вон Пол не врубается. Напоминаю, что он в космонавты попал прямо из средней группы детского сада, так что ему надо помедленней. И — простыми словами. Ну, заодно и мне напомнишь ситуацию.
— Поняла. Повторяю. — главный компьютер их кораблика, именуемый просто и коротко: Мать, эмоциями, как мексиканка на рынке, не брызгала. Собственно, она и всегда говорила приятным женским голосом, и объясняла очень доходчиво. И повторяла, когда случались такие как сейчас, ситуации, по два раза. Без обид и подколок, от чего не удержалась бы живая женщина. А в сложившейся ситуации повторять приходилось уже в третий раз, — Планета на двадцать процентов меньше Земли, сила тяжести на поверхности в полтора раза меньше. Вращение её вокруг своей оси очень медленное — один оборот за почти год. То есть — она практически всегда обращена к светилу одной стороной. Наклона оси к эклиптике нет вообще — а, значит, нет и смены времён года. Среднегодовая температура на поверхности — плюс двадцать Цельсия.
Главное отличие от того, что нам обычно попадается: вокруг планеты имеется явно искусственный кокон. Трёхслойный. То есть — три степени защиты. Я выявила слои из электромагнитного, (а точнее — радиационного) теплового, и гравитационного полей. А говоря проще, вы не можете туда опуститься, чтоб не: первое — получить смертельную дозу радиации, второе — поджариться даже в скафандрах, и третье — сплющиться в лепёшку.
Цифровые значения повторить?
— Нет, не надо. — Пол хохотнул, — Пять тысяч Кельвинов убедят кого хочешь. Да и сорок пять «Же» тоже. Ну а на радиацию я смотрю уже как на вишенку на торте. Просто — «приятный» бонус! Дополнительная строка на моём надгробии, так сказать. Что, дескать, не побоялся…
— Помолчи-ка, остряк-самоучка. — Джо досадливо поморщился. Он не любил, когда напарник по поводу ситуации, вовсе не казавшейся смешной или безопасной, начинал шутить. Да ещё и неоригинально, — У меня тут разговор с девушкой, которая хотя бы может вразумительно объяснить, что нам делать дальше в данном случае.
— Ну и пожалуйста! Могу и помолчать. — молчать, однако, Пол явно не собирался, потому что развернул туловище снова к центральной консоли, — Мать. Так ты можешь дать гарантию, что там, на поверхности, действительно нет ничего и никого живого?
— Да. Ни один из моих бортовых сканнеров, и сканнеров зондов, разумной, да и просто жизни, ни на поверхности, ни в толщине грунта и скал, до глубины в двадцать километров, не выявил. На планете нет даже растений, что было бы видно в наши телекамеры, или простейших — то есть, бацилл, микробов, и вирусов. Ну, вернее, их нет в том слое атмосферы, куда я смогла опустить зонды.
— То есть, проще говоря, мы, если сумеем-таки спуститься, и пособирать артефактов, ни один Земной закон не нарушим?
— Ну почему же. Нарушите. Напоминаю: параграф 8. 124 межпланетного Законодательства предусматривает пять лет в колонии общего режима, если будет сделана попытка разграбления предметов и артефактов явно техногенного происхождения. А параграф 3. 11 предусматривает год за несвоевременное сообщение, или три — за просто — несообщение в колониальную Администрацию. Об обнаружении планеты со следами от цивилизации разумных существ.
— Спасибо, что так доходчиво напомнила. — легкомысленный тон закинувшего сейчас руки за голову напарника дал Джо понять, что тот плевать хотел на Уставы и Законы. Собственно, Джо и сам относился к этим нормативным актам примерно так же. Авантюристы-космопроходчики очень редко обращают внимание на всякие «умные» казённые бумажки, когда предоставляется возможность поживиться чем-то таким, что официальная Земная наука ещё не открыла, и что можно с выгодой… Продать!
Плевать кому: коллекционерам экзотической флоры-фауны, любителям сувениров-артефактов от неизвестных рас, золота или бриллиантов, или ещё чего редкостного и чужого.
А в данном случае продать — точно можно было. Бы.
Если б только удалось спуститься на поверхность. Столь надёжно защищённую. Поскольку многообещающего вида слегка повреждённые здания и сооружения, полуразрушенные здания, похожие на цеха заводов, совсем уж руины, и явно сломанные странные членистоногие и ощетинившиеся дулами и стволами колёсные и гусеничные устройства и машины, буквально устилали поверхность обнаруженной планеты, заставляя чесаться руки и выделяться слюну.
Но в десяти километрах от вожделённой поверхности начиналась защита: первым шёл пояс радиационного, далее — теплового, и в пяти над почвой — гравитационного поля.
С четырёх же километров начиналось то, что можно было бы назвать настоящей атмосферой, а не её жалким разрежённым подобием, как над слоем защиты: азотно-кислородная смесь, с содержанием кислорода всего в девятнадцать процентов, и давлением лишь чуть побольше, чем на Марсе: двести десять миллиметров ртутного столба. То есть, если б удалось спуститься, выжить без скафандров всё равно не представлялось возможным. Хотя…
Джо вспомнил, что на вершине Эвереста давление примерно такое же. И — ничего, шерпы там выживают даже без кислородных приборов! Вот что значит привычка. И наследственность.
— Ладно. Нетрудно догадаться, что раз всё это защищено так надёжно, кому-то очень надо, чтоб всё это сохранялось вот в таком, девственно-разрушенном, виде. Мать. Эти… ну, те, кто установили эти барьеры, они — что? Используют эту планету как музей? Склад устаревшего оборудования? Или, скорее, как образчик того, как нельзя вести себя на планете?
— Вероятность первого около семнадцати с половиной процентов. Второго — три с четвертью. Третьего — ноль ноль два процента.
— Ха! А что же тогда — наиболее вероятно?! — Пола снова проняло.
— Наиболее, а именно, семьдесят восемь и пятьдесят шесть сотых процента, за то, что это — Полигон. Где проводят испытания.
— Да-а?!.. И чего же здесь испытывают?
— Не только и не столько «чего», сколько — кого. Тут всё уж слишком напоминает искусственно созданную полосу препятствий. На которую высаживают неких существ, которых хотят проверить на выживаемость, способность управлять разной боевой техникой, и, если позволите, прочность. А чтоб они не сбежали — планета окружена барьерами.
— Ух ты! Вот это да! — Пол снова сел прямо, вернув ноги в носках снова на палубу, — Вот уж никогда бы не подумал, что защищают тут — окружающее пространство! От «проникновения» того, кто живёт там, на поверхности! Ну, вернее, того, кого туда опускают!
А кто, кстати, опускает? И — как? Кто эти злобные и коварные «испытатели»? Не те ли наши «друзья», что гоняли, словно крыс, нас с Джо там, на планете с Машиной?*
*(См. рассказ «Остаться самим собой», в сборнике «Изнанка Ада!..»)
— Вероятность этого не более ноль целых восемьдесят одна сотая процента. Технологический уровень тех Испытателей был на голову выше, чем здесь. А здесь он едва превышает тот, что был на Земле
