за спиной людей. Те бросились врассыпную, но почти сразу окружили Сардата и Аммита широким кругом.
– Сейчас, Учитель, я тебе кое-что растолкую, – громко сказал Сардат, расстегивая плащ. – И мы с тобой вместе решим, понял ты меня или нет.
Аммит уже поднялся, остановил сердце и смотрел на Сардата. Тот, не глядя, отбросил плащ, который поймала Сиера.
– Этот разговор закончится, и больше мы к нему не вернемся. Лады? Так вот, первое, что ты должен запомнить: хочешь рискнуть чьей-то жизнью – спроси на то его разрешения!
Сардат не останавливал сердца. Огненная, кровавая ночь гибели поселка стояла перед глазами. Тогда люди сразились с вампирами и победили. Так же должно случиться и теперь.
Аммит ушел от удара слишком быстро, но Сардат и не вкладывался в атаку весь. Повинуясь инстинкту, выбросил ногу в сторону и попал. Подсечка вышла на славу. Аммит полетел носом в землю. Упускать такое? Ну уж нет!
– Второе! – крикнул Сардат, оседлав старика. – Прежде чем что-то решить, ты советуешься со мной.
Он обрушил удар на затылок Аммита. Девять из десяти людей от такого скончались бы на месте, но вампир тут же вывернулся, и Сардату пришлось отпрыгнуть.
– И, наконец, третье. – Теперь Сардат видел перед собой дикого зверя, сильного и стремительного, предсказать действия которого не мог. – Человек может проиграть. Люди – никогда. Если тебе вдруг кажется, что ты победил – присмотрись внимательней. Потому что кто-то уже занес над тобой копье.
Он поднял руки, показывая, что не будет сопротивляться, усмехнулся, глядя в черно-красные глаза. Аммит бросился в атаку, но не успел добежать шага. Для Сардата зрелище вышло изумительным: грудь старика словно лопнула, выплюнув окровавленный наконечник копья.
Со стоном Аммит повалился на колени.
– Мы все прояснили? – Сардат правой рукой взял его за подбородок, заставляя смотреть в глаза. – Хочу, чтобы ты понял. Здесь теперь нет ни людей, ни вампиров. Есть мы – те, кто будет умирать друг за друга, и есть они – те, кто стоит у нас на пути. Лады? Кивни, если понял.
Аммит кивнул, а в следующий миг перехватил руку Сардата и с хрустом заломил ее. Опять они оказались в том же положении, что и на берегу. Только теперь – и Аммит знал это! – Сардат поддался специально.
– Ты хоть понимаешь, что я бы мог тебя уничтожить в мгновение? – прорычал Аммит.
– А ты понимаешь, что умения уничтожать не хватит, чтобы вести людей за собой?
Эти слова уже произносились не для людей. Сардат и Аммит заключили соглашение, и печатью служила тишина.
– Эй, старый, уймись-ка, а то следующее в затылок войдет, а там и костерок разложим, – послышался голос Милашки.
Аммит отпустил Сардата. Тот поднялся, потирая вновь вывихнутое плечо. Милашка, не церемонясь, уперлась ногой в спину Аммита и выдернула копье. Наконечник с влажным хлюпаньем покинул тело вампира.
– Чисто рука дрогнула, – подмигнула она Сардату. – Не подумай чего.
– Да ладно, – улыбнулся тот. – Почему?
Милашка помолчала. Люди, собравшиеся вокруг посмотреть на драку, о чем-то переговариваясь, отступали. Кто знает, что у них в головах теперь?
Двумя пальцами, легко, как тростиночку, вертя окровавленное копье, Милашка взглянула в глаза Сардату.
– Вампир, который говорит про людей «мы»? Это что-то новенькое. Интересно, чем закончится.
Партизаны кучкой стояли неподалеку. Сардат нашел взглядом Варта, их вынужденного предводителя. Тот смотрел на Сардата выжидающе, остальные косились на людей. Косились с неприязнью.
Что-то коснулось плеч. Повернув голову, Сардат увидел Сиеру. Девушка осторожно накинула на него сброшенный плащ. Молча. В светло-голубых глазах ничего не прочитать.
– Все сюда, меня слушать! – Сардат поднял руку, привлекая внимание. – Все, я сказал, дважды повторять не буду! Мы сейчас уходим. Куда – наше дело. Одно важно: идем делать плохо тем уродам, которые вас взаперти держат. Сейчас – вот прямо сейчас! – каждый из вас – свободен! Понимаете это слово? Свободны! Я никогда не забуду человека, который за один день стал моим лучшим другом. Он не мог умереть до тех пор, пока я не сказал ему, что он – свободен, что мы – отбились, и что никто и никогда не наденет на нас ярма. Для него свобода значила – жизнь, и только так должно быть. Согласны – идите с нами. Мужчины, женщины, дети, старики – без разницы. Больные, хромые – все равно. Вы – мы! – люди, и мы идем совершить то, что должны были тысячелетия назад. Только теперь на нашей стороне – сила, и победа неизбежна.
– Он что, правда всю эту шоблу с собой тащить собрался? – тихо спросил Варт, отдавая Аммиту плащ и получая взамен продырявленную, залитую кровью куртку.
– Он – ребенок. И ему невдомек, как дорого стоят игрушки, – отозвался Аммит. Голос звучал страшно из-за поврежденной груди. Зарастать рана, нанесенная сталью на крови, не спешила.
Освобожденные узники на повозках тянули шеи и слушали Сардата с выражением одинаковой надежды. Эти готовы поверить всему, идти куда угодно. Барачные же слушали более настороженно.
– А если не пойдем? – спросил жилистый мужчина лет тридцати. – Что, перебьете тут, кровь выпьете?
– Дорогу домой знаешь? – повернулся к нему Сардат. – Шагай и не оглядывайся. Твоя свобода, что хочешь – то и делай. Только вот о чем сперва подумай. Пусть не все, но многие из тех, что уйдут сейчас с нами, вернутся. Именно им будет принадлежать новый мир, потому что они и только они зубами вырвут его у самой смерти. И вы будете смотреть в глаза им. Смотреть и просить, чтобы о вас позаботились. Пищать, что вы – тоже люди, тоже имеете право на счастье. Так вот, право это заслуживается сейчас. Хочешь жить счастливо? Иди и заслужи свое счастье. Доволен бараком? Иди и живи в бараке. Но если твои бывшие друзья вернутся с победой – там и оставайся. Потому что это – твой выбор. Твоя свобода. И твое счастье. Такой расклад. Не нравится – поплачь.
Сардат говорил и видел, что слова попадают в цель. Что-то пробуждалось в людях. Нет, не во всех. Многие посмеивались, иные махали руками – Сардат сразу забывал про них. Не тот случай, когда важно подчинить всех. Пусть будет раскол. Зато те, что выберут верный путь, будут чувствовать свое превосходство над трусливыми собратьями. Да, будут ворчать, завидовать, что те спят в тепле и едят, небось, досыта. Но как только за плечами окажется первая победа, переменится все.
– Нам и драться даже нечем, – не сдавался мужчина. – Отродясь токмо пахать умели. Много навоюем-то?
Он уже согласен. Уже в пути. Просто надо объяснить это ему самому и тем, кто сейчас, затаив дыхание, ждет итога.
– Как тебя зовут? – спросил Сардат, проходя мимо. Он направлялся к повозке, в которую свалили все содержимое оружейной комнаты барона Модора.
– Меня? – удивился мужчина, поворачиваясь вслед за командиром. – Меня – Саспий, а чего?
