Переодевшись в бежевое платье чуть выше колен, я спускаюсь на первый этаж и распаковываю привезённые продукты. В набитых пакетах есть всё необходимое, чтобы не умереть с голоду как минимум неделю. Вот только нам так много не понадобится — мы пробудем здесь всего два дня. Слишком мало, чтобы насытиться друг другом.
На дне пакета я обнаруживаю две бутылки сухого вина. Самое то, чтобы расслабиться и отлично провести время, ни о чём не думая. Отрезвляющее будущее наступит когда-нибудь потом, позже… Сейчас только яркие эмоции и прекрасная возможность взять от жизни всё.
Пока Глеб вместе со сторожем пытаются включить во внутреннем дворе свет, я готовлю для нас ужин и нарезку под вино. Кое-как откупорив бутылку, наполняю бокал и делаю несколько жадных глотков. Сегодня я уже пила, поэтому лёгкое опьянение наступает достаточно быстро, и по телу расползается приятное тепло, которое щекочет откуда-то изнутри. Я не останавливаюсь. Пью ещё и ещё… Можно сказать, что у меня стресс и таким образом я пытаюсь заглушить дурацкое предчувствие, которое то и дело терзает душу. Интересно, Рома расскажет отцу о том, что мы с Глебом уехали вместе? Что не было никакого спа-комплекса с сокурсниками? Как мы будем оправдываться? И нужно ли…
Воронцов возвращается в дом спустя полчаса, вытирает влажный от пота лоб и сообщает, что свет наконец-то починили. Я тут же выглядываю на улицу и смотрю, как за окном кружат снежинки. Просто волшебно!
Глеб поднимается наверх, принимает душ и через короткое время спускается ко мне, занимая место на диване в гостиной. Под его внимательным взглядом я становлюсь неуклюжей и рассеянной, проливаю на стол вино, дважды роняю вилку и каждый раз при этом тихо чертыхаюсь.
— Кажется, кому-то нужно завязывать с алкоголем, — насмешливо произносит Глеб.
— Кажется, кто-то слишком пронзительно на меня смотрит, — отвечаю я ему. — Ты, кстати, будешь вино, а то я уже половину бутылки опустошила?
— Нет, я тебе взял.
— М-м, решил меня напоить?
Глеб не отвечает на вопрос, будто это само собой разумеющееся. Я выключаю плиту, где уже приготовилась паста, снимаю с себя передник и с бокалом вина, плавно ступая по деревянному полу босыми ступнями, направляюсь к нему. Со стороны я кажусь себе взрослой, соблазнительной и изящной… Настоящей женщиной. Совсем как любовница Глеба по имени Оля, которую мы встретили в супермаркете. Мне бы хотелось быть на неё похожей.
Я подхожу к акустической системе, подсоединяю её к розетке и, недолго помучившись, включаю медленную песню. В доме есть всё необходимое для создания романтической обстановки. И даже камин!
— Мне здесь очень нравится, — произношу я, повернувшись к Воронцову лицом. — Честно признаться, не думала, что здесь так здорово.
Он усмехается и, не стесняясь, скользит по мне взглядом, отчего щёки моментально загораются румянцем. За городом, где вокруг никого нет, создаётся непередаваемое ощущение свободы. Нас никто не найдёт. Никто не увидит. Мы можем делать всё, что только захочется.
— На самом деле лет пять назад на этом месте стояла полуразрушенная хижина. Я снёс её и построил новый дом.
— Ого, тогда это многое объясняет. Часто здесь бываешь?
— Я — редко. Почти каждое лето на даче проводят Света с Алиской. А зимой здесь никого нет.
— … кроме нас с тобой, — дополняю я.
В динамиках начинает звучать одна из моих любимых песен, «Wicked Game», которую я впервые услышала в фильме «Семьянин» с Николасом Кейджем в главной роли. Она такая восхитительная и пронизывающая, что я непроизвольно начинаю танцевать, плавно покачивая бёдрами.
— Давай со мной, — прошу у Воронцова, маня его к себе рукой.
Он отрицательно мотает головой и только загадочно смотрит.
— На дне рождения у папы ты танцевал, — я обиженно дую губы. — С другими женщинам.
Сделав ещё один глоток вина, я ощущаю, как ревность упрямо расползается по венам. Я отставляю бокал на журнальный столик и прогоняю от себя те неприятные кадры, где он был не со мной… с моей мамой и ещё парочкой её подруг, которые пускали слюни, когда Глеб вёл их в танце. В моём положении ревновать более чем глупо! У него были и будут другие. После возвращения в столицу Воронцов вновь станет встречаться со своими взрослыми и опытными любовницами и трахать не меня, а их. Но сейчас я пытаюсь эгоистично радоваться и наслаждаться тем, что пока я для него единственная.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Потанцуй для меня, — произносит хриплым голосом Глеб.
Кажется, он не на шутку возбудился, и мне это нравится, потому что я тоже вся горю от желания. Внизу живота при этом настойчиво пульсирует, а соски становятся твёрдыми и сладко ноют, цепляясь за ткань вязаного платья.
Я прикрываю веки и плавно изгибаюсь, стараясь понравиться Глебу. Провожу ладонями по талии, оттопыриваю попку, трогаю себя и поглаживаю. Алкоголь делает своё дело – я совершенно не стесняюсь своих движений. Наоборот, танцую смелее.
— Иди ко мне, — мягко произносит Глеб, но в голосе при этом скользит нетерпеливость.
Песня заканчивается, и начинается следующая. Я открываю веки, смотрю на Воронцова и чувствую, как от его взгляда меня пронзает током. Синие глаза моего мужчины затянуты поволокой и буквально притягивают к себе магнитом.
Я беззвучно приближаюсь к нему, перебирая босыми ногами, и с ликующим удовольствием замечаю, что Глеб возбуждён. Серые спортивные трико даже не пытаются скрыть внушительную выпуклость.
Опустившись перед ним на колени, я ловлю на себе удивлённый взгляд. Я люблю его целовать и обожаю чувствовать губами жёсткую кожу… И почему-то именно сейчас хочу попробовать его член. Сделать приятно другим способом. По-взрослому.
Облизав пересохшие губы, я ощущаю, как внутренности скручивает от волнения. Одно дело — ласкать его руками, и совершенно другое — ртом. Я видела, как это делается, только в фильмах откровенного содержания, но готова попробовать сейчас. Вместе с ним.
— Ник… — перехватывает мои запястья Воронцов, когда я тянусь к резинке его трико.
— Я хочу. Глеб, я правда хочу… Только научи.
Глава 30
Он отпускает мои запястья и откидывается на спинку дивана.
«Сдался», — говорю я про себя с улыбкой.
Я задираю его футболку и нежно целую впадинку пупка, заставляя тело сильнее напрячься. Здесь я ещё не касалась его… Губы, шею, щёки, руки, всё что угодно с упоением целовала, но то, что было ниже пояса, оставалось для меня недоступным.
Я оставляю влажные следы вдоль тёмной полоски волос, ускользающей вниз, и медленно оттягиваю резинку штанов. Воздуха в лёгких становится катастрофически мало. Как я и думала, он заведён до чёртиков. Твёрдый член покачивается и блестит от смазки. Он у него большой, тяжёлый и ровный. Кожа бархатная и гладкая, чуть темнее, чем живот, а вся его длина увита тугими пульсирующими венами.
Сердце колотится словно ненормальное, когда я обхватываю его ладонью у основания и несколько секунд рассматриваю. Надеюсь, Глеб ничего не имеет против, потому что я впервые вижу его настолько близко. Хочу налюбоваться…
— Передумала? — с насмешкой спрашивает он.
— Ещё чего! — я чувствую, как заливаюсь румянцем, продолжая рассматривать. — Выглядит впечатляюще, Глеб.
Во рту моментально скапливается слюна, когда я наклоняюсь ниже и кончиком языка пробую его на вкус. Он становится таким твёрдым, словно высечен из камня.
Яна часто рассказывала мне, что минет — это грязно и вызывает у неё только рвотные позывы. Со мной происходит всё наоборот: внизу живота начинает нестерпимо покалывать и я возбуждаюсь даже сильнее, чем обычно. Наверное, подруга делала минет не тому мужчине, потому что с Глебом ничего подобного нет даже в мыслях. Он пахнет особенно, и на вкус мне нравится — слегка солоноватый и пряный.
— Так нормально?
Я поднимаю на Воронцова свой взгляд и вздрагиваю, потому что радужка его глаз вместо синей стала совсем чёрной.
— Так отлично, — произносит он.
