– А они когда-нибудь заходили сюда?
Бармен поставил чистую кружку и вытер руки полотенцем.
– Только Ронни. Иногда он заходил с сестрой, которую звали Дон. Хороший парень. – Он взял пустую кружку Джорджа. – Знаете, вы очень похожи на Ронни. Борода и все прочее. Хотя, думаю, вы старше него.
– Он когда-нибудь рассказывал о своем доме?
Бармен поставил перед Джорджем полную кружку.
– О доме?
– Да, именно. Говорил ли, что в нем происходит нечто странное? – Джордж сделал один глоток.
– Думаете, там сейчас нечисто? Сейчас, после убийств?
– Нет-нет, – Джордж поднял руку. – Я только спрашиваю, говорил ли он что-нибудь перед… перед той ночью?
Бармен осмотрелся вокруг, чтобы лишний раз убедиться в том, что кроме них в баре никого нет.
– Лично мне Ронни никогда ничего подобного не говорил. – С этими словами бармен придвинулся к Джорджу. – И все же я кое-что вам скажу. Как-то они закатили у себя большую вечеринку, и отец Ронни нанял меня прислуживать им.
Джордж допил вторую кружку.
– Ну и как вам дом?
Бармен широко развел толстые руки.
– Здоровенный, реально здоровенный! Правда, я не шибко долго по нему гулял: как пришел, так сразу отправился в подвал. Напились они в тот вечер, я вам скажу. У них был какой-то юбилей. – Бармен снова осмотрелся. – А вы знаете, что у вас там внизу есть тайная комната?
Джордж сделал вид, что слышит об этом впервые.
– Нет! А где?
– Ох, – вздохнул бармен, – загляните-ка за те шкафы в подвале, и вы обнаружите нечто такое, что просто ахнете.
Джордж перегнулся через стойку бара.
– И что там было?
– Комната, маленькая комната. Я наткнулся на нее в тот вечер. Там, в подвале, рядом с лестницей стоит фанерный шкаф. Я его использовал для охлаждения пива, понимаете? Когда я задел бочонок пива на краю полки, мне показалось, что там нет стены. Ну, понимаете, такое вот секретное пространство, обшитое панелями, как в старом кино.
– А как насчет комнаты? – спросил Джордж, возвращая беседу в нужное русло.
– Да-да, – кивнул бармен, – когда я ткнул пальцами в фанерную стенку, она открылась, и я увидел темное пространство за ней. Лампочка не работала, и я зажег спичку. Это была странная комната, и вся она была выкрашена в красный цвет.
– Вы меня разыгрываете, – недоверчиво сказал Джордж.
– Клянусь Богом, – сказал бармен, кладя правую руку на сердце, – все так и было. Да, впрочем, что это я? Загляните туда сами.
Джордж допил вторую кружку пива.
– Да, конечно, непременно загляну. – Он положил доллар на стойку. – Это за пиво, а это, – добавил он, кладя рядом еще один доллар, – лично вам.
– Спасибочки, премного благодарен! – воскликнул бармен. – А хотите, я вам еще кое-что скажу насчет той комнаты? – Он выразительно взглянул на Джорджа. – У меня из-за этой комнаты всякая жуть в голове завелась.
– Жуть? И что это?
– Иногда мне снятся люди, не знаю, что это за люди, которые в этой комнате убивают собак и свиней и их кровь используют для какой-то церемонии.
– Собак и свиней?
– Да! – Бармен с отвращением махнул рукой. – Думаю, что все это – и красная краска, и прочее – просто стукнуло мне в голову спьяну!
Джордж вернулся домой. И ему, и Кэти было что рассказать друг другу. Кэти описала подробно произошедшее с ней в их спальне, а Джордж поведал о том, что бармен из «Напитка ведьм» рассказал ему о красной комнате в подвале. Наконец, Лютцы признали тот факт, что в их доме происходит нечто, что они не в силах держать под своим контролем.
– Пожалуйста, позвони отцу Манкусо, – промолвила Кэти. – Попроси, пусть вернется.
Отец Манкусо встретил руководителей своего прихода у входа в дом, но вернулся к себе в квартиру: там звонил телефон. Священники были обеспокоены его здоровьем. Он заверил их, что утром чувствовал себя намного лучше прежнего. Они также решили провести некоторое время с ним, чтобы пересмотреть рабочую нагрузку заболевшего, быстро выяснили, что именно отец Манкусо не успел сделать, и епископ переложил документы к себе в портфель. Бумаги поручили перепечатать секретарю.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Отец Манкусо по-прежнему носил мягкие белые хлопчатобумажные перчатки, найденные в выдвижном ящике, для того, чтобы скрыть свои уродливые волдыри. Священник объяснил епископу, что надел их, чтобы защитить руки от холода. Прежде чем он снял трубку, телефон прозвонил пять раз.
– Алло! Это отец Манкусо.
– Отец Манкусо, это я, Джордж! – громко и отчетливо раздалось на другом конце.
Священник не поверил своим ушам. Казалось, что Джордж стоял здесь, рядом, в этой же комнате. Он был так удивлен, что переспросил:
– Джордж?
– Да, Джордж, муж Кэти!
– А, привет! Как поживаете?
Джордж прикрыл трубку рукой и посмотрел на Кэти, стоявшую рядом с ним на кухне.
– Что это с ним? – прошептал Джордж, обращаясь к Кэти. – Он ведет разговор так, словно не помнит меня.
Отец Манкусо, конечно, помнил, кто такой Джордж, но он все еще не мог прийти в себя от того, что слышал его голос без всяких помех на телефонной линии и прочих вмешательств извне.
– Простите, Джордж, я не хотел быть невежливым. После всех неприятностей, что я пережил, побывав у вас, просто не был готов к тому, что вы позвоните мне.
– Да, отец мой, – отозвался Джордж, – я понимаю, что вы имеете в виду.
Отец Манкусо ждал, что Джордж продолжит фразу, но тот молчал.
– Джордж, вы еще здесь?
– Здесь, святой отец, – сказал Джордж. – Кэти стоит рядом со мной. – Он посмотрел на жену. – Мы хотим, чтобы вы вернулись и благословили наш дом.
Отец Манкусо вспомнил о том, что с ним случилось тогда, когда он благословил дом Лютцев. Подумал и посмотрел на свои руки в белых перчатках.
– Святой отец, вы не могли бы приехать прямо сейчас?
Священник колебался. Он не хотел ехать к Лютцам, но сказать об этом нужно было как можно короче, не тратя лишних слов.
– Видите ли, Джордж, – промолвил он, наконец, – я не уверен, смогу ли приехать к вам прямо сейчас. У меня, знаете ли, снова грипп, и доктор не хочет, чтобы я разъезжал по городу в такую холодную погоду…
– Понятно, – перебил его Джордж. – А когда же вы сможете приехать?
Отец Манкусо начал искать выход из положения.
– Зачем вам нужно повторное благословение? Вы же знаете, что это не делается по мановению волшебной палочки!
Джордж был в отчаянии.
– Послушайте, вы сможете у нас отужинать. Приходите, Кэти приготовит вам лучший стейк, какой только бывает на свете! А потом вы сможете остаться у нас переночевать…
– Я не смогу сделать этого, Джордж…
– Мы выставим вам столько выпивки, что сможете!
Отец Манкусо не мог поверить тому, что услышал: таким тоном со священником говорить нельзя.
– Послушайте, молодой человек, вы…
– Святой отец, у нас тут все наперекосяк. Нам нужна ваша помощь.
Гнев священника мгновенно испарился.
– Что случилось? – спросил он.
– В этом доме творится нечто такое, чего мы не можем понять. Мы видели много такого… – В телефонных трубках Джорджа и отца Манкусо раздался оглушительный треск.
– Что вы говорите, Джордж? Я вас не услышал…
Разговор между ними стал невозможен. Ничего, кроме длинных, монотонных гудков, на линии не было слышно. Оба поняли, что дальше чего-то ждать бесполезно, и повесили трубки.
Джордж обернулся к Кэти и окинул взглядом комнату.
– Опять началось. Кто-то опять вмешался в телефонный разговор…
Как только отец Манкусо повесил трубку, его руки снова заболели.
– Прости меня, Господи, – громко сказал священник, – но Джорджу придется обратиться за помощью к кому-то другому. Я уже не смогу вернуться в этот дом!
Далее описывается произошедшее в пятницу, 2-го, и в субботу, 3 января 1976 года. Раздосадованные тем, что не удалось убедить отца Манкусо вернуться к ним, Джордж и Кэти стали обсуждать, кого еще можно просить о помощи. Они посовещались и пришли к единому мнению, что теперь, когда они уже въехали, будет совершенно естественно, если для благословения дома они позовут местного приходского священника из Амитивилля. Кроме того, он был исповедником семейства Дефео, и Джордж вспомнил, что газеты писали, что он был человеком в годах, который отметал какую бы то ни было мысль об указывающих что-либо «голосах» в голове Ронни. Он не верил в сверхъестественные явления.
