Через месяц, когда командир размещенной в его городке роты Внутренней Армии встречал возвращавшегося с аэродрома полицейского комиссара, кто-то обстрелял его машину из засады. Оба офицера были убиты на месте, машина подбита и сожжена. Следствие не обнаружило следов, но Маоней не сомневался в виновнике.
Скрываясь от властей, Сурт несколько месяцев работал водителем. Второй раз он был арестован за наезд на группу Высших — один из которых погиб, а пятеро получили ранения. Злой умысел доказать не удалось, но и без него казус потянул на полновесный лагерный срок.
Сурми Ами сам был жертвой — у него Черми убил всю семью — жену и трех детей. Он сам чудом спасся. Это было в Офинки, шесть дней назад. Но Талу помнил, как он стрелял по Черзмали, и по нему самому тоже. Вспомнив, что стало с фургоном, за которым прятался пулеметчик, он поразился, как Ами остался жив.
Философ, он же Окрус Ватпу, родился в Ревии сорок пять лет назад, что уже многое объясняло. Он был разведен и не имел детей. Бывший государственный ученый Товийского института общественной истории, доктор наук, имевший благодарности руководства, семь лет назад попался на критике нового Единого Правителя и был арестован по доносу. При аресте всплыли другие свидетельства антигосударственной деятельности, далее все было уже вполне обычно — громила-следователь ЧК, побои, переломы, но никакой ценной информации от арестованного получено так и не было. В лагере Окрус совершил побег, был пойман и направлен в штрафной лагерь. И то, что он там уцелел, тоже говорило о многом. Но больше всего Талу увлекла история Уэрки.
Впервые тот отличился во время событий в Окруру, когда повстанцы захватили этот городок. В нем был небольшой гарнизон — взвод полицейских и рота Внутренней Армии. Повстанцев было почти вдвое меньше, но они напали ночью, внезапно и гарнизон с ходу был деморализован. Среди солдат и полицейских началась паника, они обратились в бегство в одном белье. Городок пал. Из тюрьмы было выпущено полсотни заключенных (большей частью, правда, уголовников), само ее здание сожжено, как и здания гарнизона, убито шестьдесят солдат и чиновников Фамайа. Повстанцы захватили радиостанцию, однако поднять всеобщее восстание им не удалось. Реакция властей была поначалу замедленной и недостаточной — лишь через сутки Окруру атаковал батальон Внутренней Армии под командованием тогда еще майора Нэркиса Уэрки. Фактически, из-за проблем с горючим и запчастями, на место прибыл лишь штабной БТР и пятнадцать грузовиков, вместивших пять взводов солдат и два минометных отделения — всего около двухсот человек.
Отряд повстанцев в городке вырос вдвое и они решили оборонять Окруру, вероятно, всё ещё рассчитывая на всеобщий мятеж. Они сражались до последнего, но Уэрка показал себя прекрасным командиром, а его озлобленные гибелью товарищей солдаты атаковали с неожиданной яростью. Пленных не было. Двадцать оставшихся в живых повстанцев прорвали кольцо окружения и ушли в леса. Потери Уэрки составили более шестидесяти человек убитыми и столько же ранеными, но победа оправдала все. Вскоре молодой майор-тисс дослужился до полковника и Талу не понимал, почему Уэрка решил обратить оружие против страны, которая дала ему так много. Без всяких видимых причин он вдруг призвал свой полк к восстанию во имя освобождения Тиссена. Лишь письмо семи генералов Внутренней Армии и блестящие способности позволили ему избежать расстрела, замененного пожизненным заключением. Впрочем, семь лет в лагере ничуть не притупили его военного дарования. Черми сосредоточил под Кен-Каро все силы истребительного отряда — 70 «Химер», 150 тяжелых орудий, 380 бронетранспортов МКХ-30 и почти десять тысяч прекрасно подготовленных солдат. Маоней не сомневался, что они сровняли бы город с землей и перебили все его население… если бы Уэрка не остановил их. Ему удалось совершить настоящее чудо — в основном, правда, потому, что колонна истребительного отряда растянулась и ему удалось бить ее по частям.
Первоначально Уэрка как-то разыскал одного из своих бывших подчиненных, капитана Внутренней Армии Лайано, и заставил его примкнуть к мятежу. Тот привел с собой четыре взвода опытных солдат и батарею из шести безоткатных орудий и Уэрка устроил засаду лишь с целью пустить врагу кровь. Но в нее попалась разведрота истребителей, усиленная ротой «Химер» — в ней было девять танков, но по дороге к Кен-Каро моторы двух машин вышли из строя и их пришлось бросить.
Повстанцы смогли остановить колонну, сосредоточив огонь гранатометов на танках и бронетранспортах, в результате чего один МКХ-30 был подбит, а истребители понесли большие потери от меткого огня повстанцев. Они залегли и не двигались ни вперед, ни назад. «Химеры» тоже остановились, продолжая вести огонь с места. Когда четыре танка начали обходить повстанцев с юга, Лайано приказал своей батарее открыть огонь по скучившейся технике, уничтожив свыше ста бойцов восьмого отряда, пять танков и семь бронетранспортов, после чего уцелевшие файа бежали с поля боя.
Черми Эрно не заставил ждать долго. Поскольку повстанцы обычно не давали второй бой на том же месте, он послал во вторую атаку лишь один моторизованный батальон истребителей с тридцатью бронетранспортами и один танковый батальон с двадцатью «Химерами»,[19] при поддержке с воздуха четверкой боевых вертолетов. Развернувшись, истребители начали атаку под прикрытием огня танковых орудий. Повстанцы подпустили их поближе, а затем открыли внезапный огонь с новых позиций, первым же залпом уничтожив один танк и четыре бронетранспорта, а также подбив ещё два. Атака Черми провалилась. Потеряв еще два танка и два БТР и оставив на поле боя более 60 убитых, файа отошли; еще более 50 из них было ранено. Подоспевший взвод крупнокалиберных пулеметов сбил один вертолет истребителей, который упал в реку; три остальных вертолета были повреждены и выбыли из строя.
Черми был в ярости. Он не знал, что несколько десятков повстанцев смогут противостоять атаке двух батальонов элитных сил Фамайа. На сей раз ему понадобилось почти полчаса, чтобы подтянуть свои силы и возобновить наступление. Он использовал десять батарей тяжелой артиллерии, а также большое количество танков и БТР с крупнокалиберными пулеметами для жестокого обстрела позиций повстанцев. Увы, он не удосужился выяснить, что те заблаговременно отошли и что он напрасно тратит боеприпасы, стреляя по пустому месту.
После обстрела началась новая атака, однако когда истребители, ведя бешеный огонь, ворвались на позиции повстанцев, они никого там не обнаружили. Черми, очевидно, пришел в бешенство, увидев, как глупо его провели. Он приказал использовать дивизион многоствольных ракетных установок и четырех дивизиона тяжелой артиллерии для массированного обстрела Кен-Каро с большого расстояния, из-за чего погибло 320 мирных жителей. Но тут собственная жестокость повернулась против него: теперь все обитатели города поняли, чем им грозит его падение. Именно после этого 241-й полк Внутренней Армии перешел на сторону мятежников — и очень кстати, так как истребители уже подходили к Кен-Каро. Два первых танка и четыре БТР восьмого отряда были уничтожены на взорванном мосту, но Черми не обращал внимания на потери. Он направил в лобовую атаку более тридцати подошедших танков и БТР. Вновь накрытые артиллерийским огнем, истребители, потеряв ещё 80 файа убитыми, два танка и семь бронетранспортов, прекратили атаку и отошли от реки. Тем временем Уэрка, пропустив боевую технику, напал на тыловую колонну истребителей. Четыре взвода его солдат уничтожили дюжину тягачей и грузовиков, более ста истребителей, захватили несколько тяжелых орудий, много военного снаряжения и боеприпасов. Еще несколько файа были убиты своими же в начавшейся суматохе. После всего этого Черми приказал использовать всю тяжелую артиллерию истребительный отряда, включая 10-дюймовые минометы и ракетные установки для обстрела города. Он обрушил на Кен-Каро не менее пяти тысяч ракет и снарядов. Его уже вряд ли интересовало, что такой обстрел Кен-Каро приведет к страшным жертвам среди мирного населения.
Талу не сомневался, что всего через пару часов город исчез бы с лица земли, однако Уэрка бросил в контратаку один танковый и один мотострелковый полк общей численностью более трех тысяч человек, причем лично командовал более чем 70 танками при атаке через реку. Пользуясь неожиданностью, они ворвались на артиллерийские позиции истребителей, превратив их в море огня, уничтожили дюжину ракетных установок, девяносто орудий, сотни грузовиков и других машин. Данные о потерях Черми не предоставил, но, судя по числу уничтоженной техники, они составили не менее полка — около двух тысяч файа, из них не менее 700–800 только убитыми. Таким образом, Уэрка одержал величайшую победу за всё время истории Сопротивления. Окончательные потери истребителей превысили тысячу файа убитыми; еще более пятидесяти были расстреляны Черми Эрно за трусость. Талу, впрочем, уже знал, что истребительные отряды вовсе не относились к элитным частям Фамайа. Напротив, это, скорее, был «отстой» ее армии — штурмовики, в задачу которых входило полное истребление противника, неважно, какими способами. Их набирали из тех, чьей излюбленной пищей были смерть и кровь, и командование было даже заинтересовано в том, чтобы они побыстрей погибали. Тактика истребителей также не отличалась утонченностью — массированная атака под прикрытием всех огневых средств, в сущности, простой «навал» и ничего больше. Черми не проявил особого военного дарования — а действия его подчиненных были и того хуже: они не смогли даже тупо следовать тактическим принципам, записанным в их уставах. Пехотинцы-истребители были откровенно слабы и находились в полной зависимости от танков и бронемашин. Если противник мог противопоставить этой технике точный огонь гранатометов и орудий, они сами не могли атаковать.
