Ещё раз спасибо тебе.
— Не за что, всегда рад помочь, — говорит Лозман, протягивает руку и кладёт поверх моей.
Я чуть вздрагиваю от этого прикосновения. Нет, мне не противно, но и никакого особо приятного чувства я не испытываю. Но я действительно ему очень благодарна и совершенно не понимаю, почему Рыков так боится моего общения с ним. Может, потому что, в отличие от него самого, Лозман более человечный и способный сопереживать? А ведь этим он вызывает не только благодарность, но и симпатии.
— Завтра у тебя день рождения, — говорит Борис, глядя в глаза. — И я хочу пригласить тебя в классное место, в «Помпеи». Слышала?
Ничего я не слышала, да и какой день рождения, когда у меня с бабушкой такое. Не до праздников сейчас. И вообще, слишком уж это похоже на свидание, а к такому я точно не готова.
— Здорово, — отвечаю я без энтузиазма. — Но как-то не до того сейчас. Бабушка в больнице, а я веселиться буду?
— Никакого веселья. Просто поужинаем. А бабушка под наблюдением, ты ничего не сделать не можешь, но самой-то надо немного развеяться.
— Да я уже с подругой договорилась дома посидеть…
— Это с той, что была у тебя в тот раз?
— Да.
— И подругу приводи, с этим никаких проблем. Давай, просто, чтобы с ума не сойти. Поужинаем и всё.
Блин. Не хочу я, вот правда, никакого желания, но и отказать после того, как он столько со мной возился, как-то не очень…
— Я тогда спрошу у неё… и скажу потом.
Мы выходим из машины. Лозман пару секунд стоит, опустив руки, а потом притягивает меня к себе и целует. Нет, это не пугающе-страстный поцелуй, а лишь лёгкое тёплое касание, почти дружеское, но не совсем. Он будто говорит, что готов на большее, на всё практически…
В этом нет ничего отталкивающего, да вот только роль страстного возлюбленного как-то не вяжется в моей голове с обликом Лозмана. Признаюсь, за сегодняшний день мы весьма сблизились, но я не хочу вот так прыгать в его объятия.
Впрочем, голова моя чуть кружится, от этих проявлений нежности, и смотрю я на Лозмана сейчас немного иначе. Не так, как раньше. И даже в сердце этот почти невинный поцелуй отзывается лёгким волнением.
— Даша, — тихо шепчет он, — можно мне подняться к тебе?
14. Как насчёт ужина?
Подняться ко мне? Серьёзно? Думаю, нет, нельзя. Это было бы как-то… странно… Неужели похоже, что я уже готова к столь близкому общению? Может, я правда произвожу впечатление легкодоступной? Но нет, если так, впечатление обманчиво.
— Борис… Я очень благодарна тебе… правда. Спасибо за помощь, но я очень устала. Я ведь с этим перелётом ночь не спала. Я бы рада пригласить тебя на чай, но сегодня… извини. Сегодня не выйдет.
— Да ладно, не парься, — добродушно улыбается он. — Я понимаю. Всё хорошо. Надеюсь, увидимся завтра.
— Обязательно. Уже утром, на работе.
— Я про вечер. Ты же не откажешься?
— Спокойной ночи, — говорю я и иду домой.
Сил вообще нет. Надо перекусить и скорее в постель. Какой день рождения, смеётесь что ли? В холодильнике нахожу котлеты. Надо позвонить Лидии Антоновне, поблагодарить.
Только сажусь за стол, в прихожей раздаётся звонок. Ну нет, ну пожалуйста! Ну кто это может быть… Наташка.
— Привет! Что-то ты выглядишь паршиво. Чего такое?!
Я рассказываю, что только прилетела, а тут с бабушкой беда. Наташка сочувствует, но интересуется больше Лозманом и Рыковым.
— Эх, — сокрушается она. — Как же хреново, что я завтра утром улетаю, а так бы сходила с тобой обязательно.
— Ты что? Говорила же, останешься до дня рождения.
— Ну вот, не получается. Вызывают на работу. Тоже, видишь, шеф совсем охреневший, но не как у тебя, конечно… Вот, смотри, я тебе подарок принесла.
Она достаёт из сумки бутылку просекко, конфеты и небольшую светло-зелёную коробочку.
— Крем корейский, шикарный просто.
Ну что с ней поделать. Приходится ставить чайник. От бокала вина я пьянею и растекаюсь по столу.
— Даш, ну ты не будь дурой, не отказывайся, сходи завтра с Лозманом. Он может и не такой богатый, но зато человек, похоже, хороший. Ну как же жалко, что мне ехать надо! Блин! Прям до слёз.
— Ну опоздай на один день. Без тебя не пойду.
У меня глаза просто слипаются…
— Да как опоздай! Билеты ведь куплены уже! — слышу я сквозь наваливающуюся на меня дрёму. — Так что придётся тебе самой выкручиваться. Дашка, эй! Ты спишь что ли? Хорош! Наливай ещё по одной!
Голос Наташки тает в тумане, и я проваливаюсь в черноту.
.
Утром первым делом я звоню в больницу. У бабушки пока никаких изменений. Надо ждать. Опять надо ждать… Еду на работу и опасаюсь, что Лозман не преминет воспользоваться случаем, чтобы осыпать меня цветами. Вчерашние лилии так и остались у него в машине. Значит сегодня будут пионы, почти уверена.
И ещё какой-нибудь дорогущий подарок, скорее всего, украшение. И это поставит меня в крайне неловкое положение. Взять невозможно и не принять неудобно, обидится. Но если будет что-то такое, точно откажусь.
Когда я захожу в приёмную, звонит… ну да, Рыков.
