— Весьма необычно. — Сказал я, убирая агрегат обратно.
— Переверни и посмотри на его дужку. — Бесцветным голосом произнёс меекханец.
Сделав это. Пришло время удивляться по-настоящему. Не поверив, я провёл пальцем по глубоко вырезанному изображению круга, выстроенного из тринадцати пятиконечных звёзд с тремя буквами в центре «К.Ш.А». Откуда мог взяться предмет из нашего мира тут, если первая волна людей всё ещё здесь. Или были и другие волны? Вот же! Не было печали. И почему он сделан из дерева, а не из алюминия или другого метала.
Подняв его к глазам, я покрутил колёсико увеличения. Мутноватое изображение приблизилось примерно в пять раз. Если этот предмет попал сюда с Земли и сделан он был явно на заказ, почему принёсший его сюда не взял с собой обычный бинокль с двадцатикратным увеличением. Как-то это не разумно. Или же на это была веская причина. Вернув бинокль меекханцу я опёрся на стену достав из сумки пару припасённых груш и последнюю, наполовину пустую, шурдскую флягу.
— Ну, а твоё имя как?
— Филин. — Через силу ответил я. Накатившая слабость оказалась настолько сильной, что я с трудом оставался стоять.
— Тебе нужно поесть и перевязать снова руку.
Меекханиц кивнул на конечность с новой тонкой розовой кожей. Она в нескольких местах лопнула от резких телодвижений и теперь из ран текла кровь. Чистая кровь, без сукровицы и гноя.
— Судя по тому как ты это сказал, для этого нужно будет что-то сделать.
— Да. Дойти до лагеря других «условно-союзных субъектов». -С невероятным уровнем сарказма произнёс меекханец. — До него часа полтора строго на запад. Если выйти сейчас, то до темноты должны успеть.
Рёв умирающего медведя изданный моим животом был ответом на его предложение.
— Не возражаю. Только для начала верни арбалет на базу.
— Пусть он пока побудет у меня. Ну, чтобы у тебя рука случайно не дёрнулась при ходьбе. Мне осталось продержатся двадцать пять часов. Как время выйдет, я его тебе верну. Можешь не беспокоится.
Мне это не понравилось, но сил возражать не было. Хотелось просто лечь.
Какое бы слово подобрать? Хмм, думаю «убого» подойдёт. И нет, я не охренел, называя так место, в котором обосновались люди. Оно как раз было выбрано удачно. Пять домов, стоящие буквой «П» находились на пустыре, образовывая внутри небольшую площадь, на которой горел костёр. Убого выглядели сами люди. В свете огня я насчитал одиннадцать человек. Кто-то сидел, уставившись в огонь. Кто-то монотонно раскачивался, уйдя в себя. Были и те, кто банально плакал, а кто-то, плюнув на всё, просто лежал на голой земле. По крышам конечно стояли часовые, но они были заняты чем угодно, только не наблюдением за округой. Не знаю сколько ещё людей укрылись в домах, но думаю напади сейчас на них взвод из пятнадцати шурдов, половина с воплями разбежится, а половина упадёт на колени и начнёт молить о пощаде, лишь единицы решат дать отпор.
Конечно если система брала случайным образом людей, то вероятно не менее шестидесяти процентов всех попавших сюда должны быть обычными неграмотными крестьянами не видевшие ничего кроме плуга, и не убивавшие никого крупнее курицы. Несмотря на то, что земля находится в состоянии чуть ли не перманентной войны всех со всеми, бои ведутся в основном на стабильных участках фронта, которые могут годами не двигаться. Вот фронт, а вот обычная мирная ферма в десяти километрах и это норма. А на поле боя преимущественно бьются хтоники не знающие страха, не чувствующие боли и не страдающие от ран. Поэтому живых военных участвующих в боях сравнительно немного. Подавляющую часть армий мира составляют срочники, которых каждые десять месяцев призывают для прохождения военной подготовки. Так что вероятность появления здесь человека с особыми навыками смертоубийства, равна статистической погрешности. Но это не оправдывает столь плохую организацию и подобное поведение.
Повернув голову посмотрел на меекханца. Он как раз прихорашивался для того что бы идти в лагерь. Собрал на голове тюрбан, лицо обмотал куском ткани, а кожу вокруг глаз испачкал грязью. Так же замотал руки и поднял воротник. Прямо вылитый сарацин из учебника истории.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Вижу ты не строишь иллюзий насчёт отношения людей к вам.
— Нет. Я знаю кого они во мне видят и не могу сказать, что они не правы.
Двинувшись к лагерю шли не скрываясь, намерено хрустя каждой веткой.
— Стояяяять! Кто идёт! — Раздался голос, пустивший петуха.
— Свои. Люди. — Выходя на свет костра сказал я, держа руки подальше от оружия.
— Ага, как же свои. Думаешь я глупый. У тебя красная метка!
— А ты глазастый. Нам нужно немного еды и кое-какая помощь.
— Он пусть проходит. — Указал часовой простым копьём на меекханца.
Знал бы он кто скрыт под одеждой, не говорил бы так.
— А ты — вали! Убийцам тут делать нечего! Уходи, поддонок!
— Скажи, тебе не будет трудно?
— Что именно? — Непонимающе переспросил часовой.
— Ну как что. Собирать выбитые зубы сломанными руками.
— Т-т-ты не п-п-посмеешь. — Отступая сказал парень.
— Ты в этом действительно уверен? — Я же наоборот сделал шаг вперёд.
Парню не пришлось отвечать. К нам подошли трое увидев наш разговор.
— Мы рады встрече с каждым из уцелевших. Можете пройти в лагерь. У костра есть немного мяса, если хотите.
— Но Гас у этого красное имя. Он убийца!
— Ты не знаешь, что произошло. Поэтому не вправе обвинять других. Уверен уважаемый нам всё расскажет, если мы проявим немного терпения. В конце концов мы все люди, оказавшиеся в очень непростой ситуации. Ну что вы не стойте, проходите к огню. Я вижу у вас рука повреждена. Попрошу Евдокию осмотреть и перевязать вас.
Сев у костра, рядом с которым на плоском камне лежало несколько кусков жареного мяса, начал есть как не в себя. Проскочила мысль о приличии, но мне сейчас не до этого. Важно насытится, восстановить силы. Да и вообще, кто знает смогу ли я поесть в следующие три дня. Мясо было жёстким и пресным. Тем не менее я набил живот так, что он раздулся. Осталось набрать воды, поспать и вложить единицу характеристики. Тогда я буду счастлив.
До четвёртого уровня осталось меньше половины. У меня сейчас сорок семь ОС из восьмидесяти необходимых. Займусь распределением после хорошего сна. Сейчас голова совсем не варит. Только нужно решить: остаться здесь или уйти искать другой ночлег. Это место не выглядит безопасным скорее даже на оборот. Толпа перепуганных людей, подсвеченная несколькими кострами идеальная мишень.
Я посмотрел на меекханца сквозь огонь и уже хотел спросить об этом. Как ни как у нас соглашение. Поморщился, как же всё-таки, это неправильно. Сейчас я совершаю государственную измену. Да, здесь нет тех, кто бы мог меня наказать, но всё же якшаясь с врагом (а он именно враг), я предаю и себя.
Из дома напротив меня вышла женщина, направившись ко мне. Сбившись со своих мыслей обратил внимание на неё. Худое вытянутое лицо, чёрные волосы с белыми прядями скрыты под самодельной косынкой и невероятно выразительные глаза. А также второй уровень, что на фоне повальных единиц вокруг говорит о многом. Сев рядом со мной, она развернула свёрток, который был у нее в руках.
— Пожалуйста покажите мне вашу руку.
— Конечно.
— След от ожога. Выглядит не очень хорошо, но ничего смертельного.
Промыв мою руку, она закрепила бинт на плече начав сноровисто перевязывать.
— Вы очень хорошо справляетесь.
— Ооо, благодарю. С божией помощью я по мере сил помогаю.
— Вы медсестра или …
— Нет, нет что вы. Медицина для меня под запретом. Исцелять может только бог.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Но вы же перевязываете раны, значит лечите.
— Конечно, нет. Я лишь закрываю раны дабы бесы не смогли завладеть вами. Тело дано человеку от Сатаны, поэтому оно так уязвимо, а душа от господа. Не ублажай тело своё и душу сохранишь.
— Сохраняете истовую веру в Земного бога даже здесь?
— Бог един! Неважно где мы! Рабам его не разуметь замысел великий.
