Джордж так и не услышал, что отец Манкусо сказал дальше. Внезапно на линии раздалось несколько громких стонов, затем треск, такой громкий, что у отца Манкусо заболели барабанные перепонки.
– Святой отец! Я вас не слышу!
В ответ раздался лишь продолжительный стон.
У отца Манкусо возникло физическое ощущение, будто его ударили по лицу. Он повесил трубку, приложил руку к щеке и заплакал.
– Я боюсь вернуться туда! – Он взглянул на свои больные ладони и погрузился в них лицом. – Боже, помоги мне! Помоги!
Джордж понимал, что ждать ответного звонка от отца Манкусо бесполезно. Даже если он позвонит, ему помешает нечто неведомое, поселившееся в доме 112. Но у Джорджа была одна надежда. Он был уверен в том, что слышал обещание прийти от священника, но Джордж не знал когда. Все, что сейчас ему оставалось в этой ситуации, это ждать.
Отец Манкусо вернулся домой после восьми вечера. До десяти часов священник сидел у телефона, не сводя с него глаз. Как ему и сказали, запах экскрементов ушел из его квартиры, однако резкий аромат ладана по-прежнему витал в воздухе. Но это было вполне терпимо. А вот что глубоко огорчало отца Манкусо, так это его неспособность отправиться к Лютцам. Даже мысль о том, что из-за действий демонических сил в опасности находятся дети, не помогала ему преодолеть страха перед неведомым, ожидающим его в доме 112 по Оушен-авеню.
Наконец, отец Манкусо решил позвонить в епархию начальнику канцелярии. Он набрал номер телефона, но звонить не стал, решив, что вместо этого посетит его утром, и приготовился лечь в постель. Утром он хорошо выспался в доме своей матушки, но снова почувствовал себя совершенно измотанным. Перед тем как надеть пижаму, он зашел в ванную комнату, чтобы снять белые перчатки. Когда он воспользовался кремом «Буровз солюшен», ему полегчало, и он снова захотел смазать себе руки.
Но стоило стянуть перчатки, он застыл в изумлении. Он вертел кистями, осматривая их со всех сторон. Не было ни единого уродливого пятна и открытой язвы, не было даже признаков кровотечения, волдыри исчезли!
Весь день и ночь Кэти так и не смогла прийти в себя. Она сидела у камина в гостиной. Джордж накормил детей и, в конце концов, отправил их спать. Мальчики не жаловались на то, что ложиться в кровать приходится слишком рано, так как знали, что завтра нужно будет встать и пойти в школу. Очевидно, проблема с отоплением в школах Амитивилля была решена, потому что местная радиостанция объявила, что их откроют следующим утром.
Джордж помог Мисси принять ванну. Он прочел дочери сказку, прежде чем она позволила ему выключить свет. Не успел Джордж закрыть за собой дверь, малышка пролепетала сонно:
– Доброй ночи, папочка! Доброй ночи, Джоди!
На часах было уже почти одиннадцать, и Джордж понял, отец Манкусо уже не придет. Уже час Кэти, ссутулившись, сидела в кресле, закрыв глаза от тепла, исходившего от огня. Наконец, она сказала Джорджу, что собирается идти спать.
Джордж взглянул на жену. За этот день ни разу не заговорила она о том, чтобы уехать из этого дома. Она вела себя так, словно ничего странного и сверхъестественного не происходило вовсе, и для нее совершенно нормально вот так захотеть пойти спать. В спальню они поднялись вместе.
Кэти пробормотала, что ее слишком тянет в сон, чтобы принять ванну, и она сделает это утром. Едва ее голова коснулась подушки, она тут же погрузилась в сон. Некоторое время Джордж посидел на краю кровати, наблюдая за тем, как глубоко и ровно дышит Кэти. Затем он вышел во двор, чтобы посмотреть, как там Гарри. Пес снова спал, еда в миске осталась нетронутой.
Джордж собрался уже было наклониться и растормошить собаку, когда вдруг услышал, что из дома вновь доносятся звуки марширующего оркестра. Он побежал назад через кухню. Барабаны и трубы гремели в гостиной. Пулей пролетая по коридору, Джордж слышал топот многочисленных ног.
Камин в гостиной еще горел, слегка освещая комнату, в которой никого не было. Как только Джордж появился на пороге, музыка прервалась. Совершенно ошеломленный, он осмотрелся.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Эй вы, сукины дети, куда вы все попрятались? – закричал Джордж.
Он глубоко вздохнул несколько раз. Он вдруг понял, что в гостиной произошло что-то странное: вся мебель – вся! – была передвинута. Ковер откатили назад. Стулья, кушетка и столы были переставлены к стенам так, словно бы здесь решили освободить место для множества танцоров – или для марширующего оркестра.
Далее описывается то, что произошло во вторник, 6 января 1976 года.
– Ваш рассказ весьма интересен, Фрэнк, но, не имей я представления о вашей профессиональной подготовке, честно скажу, что подумал бы, что вы малость рехнулись, если поверили во все это. – Канцлер епархии Райан поднялся из-за стола и прошел через всю комнату к новой кофеварке. Он предложил кофе отцу Манкусо, но тот отрицательно покачал головой. Тогда отец Райан налил чашку эспрессо отцу Нунцио, другому канцлеру, и чашку себе.
Хозяин кабинета отхлебнул кофе и заглянул в свои заметки.
– Сколько раз к вам как психотерапевту люди обращались с такими историями? Сотни, бьюсь об заклад.
Канцлер Райан был очень высоким человеком, и это было заметно даже тогда, когда он сидел. Росту в нем было шесть футов пять дюймов[26]. Священник был хорошо известен в епархии своей манерой говорить открыто со всеми – и с молодыми священниками, и с самим епископом. Канцлер Нунцио был полной ему противоположностью: низкорослый, коренастый, черноволосый, ему было сорок два года. Отцу Райану, в свою очередь, было шестьдесят с лишним лет, он обращался к людям с той серьезностью, которая отлично дополняла более мягкое поведение второго канцлера.
И вот эти двое выслушивали рассказ отца Манкусо о событиях в доме 112 по Оушен-авеню, которые он излагал со слов Джорджа Лютца, а также рассказ о событиях, произошедших лично с ним и принесших ему немало страданий, в том числе и самые последние, имевшие место в доме приходских священников. На канцлеров произвели сильное впечатление страхи отца Манкусо, который был уверен в демонической подоплеке загадочных явлений.
Канцлер Райан, просматривавший записи в своем блокноте, лежавшем на столе, поднял глаза на священника.
– Прежде чем мы выступим с какими-либо предложениями о том, как вам следует поступить в связи с вышеизложенным в качестве участника событий, а также священника, Фрэнк, я полагаю, вы должны знать основные правила. – С этими словами отец Райан кивнул отцу Нунцио.
Отец Нунцио поставил чашку на стол.
– Итак, вы полагаете, что в доме Лютцев происходит нечто демоническое, что это место, так или иначе, одержимо нечистой силой. Прежде всего, позвольте заверить вас в том, что места и предметы одержимыми никогда не бывают. Только люди. – Отец Нунцио прервал свой монолог, полез в карман рубашки и вынул несколько коротких сигар. Он предложил их окружающим, но оба священника отказались. Он зажег сигару и, попыхивая, продолжил начатую мысль. – Традиционная точка зрения церкви усматривает дьявола в том, что он подвергает человека искушению, посредством коего он склоняет человека ко греху, устраивая ему психологические атаки, с коими, я уверен, вы уже знакомы.
– О да, – кивнул отец Манкусо. – Как сказал отец Райан, я видел и выслушал многих, приходивших ко мне как к психотерапевту и как к приходскому священнику.
– Стало быть, – продолжая тему, вступил в разговор канцлер Райан, – в мире имеет место так называемая чрезвычайная деятельность дьявола. Обычно она проявляется через воздействие на материальные предметы, окружающие человека, а также через препятствия, встающие перед людьми на жизненном пути. Мы называем это инвазией, или заражением. Они, эти препятствия, подразделяются на несколько категорий, которые мы прямо сейчас вам и растолкуем.
– Наваждение, мания, – объяснял отец Нунцио, – это один из видов зловредного воздействия на человека либо изнутри его, либо снаружи. И, наконец, существует одержимость, вследствие которой человек временно теряет контроль над своим разумом, в то время как дьявол вселяется в него и действует через него.
