в объятия, хлопая того ладонью по спине.
– Может, свидимся ещё, – прошептал он.
– Солнца тебе ясного, птица, – произнёс, прощаясь, кузнец. – И тебе, Убийца волка.
Ситрик коротко кивнул и спешился. Он не был в восторге от прозвища, которым Вёлунд успел наградить его.
– Прощай, Вёлунд, – сказал он.
– А тебе, юноша, точно следует сказать «до встречи».
Ситрик смутился и потупил взор. Он первым вошёл в конюшню и потянул за собой свою лошадку. Та покорно последовала за ним в темноту. Сердечно распрощавшись с конунгом-кузнецом, в воротах появился и Холь, ведя Рыжую Чёлку. Двери за ними закрылись, лязгнул замок. Было слышно, как Вёлунд звенит связкой ключей, а после взбирается в седло. Под звуки копыт стало ясно, что конунг-кузнец уехал, и Ситрик пошёл дальше по долгой конюшне, чуть ли не на ощупь – впереди тьму рассекала лишь тонкая полоса белого света, льющегося из мира людей.
Привыкший к теплу, Ситрик дрожал. Он успел запамятовать, что такое зима. Видимо, останься он в чертогах альвов ещё на пару дней, он забыл бы всё. И себя самого тоже.
– Как же холодно, – вполголоса произнёс он, потирая успевший замёрзнуть нос. А ведь они ещё даже не вышли из конюшни.
– Да уж, – отозвался Холь. Пусть холод его особо не страшил, но сырость он ненавидел.
Наконец Ситрик подцепил дверь, открывая створку вовнутрь. Та со скрежетом поддалась и нехотя отворилась, впуская в заброшенную конюшню свет. Парень зажмурился – было так ярко, что резало глаза. Когда наконец он привык к яркости, то увидел, что весь лес замело искристым колючим снегом.
Мутный и блёклый зимний свет просачивался сквозь голые ветви и отражался ото льда. Ситрик замер, глядя на заметённую тропу. По-видимому, не меньше месяца прошло с тех пор, как они вступили в земли альвов.
– Время в Альвхейме течёт иначе, – напомнил Холь. – А кажется, что мы гостили не больше седмицы.
– Какой же сейчас месяц? – пролепетал Ситрик.
– Похоже на месяц Йоль.
Лошади знали дорогу. Они вели через лес уверенно, не сходя с тропы. Ещё в конюшне Вёлунд сказал, что коней можно будет просто отпустить, когда те выведут к Восходному озеру, ведь они сами найдут дорогу домой. Пока ехали через лес, Ситрик задумался, а как лошадки постучат в дверь заброшенной конюшни и откроют ли им. Но, видимо, о том волноваться не стоило. Такие смышлёные кони, может, и сами двери открыть смогут, да ещё и закроют за собой. Жаль только, что имя гнедой лошади Ситрик не спросил.
В лесу было тихо. Снега пока было немного, а холод с непривычки грыз за лицо. Стемнело быстро, точно мёртвое солнце рухнуло за горизонт, и надолго источником света в лесу остался лишь белый снег, слегка мерцающий во мраке, как молоко Аудумлы.
Он всё ещё не мог поверить в реальность происходящего: когда они добрались до Оствика, была пора первой метели, заглохшей уже к следующему утру, сейчас же, спустя всего неделю жизни у альвов, в лесу поселилась настоящая зима.
Хотелось скорее к жилищу, к домашнему огню. Сесть у очага, вытянув ноги, да выпить горячий настой из листьев малины, собранных на макушке лета. Холь не останавливал лошадей, да и те шли почти без устали, – хотел поскорее добраться до Восходного озера. Оттуда до Ве всего ничего. Ситрик и сам готов был идти всю ночь, лишь бы не ночевать в зимнем незнакомом лесу.
Всю долгую ночь…
Тихо, беззвучно. Лишь звенело в ушах от усталости.
Они уже долго шли, но ни ночь, ни тропа не заканчивались. Покрытые льдом ветви хлестали по лицу. Ситрик ехал свернувшись, чуть ли не прижавшись к шее коня. Холь впереди сидел в седле так же. От такого положения быстро уставала спина.
Ситрик посматривал по сторонам, оглядывался, молясь, чтобы они не напоролись на кабанов или оголодавшую стаю волков. Выскочи сейчас на дорогу заяц, и сердце его рухнет в пятки.
Он поглядывал и на Холя, молчавшего почти всю дорогу. Думал о том, как хорошо иметь огонь внутри да не бояться холода. Невольно Ситрик вспомнил и свой сон, в котором руки его были объяты пламенем, которое горело, не оставляя ожогов и ран, точно огонь был частью его самого. От этого воспоминания ещё сильнее захотелось оказаться у очага или хотя бы у костра.
Он чувствовал, что уже продрог, когда с серого неба вдруг посыпался такой же серый, как пепел, снег. Снежинки ложились на шею коня и превращались в капельки воды, застревали в гриве, налипали, как мухи летом.
Снег усилился, и в его танце сложно было разглядеть идущего впереди Рыжую Чёлку, покорно несущего своего всадника. Ситрик сощурился, пытаясь отыскать коня глазами, но, кажется, его гнедая лошадка сильно отстала. И только он хотел поторопить её, как услышал странный звук удара и тихий вскрик, похожий на выдох.
– Холь? – встревоженно позвал Ситрик.
Наконец он увидел Рыжую Чёлку. Конь остановился, низко склонив голову. У его ног лежал Холь, совершенно обездвиженный. Лишь снег взвивался над ним, облепляя одежду и волосы, торчащие из-под шапки.
Ситрик спешно спрыгнул с лошади и бросился к Холю, но как только коснулся его лица, обжёгся. Он отдернул руку и снова позвал друга по имени.
– Холь! Ты сильно ушибся?..
Мужчина прерывисто дышал, точно пытался вдохнуть побольше воздуха, но тот застревал в лёгких. Ситрик замер, не зная, что ему делать. Он сам был беспомощен и не знал, чем может помочь. Лишь догадался перевернуть мужчину на бок. Тот закашлялся.
– Как же больно, – прохрипел Холь. – Голова раскалывается.
– Ты ушибся? – снова спросил Ситрик как можно спокойнее. – Холь, что мне сделать? Что с тобой?
Тот долго не отвечал, лишь морщился, а после медленно изрёк:
– Кажется, сознание потерял. Очнулся – уже лежу…
Ситрик заметил полоску крови, бегущую по щеке из-под шапки. А после увидел и руки Холя. Они были черны, и там, где он трогал пальцами снег, оставались тёмные полосы. Сначала Ситрик подумал, что это тоже кровь, успев напугать себя ещё сильнее, но, приглядевшись, понял, что это были копоть и уголь.
– Отойди, – тихо произнёс Холь и, сжавшись комком, тут же вспыхнул так, что жар взвился до еловых ветвей, опаляя их.
Лошади с встревоженным ржанием отпрыгнули, испуганно выпучив глаза. Ситрик отшатнулся и отвернулся, поняв, что огненная птица хочет сменить облик, тем самым залечив полученную рану. Запоздало он вспомнил, что не стоит смотреть на яркий огонь, но пламя было обычным.
Что-то шло не так.
Ситрик
