За место прошлой поношенной на парне красовалась совсем еще новая, без пятен грязи и масла рубашка темно-синего цвета из грубого тканого материала, с длинными, засученными сейчас до уровня локтей рукавами и сшитая явно со всей любовью и заботой.
- Да. Мама сшила! - коротко ответил Пик, не отвлекаясь от разбирания букв по кеглям и шрифтам.
- Синий цвет тебе идет, – улыбнулась Печатница.
- Спасибо… Скажи Тания, а у нас в городе еще типографии есть или издательства?! - вдруг ни с того ни с сего завел сей разговор Пик, которого с самого прихода в цех, явно что-то волновало и беспокоило.
Он то и дело опускал руку в карман штанов, убеждаясь снова и снова, что Оно там.
- А что?! Уже решил свалить? – усмехнулась девушка.
- Нет, я…
- Да ладно тебе, я же шучу! Если мне не изменяет память, вроде больше нет, – закатила глазки девушка, почесав затылок.
- А может быть есть те, кто сами печатают себе продукцию дома, кустарным методом, на похожем станке?
- Точно сказать не могу… А в чем собственно дело? - спросила Тания, делая наивный вид, хотя сердцем почувствовала - с Пиком что-то не так.
- Да вот посмотри, что по пути сюда я обнаружил на всех стенах и на воротах фабрик и заводов! - протянул мышонок Наставнице свернутую небольшую листовку.
Развернув которую, Тания нисколько не удивилась.
- И что тут такого?! Ты же сам, небось, видел тех странных типов, что собирают подписи против действующей Власти. Это явно их рук дело! – быстро ответила она, но Пик всё не успокаивался.
- Я тоже так вначале подумал, а потом прочитал, как следует. Тут написано: «Долой виновника всех наших бед - Советника графа Де Гри! Скажем нет, обману и лжи! Он и его министры лишь кучка…»
Начал читать с интонацией Пик, но Тания остановила его:
- Потише Пик, ты же не желаешь нажить на свою голову неприятности!?
- Вот именно, Тания! Те другие, винят во всем Короля. Их никто не гонит, и даже стражники к ним не цепляются! А эти объявления при мне тут же срывали, да с таким рвением и страхом, что я сам еле успел прихватить одну, - зашептал паренек.
- Пик спрячь её и постарайся никому больше не показывать! Я понимаю, тебе хочется поскорее во всем, что здесь твориться разобраться, но не всё сразу, - шепотом отвечала Печатница, отдавая листовку мышонку, сама про себя приметив пытливость Пика.
- Как говорят – меньше знаешь, крепче спишь! И если у тебя «бессонница», то хочу тебя предупредить, что здесь действуют Силы, нам неподвластные и очень опасные, - с некой тревогой в голосе проскрипела девушка.
- Ты про этого - графа Де Гри?
- Всем известно, что он правит нашим городом из-за спины больного Короля. Если он вовсе болен? И это не очередная ложь, которую нам навязывают в различном виде! Ведь под всеми Законами и Указами, попирающими права простых горожан, стоит именно подпись этого крыса! – сжимая кулаки горячо шептала Тания, чьи глаза вспыхнули огнем борьбы за справедливость.
- И что - все это знают?!
- Да, но попросту бояться об этом говорить и ему всё сходит с рук…
- Почему?
- И у стен есть уши! Достаточно лишь сказать что-то не так, как тебя сразу забирают!
- Куда и кто?!
- Ответа на этот вопрос никто не знает, ведь оттуда еще не возвращались…
При этих словах в цех с громким стуком вваливается сам начальник производства – Николир. Тот самый мышь, что рассматривал вчера анкету Пика, уже здесь в здании. Мышонок тут же испуганно отвернулся к ящикам. А Тания, как ни в чем не бывало, поприветствовала его:
- Здравствуйте!
- Здравствуйте, – повторил за ней Пик, пряча бумажку обратно в карманы штанишек.
- ОВКТ № 22 - протягивает Мастер конверт печатнице, защищенный сургучом с королевской печатью и подписью главного публициста.
- Очень срочный! - молвил напоследок Николир и поспешно удалился.
- Что там?! – подскочил к Тании Пик, сгорая от любопытства.
- Особо Важный Королевский Тираж, - расшифровала аббревиатуру Наставница.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
- Ого! – удивился Пик, принимая из её рук конверт.
- Смотри-ка, тут стоит подпись твоей подружки, – усмехнулась Тания, направляясь к дверям.
- Да уж, – почесал затылок мышонок, и вправду приметив подпись Сиберии под печатью. - А ты куда?
- Раскрывай письмо и готовь форму! Я за расходными материалами, – слишком поспешно удалилась Тания, гремя тележкой.
Не придав этому особого внимания, Пик осторожно раскрыл конверт. При этом ухитрился сохранить печать, которую на память решил сохранить, положив в карман.
Быстро пробежав взглядом по Макету, Пик тут же покачал головою и прошептал:
- Ах, Сиберия, ну уж в этом… Надо было умудриться, – мило улыбнулся мышонок.
Не задумываясь, Пик стал набирать форму, живо представляя в уме, как обрадуется девушка, узнав, что он исправил столько ошибок в столь важном Тираже…
В маленькой, замкнутой со всех сторон комнатушке, напоминавшей больше каземат или темницу, без окон и естественных источников света, царила полная темнота. Воздух был сырым и спертым, а стены холодными словно сама смерть и источали смрад и отчаяние. Царила гробовая тишина, помещение казалось совершенно пустым и брошенным. Но, спустя песчинку становится ясно, что темница не только обитаема, но и в этой кромешной темноте, могут существовать истинные Чувства и Любовь.
- Зажги свет, – посреди тишины, раздался тихий нежный девичий голос.
- Нет! – отвечал мужской, охрипший и слабый голос во тьме. - Я боюсь.
- Чего папа?
- Того, дочка, что ты исчезнешь, как только вспыхнет огонек…
- Нет, папа, я не исчезну! Вот она - Я, - девушка стала зажигать единственную оставшуюся здесь свечу, что покоилась на столе, если остатки воска, собранного по всему полу, можно было назвать свечой.
Слабый, дрожащий огонек вмиг осветил всю комнату, которая была сплошь обвешана различными чертежами. На столе лежали письменные принадлежности: линейки, карандаши, угольники и многое другое. Возле него покоился покосившийся на бок стул, а рядом вся в заусенцах небольшая деревянная доска, прибитая к стене. Которая и служила местом отдыха и сна, для пленника подобного «рабочего кабинета».
Огонек осветил морщинистое лицо поседевшей мыши, худой словно щепка. Облаченный в изорванную одежу, напоминающую мешковину каторжника, взору девушки, предстал седой от кончика ушей до хвоста, постаревший прежде положенного срока средних лет мужчина с дрожащими руками и с красными от постоянной работы в темноте глазами. В них читалось столько боли, усталости и печали, что молодая девушка, стоявшая напротив отца, не смогла сдержаться и по её щекам потекли горькие слезы боли и отчаяния.
- О-о-о, папа! – крепко обняла она отца, опустившись перед ним на колени.
- Дочка, как же ты выросла, похорошела… - не находил подходящих слов отец.
- Папенька, до чего же они довели тебя… Прости меня, прости… - крайне жалобно сдавленным голоском проскрипела мышка.
- Не вини себя, дочка! - обнял её пленник и сам бы рад пустить слезу, но глаза совсем пересохли.
- Но я…
- Верь доча, всё еще у нас будет хорошо, – не выпуская девушку из своих объятий, успокаивал её отец, сам слабо веря в то, что говорил, как, впрочем, и раньше.
- Ты единственная моя Надежда и Смысл Жизни! Если бы не ты, я давно помер в этой темнице! – обреченно хрипел мужчина, чувствуя, что больше не проживет в заточении и пары месяцев.
- Не говори так, папа… Я всё перепробовала, но у меня ничего не получается! Он слишком силен, никого не боится, ни Короля, ни Принцессы, – не в силах оторвать от папы своей заплаканного личика, шептала бедняжка, захлебываясь в слезах.
