^ ^ ^
Мы смотрим на эти штуки с точки зрения эго, но в этом нет смысла, потому что эго всего лишь кукла, а у кукол не бывает точек зрения. Чтобы действительно понять царство сновидения, мы должны увидеть его с точки зрения сингулярности, так что давай перевернем все целиком с ног на голову и взглянем со стороны Брахмана.
Красотой ли мира, совершенством ли праха, человек наслаждается не мной. Нет, и не женщиной тоже. Меня не слишком развлекают люди, человечество или человеческие деяния, и если великое кукольное представление не развлекает кретина вроде меня, то как можно рассчитывать, что хоть что-нибудь из этого развлечет Брахмана?
Ответ, ключ, в том, что Брахман не наблюдает шоу с расстояния, как это делают кинозрители. Брахман есть Атман, а Атман — он в персонаже в качестве персонажа. Атман не просто наблюдает, как Джульетта пронзает себя клинком Ромео, Атман иесть Джульетта, закалывающая себя, потому что независимо от того, что думает об этом Джульетта, Атман и есть Джульетта. Атман не просто Джульетта, там нет никакой Джульетты, кроме Атмана. Брахман, посредством Атмана, верит в то, что он — это ты, именно до такой степени, до какой ты веришь в то, что ты — это ты, так кто прав? Вероятно, Брахман, поскольку он существует, а ты нет.
Атман — это Брахман, который не просто ограничен, он еще стреножен эго и пребывает в царстве сна. Атман не какой-нибудь отделенный наблюдатель, но сама самость персонажа, в которой он пребывает. Когда ты говоришь Я-Есть/Сознание, говорит Атман. Это не ты заблуждаешься, позабыв, что ты Атман, а скорее Атман заблуждается, позабыв, что он Брахман. Но сначала Брахман обманывает самого себя, веря в то, что он Атман: вот он, первородный грех, исконный обман, так сказать. Твое эго на самом деле не твое, потому что нет подлинного тебя. Ты не обманут, ты и есть обман. Ты кукла, желающая достичь единства с рукой в своей заднице, но послушай, чувак, это не твоя рука. Ты Пиноккио, мечтающий о том, чтобы Голубая Фея сделала тебя реальным, но ты просто кусок дерева и глубинная реальность тебя заключается в не-я. Настоящее волшебство царства сновидений — заслуга не Майи, обманывающей тебя, но Брахмана, обманывающего себя. С нашей перспективы, Атман — это Брахман, но с перспективы Брахмана Атман — это рука с надетой на нее куклой, а трюк Брахмана состоит в том, чтобы забыть, что он смотрит на собственную руку. Если Брахман не может этого вспомнить, то осознанность может наслаждаться видимостью и у нас есть действующее царство сновидений.
Серьезно, тебе не говорили об этом в младших классах?
Согласно куда лучшему мифу о творении не Адам и Ева преображаются благодаря яблоку, а Бог/Брахман съедает Плод Древа Ложного Знания Двойственности и ныряет в сновидение отделенной осознанности. В истине нет ни тебя, ни меня, ни Атмана, ни Майи, есть только Брахман. Брахман — сновидец, сон и снящийся: воспринимающий, восприятие и воспринимаемое. В царстве сна Брахман искусственно ограничивает себя Атманом, чтобы получилось так, что он видит сон о себе самом, но это не моя самость, потому что меня нет, и это не эго Атмана, потому что Атмана нет. Это самость Брахмана, потому что есть только сознание.
^ ^ ^
Я, по моему собственному мнению, самый бесподобный, самый улетный человек из существовавших когда-либо, и я надеюсь, что ты, по твоему собственному мнению, тоже самый бесподобный и улетный на свете. Это хорошо. Если бы мне предложили выбрать с кем бы я хотел пообедать, с кем угодно за всю историю человечества, я бы выбрал себя, и я делаю это все время посредством направленных внутрь и наружу мыслей. Мышление для меня подобно решению головоломок, а что может быть лучше такой головоломки, как реальность.? Что есть этот волшебный ящик, в котором мы находим себя, если не ящик с головоломками? Поначалу я набросился на ящик со страстью маньяка, а после решения головоломки продолжаю играть с ней, восхищаться ей и делиться тем, что узнал.
Почему бы тебе не быть самым бесподобным, самым улетным человеком на свете по твоему собственному мнению? Ты вселенная, ты тотальность. Это твердый факт, который не зависит от того, один ты или тебя миллиарды. Это не какая-то история про красивую снежинку, в которой говорится, что ты особенный, потому что мы все особенные, это буквальная истина, которая говорит, что ты самоосознан, а значит ты есть Атман, который есть Брахман, который есть все.
Скажу это еще раз: если ты самоосознан, значит, ты есть Атман, который есть Брахман, который есть все. Это не какая-то квазимистическая нью-эйджевская чепуха, это предельная суть бытия. Ты можешь предпочесть историю о красивой снежинке, но вот эта история — истинна. Как бы то ни было, ты — Избранный, а это уже кое-что.
ПРИЛОЖЕНИЯ
12 способов сказать то же самое
— Я бы хотела, чтобы вы побольше написали о молитве, самовнушении [affirmations] и всяких таких штуках, — сказала Мэгги как бы невзначай. Я не меньше минуты пытаюсь понять, что она имеет в виду.
— Об этом много не скажешь, — отвечаю я. Я расположился в своем удобном кресле перед гаснущим очагом, она немного позади на диване.
— Об этом написано много книг, — говорит она. — Фильмов тоже много. Этим действительно интересуется множество людей.
— Ладно, — говорю я, — а какое это имеет отношение ко мне?
— Только такое, что вам следует сказать об этом побольше, — отвечает она.
— В книге, что ли? — спрашиваю я.
— В книге, над которой вы работаете, «Во сне», так? Разве воплощение [manifestation] желаний не относится к царству сновидения? Разве вам нечего об этом сказать?
Согласен.
— Об этом можно многое сказать, если не знаешь, что это, — говорю я, — но единственное, что имеет значение — перерождение из человеческой формы в я-форму и самостоятельное исследование. Забота о достижении осознанности и всем, что связано с воплощением, позаботятся о себе сами. Книги, о которых ты говоришь, предназначены для тех, кто этого не понимает: они пытаются танцевать, не зная, как стоять на ногах. Естественно, что результат слегка комичный.
Мэгги делает усилие, чтобы добиться понимания, а я делаю усилие, чтобы ей это не удалось, потому что, — осознаю я, — именно этого мне не хотелось бы.
— У меня была соседка по комнате, которая читала «Курс чудес«. А вы читали?
Я не даю внутреннему стону вырваться наружу, но не без нотки ностальгии, потому что уже давно не стонал по этому поводу. Насколько я помню, строгая нетерпимость к подобного рода пустой болтовне выработалась у меня еще в ту пору, когда я чувствовал себя обязанным вызволять людей из увитых цветами ловушек, но Мэгги не моя ученица, а я не какой-нибудь наставник. Я просто почтенный дядюшка, а она задала вопрос о чем-то , что я знаю. Если бы эта тема ее действительно волновала, я бы устроил так, чтобы она провела несколько месяцев с Сонайей, которая живет и дышит на уровне паттерна и воплощения, но Мэгги не настолько заинтересована. Ее интерес расположен где-то между вежливым интересом и личной заинтересованностью, что вообще не интересно.
— Я когда-то провел некоторое время с этим «Курсом» и связанными с ним текстами, — говорю я. — Насколько я помню, он написан довольно властным тоном, но я предпочитаю власть, которая происходит от правоты, а не от властного тона голоса. То же различие актуально для любого события. Чудеса и воплощение — это естественные свойства взрослости. Имеет значение лишь взрослость, а способность формировать реальность и влиять на нее — это полдела. Прежде чем пробудится осознанность, единственное стоящее воплощение — это то, которое способствует пробуждению осознанности.
^ ^ ^
Она сообщает, что интересуется не только «Курсом чудес», и упоминает свежий урожай книг и псевдодокументальных фильмов, рекламирующих подобные вещи для оболваненных масс: типичная духовная ярмарка, где достоинство определяется популярностью, которая основывается на сладеньком содержании. Как не стать популярной идее о том, что все мы маленькие гарри и гермионы, а жизнь это просто огромный Хогвартс? Они вновь и вновь приводят с собой передовых попов и физиков, чтобы они поддержали их в общем-то правильные открытия, хотя и предназначенные, скорее, для начинающих, что в жизни есть что-то еще помимо того, что видно глазу. Иными словами, предмет, который по-хорошему в средней школе читался бы в виде коротенького курса, преподносится как полумистическая псевдонаука, достаточно заманчивая для того, чтобы очаровать максимально обширную и минимально требовательную аудиторию.
Само собой, я должен прочитать книги и просмотреть фильмы, если собираюсь критиковать их, но на самом деле в этом нет необходимости, да мне и не хочется. Если бы книги и фильмы, на которые ссылается Мэгги, действительно приводили к изменениям и улучшениям, если бы каждый реагировал на них сменой направления с самозакапывания на продвижение вперед, я бы обязательно заинтересовался, но они тянут на мимолетную прихоть, занимают на пятнадцать минут и исчезают. Эта тема сама по себе вечная, а «Курс чудес», возможно, лучше других книг ее раскрывает, так что я рад, что она заинтересовалась именно им, а не каким-нибудь коммерческим набором из трех CD о чудесах ведьмовства.
