— Правда? Звучит как-то неправильно.
— Неправильно или несправедливо?
— Не знаю, и то и другое, полагаю.
— Закрой глаза.
— Хорошо.
— Представь себе счастливых, добродушных людей.
— Хорошо.
— Что они делают?
— Ничего, — говорит она. — Просто сидят.
— Хочешь снять о них кино?
— Не могу, — отвечает она, — тут ничего не происходит.
— Точно. Они довольны. Ими не движет желание изменить, улучшить или создать что-нибудь. Без неудовлетворенности нет драмы или конфликта. Режиссер кричит: «Мотор!», — и ничего не происходит. Если хочешь сделать их интересными, разбомби их счастье, подними их и подвигай, как поступил Бог с Кеном и Барби. Потом несфокусированную эмоциональную энергию можно на чем-нибудь сфокусировать и начнется история. Создатели и разрушители безумны наполовину или более того, и именно это безумие подпитывает перемены и воплощает реальность. Я знаю, что я совершенно безумен.
Пока она записывает, стоит тишина.
— Я не думаю, что в «Курсе» говорится о чем-нибудь подобном, — говорит она.
— И не может. Это книга для людей с невыразительными эмоциями, порождающими невыразительные результаты. Молитва — это процесс эмоционально подкрепленного желания, и если он не работает, что-то не так либо с процессом, либо с его восприятием.
Я помолчал, размышляя над точкой зрения Мэгги.
— Полагаю, ты считала этот текст более веским в смысле духовности, — говорю я.
— Не знаю, — отзывается она. — Я думала,он будет проще.
— Он и есть проще, в этом все дело. Он замусорен немалым количеством ложных знаний, но если достать его из грязи, он будет прост, как солнечный свет. Можем не продолжать, если не хочешь.
— Хочу продолжить.
— Я тоже. Пусть этот текст не безошибочен, но это не значит, что у него нет достоинств. Все ценное нужно подслащивать, чтобы оно выжило и благоденствовало на духовном базаре, так что нам остается только очистить его от внешней кожуры, чтобы заглянуть глубже и обнаружить, что «Курс», собственно говоря, не так уж плох. Не могу придумать ничего лучше, что бы ты могла принести с собой.
— Ого, — говорит она радостно, — ура.
4, 5 — Духовный смысл
— Четыре: чудеса означают жизнь. Бог есть дающий…
— Следующий.
— Погодите, — говорит она, — здесь говорится, что голос Бога направит тебя, тебе будет сообщено все, что нужно знать.
— Ладно, я понимаю, что это значит. Маскировать такой простой процесс в сказочных западнях — только воду мутить, но общая идея верная. Проснувшись в царстве сновидений, ты узнаешь новые способы знания, понимания и прокладывания курса. Называть это голосом Бога — лишь укреплять отделенную перспективу, тем более что вещь, к которой ты пытаешься пробиться, является более обширным измерением самого тебя. Вселенная — это ум, и ты ум, так что любое различие между этими двумя с необходимостью является искусственным.
— Голос Бога на самом деле не голос?
— Нет это чувство, духовное чувство: верно-знание, верно-действие, такого рода вещи.
— Интуиция?
— Разумеется, внутренний голос. Когда все сонастроено, нет энергетической статики и внутренний голос может звучать ясно. Как только духовное чувство пробудилось, старые способы забываются, и люди, которые действуют по-старому, кажутся инвалидами.
— Как я?
— И да и нет. Ты хороший пример человека, который собран и сосредоточен. На шкале недоосознанности, я бы поместил тебя довольно высоко, ближе к осознанности, и, возможно, это фактор твоего собственного саморазвития и влияния твоей матери. Ты делаешь в точности то, что тебе следует делать. Ты играешь на игровой площадке, ходишь в школу, живешь в городе, поддерживаешь отношения, учишься снимать кино. У тебя ясное чувство идентичности и направления. Знаю, мои слова звучат так, будто пробуждение — это хорошо, а непробужденность плохо, но это не так. Мне бы понравилось быть в твоем положении. Не зацикливайся на оценочных суждениях, просто делай, что пожелаешь, и пусть все случается. Как говорят телемиты: «Твори свою волю, таков да будет весь закон».
— Что за телемиты?
— Хотел бы я сам знать, но вот так они говорят.
— Но лучше бы я оказалась в интегрированном состоянии, верно? Тогда я могла бы…
— Может быть, в один прекрасный день, спешить не надо. За это придется заплатить. Играй, твори, веселись. Сочетание сосредоточения и намерения — это все, что тебе надо. Возьми эти две вещи с собой и в любом предприятии на твоей стороне будет больше магии, чем можно вытрясти из волшебной палочки. В твердых стенах появятся двери, вселенная будет принимать форму, соостветствующую твоему желанию. Это правда. Чего бы ты ни захотела, рецепт всегда один и тот же. Сосредоточенность и намерение. Сосредоточенность — это ментальный аспект, а намерение — эмоциональный.
— А настройка?
— Настройка — это чувство, которому учишься. Можно сравнить его с равновесием, которое достигается на ходу с помощью микрокоррекций на незримом уровне, и, следовательно, то, что выглядит как положительное равновесие представляет собой на самом деле негативное неравновесие. Настройка работает так же. Ты корректируешь свой курс на основе тонких возмущений неправильности.
— То есть настройка это важная вещь?
— Если твоя настройка не искажена эго, если ты не плывешь против течения, то можно ожидать, что твои подлинные желания будут разворачиваться естественным образом. Это как шины на автомобиле. Если они слегка разбалансированы, вибрация возникнет во всем автомобиле и твое тело будет регистрировать ее как не-правильность. Некоторые люди разъезжают в старых колымагах и обладают высоким порогом терпимости к тряске, другие чувствительны даже к небольшой дрожи. Если хочешь наслаждаться четким доступом к своим внутренним возможностям, легко увидеть, что тихое средство передвижения облегчит твою задачу, а громкое заглушит ее.
— Хорошо, — говорит она, записывая, — что за внутренние возможности?
— Ну, вибрацию можно понимать как эмоцию, а внутренние ресурсы как мысль, но даже эти понятия на самом деле метафоры. Представь, что тебе нужно решить уравнение в уме, пока твой надоедливый приятель выкрикивает случайные числа.
— Вы выставляете эмоцию очень плохой штукой.
— Только до тех пор, пока она вступает в противоречие с ясностью ума. Океан, в котором мы плывем, это ум, не сердце. Возможно, мы есть сердце, возможно, мы сердце в океане ума. Полагаю, не стоит сбрасывать этот вариант со счетов…
— Вроде как вселенная представляет собой ум, но ей недостает сердца, так что Бог создал нас, — говорит она. — Так хорошо, мне нравится.
Она записывает это и еще обводит, так что я не забуду, что ей это нравится.
— В любом случае, — продолжаю я, — да, настройка намного важнее чудес. Чудо — оно как крутая способность, которой ребенок, само собой, хотел бы обладать, но это всего лишь видимый аспект чего-то, что больше и лучше. Намного интереснее исполнения чудес было бы проследить их до самого истока. Вот где все становится любопытным.
Она записывает, перечитывает и задает следующий вопрос:
— И не нужно быть в интегрированном состоянии, чтобы чудеса работали, верно? Эта штука работает для кого угодно?
— Да, — говорю я, — но опять же, какой смысл улучшать место своего заточения, если можно его покинуть?
Вопрос был риторический, но я забыл сказать ей об этом.
— Счастье? — предполагает она. — Лучшая жизнь? Может, и имеет смысл оставаться в том состоянии, которое вы называете недоосознанным, и иметь больше возможностей вроде интуиции, или более глубокого знания, или со-творения и так далее.
Я издаю ворчливый звук.
— Да, — говорю я с неохотой. — Согласен. Я обычно не обращаюсь к такой точке зрения, но она определенно имеет право на жизнь. По сравнению с моей предполагаемой аудиторией, читателем, как я его себе представляю, ты похожа на штатского, гражданское лицо. Обычно моя работа основана на предположении, что я говорю с людьми, которые желают конкретного продвижения вперед, но если ты просто хочешь улучшить свой опыт в царстве сновидений, как ты говоришь, то я бы сказал конечно, почему бы и нет. Вселенная — это твой инструмент, играй с ним, как тебе хочется.
— Но это не тот совет, который вы обычно даете?
— Обычно я не вижу никакого резона, чтобы человек оставался в темнице, если он может ее просто покинуть. Цепи не замкнуты, двери не заварены, так зачем оставаться? Целью должен быть выход из темницы, а не желание выжать из нее побольше.
— Но это не то, чем мне следует заниматься?
— На самом деле нет, не сейчас, но только до тех пор, пока не увидишь темницу вместо карнавала. Когда придет время, ты не станешь задавать вопросов. Ты в отличном месте, не сходи со своего пути, чтобы не ошибиться. Следующий?
