— У меня его нет, я передал его монсеньору Доминго.
— А кто он такой, этот таинственный монсеньор?
— Самый могущественный маг в подлунном мире. Во всяком случае, так он себя называет в узком кругу преданных сторонников.
— И вы, Марк, входите в их число?
— Да.
— А зачем вашему магу понадобился Грааль?
— Он хочет стать бессмертным.
— Зачем он убил рыцаря Гийома и похитил мою жену?
— Не знаю. Но вероятно, ему зачем-то понадобились вы, Чарнота.
— Вы проводите нас к монсеньору Доминго, Марк. И не вздумайте шутки шутить!
— Как вам угодно, Чарнота, — пожал плечами Ключевский, — хотя на вашем месте я бы не торопился в пасть дракона.
Я поручил Вацлаву Карловичу отконвоировать пленных по подземному ходу на свежий воздух, а сам отправился за лошадьми. Будучи человеком воспитанным, я не мог покинуть замок, не попрощавшись с его владельцем. Благородный Жофруа был свеж, бодр и полон энергии. Мажордом Антуан являл собой полную противоположность графу и всем своим видом напоминал выжатый лимон.
— Вы полагаете, что наш план удался, сир Вадимир?
— А какие в этом могут быть сомнения, благородный Жофруа? Мы с господином Антуаном видели все своими глазами.
— Да, но сам я практически ничего не помню.
— Так ведь я вас предупреждал, граф, о возможных побочных эффектах. И, поверьте мне на слово, частичная потеря памяти не самый тяжкий из них. Все могло быть значительно хуже.
— Это правда, — поддакнул мне со вздохом Антуан.
— То есть я не превращался в зверя?
— Нет. Разве что шерсть временами появлялась на загривке.
— Но ведь это мелочи, — пожал плечами граф.
— Безусловно, — дуэтом подтвердили мы с господином Антуаном.
— Вы нас покидаете, сир Вадимир?
— Увы, сир Жофруа. Я зашел поблагодарить вас за гостеприимство. И сохраню о нашей встрече самые благоприятные воспоминания. В наше время редко встретишь сеньора столь умного и добродетельного.
Граф де Грамон порозовел от удовольствия, однако озабоченность не покинула его благородного чела. Наступил самый щекотливый момент в разговоре, чреватый для графа большими материальными издержками. Ибо, следует самокритично это признать, услуги магов и чародеев всегда недешево обходятся клиентам.
— Сто золотых монет, — выдержав паузу, назвал я сумму.
— Сколько? — побурел от волнения граф.
— Семьдесят пять, — быстро исправился я.
Сошлись на пятидесяти. Причем обе высокие договаривающиеся стороны сочли себя в этой сделке пострадавшими. Я утешал себя расхожей фразой «с паршивой овцы хоть шерсти клок», а мой оппонент, видимо, считал, что могло быть и хуже. Так или иначе, но расстались мы с графом почти дружески. Я передал полученные от благородного Жофруа деньги мажордому Антуану и попросил его переправить их в замок Руж отцу Жильберу.
— Да поможет вам небо в ваших трудах, сир, — благословил меня мажордом.
— И вам всего хорошего, Антуан, — не остался я в долгу.
Я благополучно покинул замок Грамон, ведя в поводу лошадей Крафта и де Перрона. Последние поджидали меня в густых зарослях на берегу безымянной речушки, куда их вывел подземный ход. Здесь же был Марк, уже успевший сесть в седло своего коня. Руки у Ключевского были связаны, что, однако, не мешало ему смотреться соколом, по недоразумению угодившим в стаю коршунов.
— Может, вы развяжете нам руки? — попросил де Перрон. — Мне бы не хотелось свалиться с лошади на полном скаку. Кроме того, я не совсем понимаю, чем могу быть вам полезен. С сеньором Доминго я не знаком. Мною двигало желание помочь родственнице Диане де Грамон и старому другу Марку де Мелассу.
— В следующий раз, шевалье, будете более осмотрительно выбирать друзей, — сердито буркнул Крафт. — Вперед.
Я был согласен с Вацлавом Карловичем. В нашем положении довольно глупо доверять кому бы то ни было, а уж тем более такому налиму, как де Перрон. Благородному Бернару, надо полагать, не составило бы труда обогнать нас на пути к монсеньору Доминго и предупредить того о нашем скором прибытии. Тем самым он лишил бы нас главного козыря в большой игре — фактора внезапности.
Наш путь пролегал сначала по цветущей равнине, почти сплошь засаженной виноградниками, а после мы свернули в довольно густой девственный лес. Надо полагать, живности в этом лесу было с избытком, однако ничего подозрительного, а уж тем более колдовского мы с Крафтом здесь не обнаружили. Марк не проявлял признаков волнения и уверенно ехал по тропе, указывая нам дорогу. Впрочем, как я уже успел заметить, господин Ключевский обладал на редкость сбалансированной нервной системой и не терял присутствия духа даже в самых сложных ситуациях. Непонятно было только, как при таких ценных качествах он угодил в лапы брата Бертрана.
— Бертран — тупой монах, — с готовностью отозвался на мой вопрос Марк. — Я был уверен, что после признания в ереси нас немедленно отправят к монсеньору Доминго, но этот идиот проявил излишнее рвение и едва не спалил нас на костре. Впрочем, если бы ситуация стала критической, мы попытались бы спастись.
— С помощью магии?
— А почему бы и нет, — пожал плечами Марк. — Я не отношу себя к знатокам в данной области, но Анастасия совсем другое дело.
— Скажите, Ключевский, вы действительно родились в этом мире?
— Не знаю. Но я с детства жил и здесь и там. Если вы спросите меня, какой из этих миров для меня родней, то я не смогу вам ответить определенно.
— Ваши родители живы?
— Я не знаю, кто они. В России я воспитывался в детском доме и считался очень странным мальчиком. Я вдруг исчезал на несколько часов, а то и дней из поля зрения своих наставников, и это приводило их в недоумение. Сначала меня наказывали, потом привыкли.
— И во время своих многочисленных отлучек вы посещали остров Буян?
— Да. Моим наставником здесь был монсеньор Доминго, а лучшими друзьями — Бернар и Диана.
— Это монсеньор Доминго заказал пьесы Ираклию Мораве?
— Да. Мы с Анастасией должны были попасть в замок Монсегюр, но вместо нас туда угодил Закревский. То ли пьяница Ираклий нарушил предписания монсеньора, то ли режиссер отошел от первоначальной концепции.
— А с Зиминой вы давно знакомы?
— Всего несколько месяцев. Об Анастасии я знаю только то, что она в большом фаворе у монсеньора Доминго.
— Чем вы занимались на острове Буяне?
— Жил, дружил и любил.
— Но вы выполняли какие-то поручения Доминго?
— Пока нет. Но монсеньор намекал, что мне предстоит совершить нечто весьма необычное. Правда, никаких конкретных целей он предо мной не ставил.
У меня не было причин не доверять рассказу Марка. Тем более что его судьба в какой-то мере была сходна с моей собственной. Я, правда, рос под присмотром матери, но о своем отце не знал практически ничего. На остров Буян я попал уже взрослым человеком по воле жрецов храма Йопитера, но до сих пор не понял, в чем же мое предназначение. Я не исключал, что Марк тоже родился атлантом, но попал под влияние темных сил, о которых мне в осторожной форме намекнул верховный жрец храма Йопитера Завид. Я, правда, не знал, насколько глубоко зло проникло в душу Марка, но, похоже, на этот вопрос не мог ответить никто, даже он сам.
— Развяжите им руки, Крафт.
— Вы с ума сошли, Чарнота! — возмутился Вацлав Карлович. — Эта парочка немедленно скроется в лесу, а мы с вами окажемся у разбитого корыта.
— Никуда мы не побежим, — возразил Марк. — Да и до замка монсеньора уже рукой подать.
Однако это «рукой подать» Марка Ключевского растянулось на добрый час блуждания по лесным дебрям. Крафт недовольно хмурился и многозначительно на меня поглядывал, всем своим видом демонстрируя недоверие к нашим проводникам. Хотя справедливости ради надо заметить, что ни Марк, ни шевалье де Перрон не предпринимали попыток I к бегству.
— Ваша фамилия случайно не Сусанин? — не выдержал наконец Крафт.
— Так ведь и вы, Вацлав Карлович, не поляк, — усмехнулся в ответ Ключевский.
Крафт на это замечание почему-то обиделся и даже назвал Марка двуликим Янусом, на что тот в ответ только засмеялся. Хотя в словах Вацлава Карловича была своя сермяжная правда. Этот человек, я имею в виду Марка, жил какой-то странной двойной жизнью, которая, надо полагать, не прошла бесследно для его психики.
— Что за черт! — воскликнул вдруг Марк. — Этого не может быть!
— Я так и знал, — крикнул ехавший следом за мной Крафт. — Он заблудился!
— Ничего подобного, — огрызнулся Марк. — Вы посмотрите на эти следы.
Местность вокруг была болотистая. К тому же не так давно прошел дождь, но все равно след огромной когтистой лапы отчетливо выделялся на лесной тропе. Так же, впрочем, как и следы крови. Свернувший чуть в сторону де Перрон обнаружил еще один отпечаток, столь же устрашающих размеров, но менее отчетливый. Создавалось впечатление, что двуногий монстр то ли сам был ранен, то ли нес на себе еще не успевшую истечь кровью добычу.
