Так что, подводя итоги деятельности Якова Литвинова и его сыновей, должно благодарно отметить открытие ими во многих местах Пермской земли месторождений медистых песчаников, в частности находку на Григоровой горе, где вскоре был построен первенец отечественной цветной металлургии — Пыскорский медеплавильный завод. Но этот завод связан уже с деятельностью другой замечательной династии русских предпринимателей — с семьей Тумашевых.
Тумашевы
Тумашевы, судя по сохранившимся документам, первыми на Урале организовали частное медеплавильное производство. Они же организовали и первое в России частное рудосыскное бюро.
Зачинатель всех этих заметных в истории отечественной металлургии дел, Александр Иванович Тумашев, начал свою трудовую деятельность на Урале как мастер-плавильщик на государевом Пыскорском медеплавильном заводе. Работал он там с самого основания завода — с 1634 года. Как мы уже упоминали, завод этот был построен для плавки руд, найденных в Григоровой горе, и назван по имени протекающей здесь речки Пыскорки. Официально считается, что месторождение это открыл в том же 1634 году окольничий Василий Иванович Стрешнев, отряженный Москвой в пермские места искать медные руды. Но существует документ, позволяющий предположить другое имя первооткрывателя. В челобитной, которую отправил в 1666 году государю Алексею Михайловичу сын Александра Ивановича Тумашева Дмитрий, утверждается, что рудное место на Григоровой горе в 1634 году отыскал его отец и за находку такую от казны был удостоен «полного жалованья и месячного корма». Вполне вероятно, что именно Александр Тумашев указал то место Стрешневу. Интересная подробность: известный историк развития горного дела в России А. А. Кузин также считает возможным, что сведения об этом месте А. Тумашев, в свою очередь, узнал от Якова Литвинова.
Но, как бы то ни было, награду, значительно большую, чем А. Тумашев, за открытие тех руд получил боярин Стрешнев — целых 307 рублей.
На поставленном здесь первом русском медеплавильном — Пыскорском — заводе Александр Тумашев и начал трудиться плавильным мастером. Вообще работали на том заводе вольные люди. Александр Иванович Тумашев был высококвалифицированным специалистом и почти сразу стал одним из руководителей (технических) завода. Ему платили высокое по тем временам жалованье — 4 рубля в месяц. В переписных книгах заводского оборудования значится, что он одно время даже состоял «под правежом» за непредставление в срок документов о расходовании казенных денег.
Тумашев был не только плавильщиком руд, но и рудознатцем и рудоискателем. Когда залежь богатых медистых песчаников возле завода стала иссякать, именно его отрядили искать новые рудные места в Соликамском и даже в Верхотурском уездах. Слава о нем как отменном мастере шла по всему Уралу. Иначе чем объяснить, что именно Александра Тумашева верхотурский воевода Стрешнев просит у пыскорского управителя прислать для опробования найденных в подведомственных ему землях руд и организации их плавки. Причем аргументирует просьбу тем, что если Тумашев не приедет, то у него «государево медное рудное дело станет». Хотя были в Верхотурье и свои медные плавильщики и рудовщики, и чтобы специально их подучить, из Москвы в тамошние края прислали в 1645 году великолепный образец медных руд, — смотрите, мол, что искать следует.
Так бы, наверное, и жил Александр Иванович Тумашев высокооплачиваемым специалистом на казенных заводах, но помогла ему выйти на новую стезю беда. В 1б48 году приключился на Пыскорском заводе пожар. Да основательный. Настолько, что государев приказ посчитал восстановление его нерентабельным, тем более что донос управителя завода дворянина Юрия Телепнева убедил приказных: почти все руды здесь вычерпаны.
Вот тогда-то и решился Александр Иванович своим коштом отремонтировать завод и начать там плавку «от себя». Понятно, казна на это согласилась. Она же ничем не рисковала. Но при этом поставила жесткое условие: всю полученную медь Тумашев должен был сдавать в казну целовальникам в Соли-Камской по твердой цене — два рубля за пуд. Цена явно обдирочная. На рынке медь стоила более четырех рублей пуд. Но Тумашев согласился. Попросил только одного — чтобы вывели его из-под власти соликамских воевод, которые, очевидно, тоже хотели приложить руку к обиранию Тумашевых. Именно Тумашевых, потому что Александр обучил своему ремеслу четырех сыновей — Дмитрия, Ивана, Петра и Василия. И вели все они и розыск руд, и плавку их совместно. Вскоре правительство вспомнило о совести (а скорее, денежная реформа пятидесятых годов потребовала стимулировать добычу меди для чеканки монет), повысило Тумашеву закупочную цену за пуд до трех рублей и даже разрешило Тумашевым какую-то часть полученной меди реализовать на рынке. И вот из когда-то погоревшего завода с почти выработанными рудниками частные предприниматели Тумашевы с 1656 года выдали казне 889 пудов меди! И сами, несмотря на кабальные цены, не остались в убытке. Жили зажиточно и оброк казне платили почти в 45 рублей.
В 1657 году Григоровские рудники истощились окончательно, и перед Тумашевыми встал вопрос: что делать дальше?
Московские власти предложили им организовать поиск новых рудных мест в Соликамском уезде. Почти десять лет рыскали Тумашевы по уезду. Ничего дельного не присмотрели. Может, еще и потому, что земли там были уже обжиты и хозяева вотчин неохотно пускали к себе заезжих рудознатцев.
Умер Александр Иванович. И старший сын его, Дмитрий, ставший главой семьи, решил в 1666 году обратиться к государю с челобитной — дозволить ему опять же, как когда-то отец, на свой кошт провести разведку руд в Верхотурском уезде, где он уже побывал двадцать лет назад и кое-что интересное и сам там приметил и свел знакомство с пашенным крестьянином Власом Осиповым, который ему поведал о признаках железных руд на Тагиле-реке.
В январе 1669 года ходатайство Дмитрия Александровича Тумашева было удовлетворено. И, не испросив у казны ни полушки, Дмитрий с братьями ринулся «опоисковывать» новые земли.
Они это умели. Они были рудознатцами, можно сказать, широкого профиля, знали признаки, по которым надо искать не только медные руды, но и другое сырье. Еще до подачи той челобитной, проведя более полутора лет на новых землях, Дмитрий появлялся в московском Сибирском приказе с сообщением, что отыскал в Верхотурском уезде слюду, и испрашивал разрешения ее разрабатывать «от себя», обязуясь платить казне девятую часть добычи.
Но месторождение обмануло. Слюды оказалось мало, и тогда Тумашевы обратили усилия на поиски других природных богатств. И здесь им сопутствовал успех. Летом 1668 года Дмитрий Тумашев привозит в Сибирский приказ впервые найденные им на Урале, вблизи Мурзинской слободы, драгоценные камни. В челобитной он указал, что обнаружил «в горах хрустали белые, фатисы (гиацинты) вишнёвые, и юги (хризолиты) зеленые, и тунпасы (топазы) желтые…» Представляете, сколь образован и знающ был рудоискатель Дмитрий Тумашев, сколь знал свойства и метод поиска и медной и железной руд, и слюд, и драгоценных камней! Но и это еще не все. В той же челобитной он просит отпустить его снова в Верхотурский уезд. И кроме того, что он там уже обнаружил, обещает приискать еще и золотые и серебряные руды. Он и их знал!
Но дьяки-приказные в этот раз ему почему-то не поверили.
Почти полгода Дмитрий мыкался от одного приказного к другому, попутно добиваясь оплаты расходов от казны. Ведь поистратился он на поиски этих югов и тунпасов изрядно. Еле-еле удалось выбить оплату соболями. Наконец 21 декабря 1669 года Дмитрий Тумашев был вызван в приказ, где ему прочитали грамоту: отправиться в Верхотурье (проезд — за счет казны), искать золото, серебро и драгоценные камни. Но настырного Дмитрия эта грамота не устроила. Золото, серебро, камни… Он понимал — на этой «экзотике» верной прибыли не будет, найти их — дело удачи и, значит, немалого риска. А настоящее верное дело — это обработка железных руд, которые он уже там присмотрел. Потому и требует «хитрой» приписки: вы мне в грамоту впишите, чтобы я и железо в Верхотурье мог искать. И эту просьбу уважили, буквально на следующий день Дмитрий слушал уже новую грамоту, где ему разрешалось просимое! «…Буде в Сибири, где отыщет железную руду, и опыт учинит, и железо будет годно во всякое дело, и ему б в тех местах железо плавить на своих проторях…» — приписали…
Так Дмитрий Тумашев добился позволения ставить свои железоделательные заводы, правда с обязательной сдачей в казну десятой части выплавленного и условием — не ставить завод так, чтобы он стеснял живущих поблизости крестьян, как русских, так и инородцев. Весной 1669 года Дмитрий Тумашев с братьями уже широко развернул поисковые работы в Верхотурском уезде. Ему снова повезло. Да крупно. Вскоре он сообщает верхотурскому воеводе, что ему удалось отыскать «…два изумруды камени, да три камени с лаловыми искры, да три камени тунпасы…» А еще нашел он «камень наждак, пригодный ко всякому алмазному делу…» Находки показались ему столь ценными, что он решил немедленно везти их лично в Москву (тем более что оплата поездки шла за казенный счет). Не остановила его даже просьба тобольского воеводы помочь в опытных плавках руд, переданная специально прибывшим за ним боярским сыном Борисом Черницыным.
