— Не здесь. Пойдем в машину, — ответил Маттиа и первым направился к парковке.
Компания сделала вид, будто ничего не происходит.
Кристиано понял, что ему опять придется добираться до дому самостоятельно. Но на этот раз он ничего не имел против.
Алессио повернулся и зло бросил Анне:
— Ты сейчас поедешь домой и не ляжешь спать, пока я не вернусь, ясно?
Анна и бровью не повела.
— Яснооо?!!! — взревел Алессио.
Анна кивнула.
Алессио зверем глянул на Маттиа и сел в машину. Маттиа тоже сел. Зажглись фары, и «пежо» рванул с места.
Франческа даже не думала подходить к Анне. Она сидела рядом с Лизой и в упор смотрела на бывшую подругу с мерзкой улыбочкой на губах.
Анна побледнела. Едва она открыла рот, чтобы сказать хоть что-то в свое оправдание, как Соня силком потащила ее за собой.
18
Неделю спустя, в три часа дня, Роза позвонила в квартиру, где жила семья Соррентино, и Сандра, стягивая резиновые перчатки, пошла открывать дверь.
Был день рождения Анны, но самой Анны не было дома, и Сандра меньше всего ожидала подобного визита. За все эти годы Роза ни разу не зашла ее навестить, несмотря на многочисленные приглашения и уговоры.
Теперь Роза стояла на лестничной площадке, на коврике с надписью «Welcome», и не решалась переступить порог. Она даже не позвонила, чтобы предупредить, что зайдет.
Сандра с улыбкой пригласила ее войти и извинилась за беспорядок. Только раз взглянув на соседку, она поняла, что это не просто визит вежливости.
— Садись, — сказала Сандра, указывая на стул в кухне. — Будешь кофе?
Роза кивнула и, слегка стесняясь, присела на самый краешек.
Вокруг действительно царил беспорядок.
— Ты уж извини, я в два часа вернулась с работы и, пока то да сё, даже посуду не успела помыть.
Роза жестом дала понять, чтобы хозяйка не беспокоилась. Сама она не работала, и в ее доме всегда был идеальный порядок. Не успеет Энрико грохнуть что-нибудь об пол, а она уже собирает осколки шваброй.
Сандра поставила турку на огонь, по-быстрому вымыла две чашечки из тех, что скопились в раковине. Она стояла к Розе спиной, но могла безошибочно сказать, что написано на ее лице. И зачем она пришла, Сандра тоже знала. В доме все об этом шушукались.
Положив на стол пару салфеток и пополнив сахарницу рафинадом, Сандра, чтобы снять напряжение, закурила. Затем разлила кофе по чашкам.
— Спасибо, — пробормотала Роза. Это было первое слово, которое она произнесла.
Сандра пила кофе маленькими глотками, раздумывая, стоит ли начать разговор первой. Но этого делать не пришлось. Глядя в открытое окно, Роза заговорила сама.
Она говорила спокойно, почти не прерываясь.
— Сандра, — начала она, — ты, конечно, догадываешься, почему я здесь. Я больше не могу этого терпеть, и сегодня я решила, что должна с кем-нибудь поговорить. С этим нужно что-то делать, дальше так продолжаться не может. Я это не для себя делаю, поверь. Мне всего тридцать три года, но меня считают старухой. Да плевать мне на это, я за свою дочь беспокоюсь…
В глазах Розы светилось отчаяние, и Сандра прониклась к ней состраданием.
— Ты знаешь, девочки ходили на праздник, — продолжила Роза. — Я разрешила Франческе туда пойти и ничего не сказала ее отцу, потому что Энрико никогда бы не позволил. Он работал в ту ночь сверхурочно и ушел из дому часов в шесть. Я сказала Франческе, чтобы она шла на праздник и не беспокоилась, я ее прикрою, и отец никогда не узнает…
Роза прикрыла глаза и немного помолчала. С улицы доносился гомон бегающих по пляжу ребятишек.
— Не хочу, чтобы Франческа стала такой же, как я, чтобы повторила мою судьбу. Я хочу, чтобы она развлекалась, как все нормальные девушки. Чтобы училась дальше, хорошо училась, чтобы когда-нибудь смогла уехать отсюда. Чтобы нашла достойную работу и человека, который ее полюбит. Я сама ни разу не была на празднике, представляешь?
Сандра кивнула. Эта бедная женщина наконец-то решилась на бунт.
— Этим утром он обо всем узнал… Не знаю как — наверное, кто-то ему сказал. Он вернулся с работы в шесть утра и разбудил нас. Со мной он даже разговаривать не стал — просто закрыл в ванной на ключ. Потом я услышала, что он прошел в комнату Франчески… — тут Роза сжала кулаки, — а я ничего не могла поделать.
Сандра придвинулась поближе, но Роза, казалось, не заметила этого.
— Я слышала грохот падающих вещей. Слышала звук ударов. Знаешь, Франческа никогда не плачет, ни слова не говорит. В этом она на меня похожа… Все это продолжалось до семи утра. И ни разу — ни разу! — я не слышала голоса Франчески. Потом он меня выпустил, надел куртку и ушел.
Ветер равнодушно трепал белую занавеску.
— Я пошла в комнату и увидела Франческу лежащей на полу. Ее лицо было в крови — он сломал ей нос. Я подняла ее с пола, а она даже не взглянула на меня, Сандра! Ты не представляешь, каково мне было…
Сандра взяла соседку за руку, и на этот раз Роза не отстранилась.
— В восемь утра мы сели в автобус и поехали в травмопункт. Там нас засыпали вопросами! Я все говорила Франческе: «На этот раз мы на него заявим, точно заявим!», — но она повторяла: «Нет, он нас убьет!» Конечно, она испугалась. Но я уверена, что в травмопункте не поверили нашим объяснениям: они пошлют к нам социальных работников. Они точно пошлют к нам соцработников, и знаешь что? — Роза подняла на Сандру глаза, в которых теперь горел огонь. — Я буду только рада, если они до нас доберутся.
— Роза, ты должна на него заявить. Если хочешь, я схожу с тобой в участок — сегодня, завтра, когда скажешь!
— Франческа была совершенно белая, и я не решилась пойти в полицию. Но я это сделаю, Сандра. И если он меня убьет…
— Что ты такое говоришь! Полиция защитит тебя!
— Таких, как я, никто не защитит, — горько усмехнулась Роза.
Щеки Сандры загорелись. Она прекрасно знала, что Роза права, что муж может забить свою супругу до смерти — и никто ни слова не скажет. Да, они живут в Италии, но Италия — никудышная страна.
— На себя мне плевать, я только хочу, чтобы Франческа была в безопасности. Поэтому я хочу тебя попросить… Когда я пойду на него заявлять, а я точно пойду, клянусь! Так вот, когда я туда пойду, Франческа может побыть у вас? Можно, она останется с вами, если возникнут проблемы?
— Конечно, не стоило даже спрашивать!
— Спасибо, Сандра!
Роза тяжело поднялась со стула. Она была еще красива; в ее возрасте многие женщины еще не замужем — работают, путешествуют, ходят в кино, в рестораны и на танцы…
Садра подошла и обняла соседку.
— Ты очень храбрая, — сказала она и погладила Розу по голове. — Я схожу с тобой в участок — увидишь, станет полегче!
Роза вдруг сказала:
— Знаешь, в моем возрасте, наверное, уже смешно об этом говорить, но… ты первая, кого я могу назвать настоящей подругой.
Сандра едва сдержалась, чтобы не расплакаться.
— Заходи в любое время. И еще раз повторю: как только захочешь, я схожу с тобой в участок.
Роза кивнула и пошла к дверям.
Кто знает, решится ли она на этот поступок, сможет ли написать заявление на самого важного после отца человека в ее жизни. Рассказать, что она годами скрывала от всех, даже от самой себя. Уйти из дому, найти работу, воспитывать Франческу одной. Если все получится, она еще может встретить мужчину, с которым построит свое счастье…
Это непросто, но необходимо, подумала Сандра. Хотя… Разве она может советовать? Она старше Розы, и ее жизнь, тоже далекая от идеала, уже не сложится по-другому. Ее удел — стареть в одиночестве.
Мыть посуду не хотелось. Сандра подошла к окну и долго стояла, устремив взгляд на море.
Ничего, сегодня дом побудет в беспорядке. Она сняла трубку и быстро, пока не передумала, набрала номер адвоката. Это было правильным, достойным решением, и сделать это следовало ради детей. И неважно, что дети уже взрослые.
19
Двадцать второго августа был четырнадцатый день рождения Анны.
Маттиа смотрел на ее задок, перекатывающийся под белоснежным парео, и спрашивал себя, куда она его ведет.
Солнечный свет резал глаза.
Они встретились в два часа в подъезде. Анна стояла на грязном полу босиком. Обдавая его запахом цветочной пыльцы, она шепнула ему на ухо:
— Пойдем, я знаю одно классное местечко!
Он шагал без майки, в джинсах, завернутых до колен, и сходил с ума, глядя на жаркие изгибы ее бедер.
Над головой вились комары. Под ногами чавкало болотце.
«Куда она, черт побери, тащит меня?» — с удивлением думал Маттиа, мечты которого не распространялись дальше подвала, запертого на ключ. Или, на худой конец, пляжной кабинки.
Наконец они вышли к морю. Прямые солнечные лучи упирались в толщу песка. Везде валялись пустые канистры из-под бензина. И лодки, проржавевшие разбитые лодки, под которыми прятались коты.
