— Ну хорошо. Говори, что мне делать. — Джек подался вперед, готовый выслушать инструкции. — Только, пожалуйста, заметь, что у меня нет времени на все общепринятые куртуазности. Надо все ускорить, причем существенно ускорить.
Сомкнув кончики пальцев под подбородком, Стрэтфорд ответил:
— Значит, ты должен буквально бомбардировать ее. Так сказать, применить усиленное ухаживание.
— Говори как.
— Для начала прикинься, будто внимательно слушаешь всю ее пустую болтовню.
— Леди Ребекка не болтает попусту.
С сомнением поглядев на приятеля, Стрэтфорд опустил руки и снова взял кофейную чашку.
— Все леди болтают, — терпеливо сказал он. — Кроме немых, а мне прекрасно известно, что она не немая. Я слышал, как она высказывается.
— Она высказывается, — заметил Джек. — Она говорит. Но она не болтает.
Стрэтфорд досадливо передернул плечами:
— Очень хорошо, будь по-твоему. Что бы она ни говорила, прикинься, что слушаешь. Внимаешь всем сердцем.
Джек вспомнил их разговоры, как он жадно глотал каждое ее слово, словно прожорливый волк, и пожал плечами:
— Это легко.
— Ты должен делать ей комплименты. Непрерывно. Услаждать речами о ее льняных волосах, шелковистой коже, роскошных формах…
— О льняных волосах?
— О, ну конечно, надо, чтобы звучало правдоподобно. Шелковистые черные локоны? Или что там у нее, я уже не помню. — Граф небрежно махнул рукой. — И обязательно говори ей, что она тебе безумно дорога. — Он прервался и подмигнул. — А что, это же правда, а? Ее сорок тысяч для тебя действительно дороги?
Внезапно Джеку ужасно захотелось, чтобы Стрэтфорд не знал правды. Он тупо смотрел на друга, ничего не отвечая. Тот усмехнулся.
— Я был прав, — вздохнул он с облегчением.
Джек не клюнул на наживку. Внезапно посерьезнев, Стрэтфорд посмотрел ему прямо в глаза:
— Тебе не стоит волноваться, Фултон. Правда о тебе и леди Ребекке умрет вместе со мной.
— Знаю.
Джек действительно доверял другу. Несмотря на все поддразнивания и проверки, Джек знал, что Стрэтфорд его понимает.
Граф нарушил напряженное молчание и продолжил инструктировать друга:
— А еще, например, можешь спросить: «Что мне свет, если не видно леди Ребекки? Что мне радость, если ее нет рядом?» Можно также сравнить ее с летним днем.
Или с зимним, подумал Джек и бросил на Стрэтфорда косой взгляд.
— Может, лучше прямо цитировать Шекспира?
— О да, и Байрона, и Шекспира, и Мильтона — всех. А еще лучше сочини стихи сам. Посылай ей цветы, украшения, дорогие подарки.
Джек вздохнул:
— Господи, как это скучно все! — При этом он подумал, что сестра герцога, без сомнения, привыкла к дорогим вещам, а у него и денег-то нет.
— Ты прав, это довольно утомительно, — улыбнулся Стрэтфорд: — Но уверяю тебя, весьма эффективно.
Джек молча глядел на друга, и в голове его созревал новый план. Возможно, все это очень хорошо для большинства женщин. Но Бекки не большинство, она особая.
Глава 8
На другой день Джек мерил шагами парадный холл Деворе-Хауса, нетерпеливо похлопывал себя по бедру букетиком хризантем и маргариток. Да что же она так долго?
«Нервничаю, — признавался он сам себе. — А вдруг она не любит цветы?»
Вдруг ей совсем не понравится этот маленький знак внимания, над которым он так мучился, подбирая стебелек к стебельку?
Он уставился на двери, ведущие в гостиную, и на минуту остановился, размышляя, не стоит ли вторгнуться без приглашения.
Но нет. Ведь он пришел, чтобы официально получить разрешение Бекки ухаживать за ней, а вовсе не затем, чтобы обрести репутацию дикаря. Он слегка улыбнулся, вспоминая тех дикарей, которых встретил на Сандвичевых островах. Никогда ему не доводилось видеть более дружелюбных и открытых людей. Британцы со всеми их правилами хорошего тона и благородными манерами должны были бы взять урок-другой у тамошних жителей.
Наконец он услышал шелест платья, вытянулся в струнку, сжав букет в кулаке, и резко обернулся. Это была не Бекки.
Он вздохнул и медленно снял шляпу:
— Леди Деворе, добрый день.
Она качнула головой, быстро переведя взгляд с букета, который он по-прежнему крепко сжимал в руке, на его лицо.
— Здравствуйте, мистер Фултон.
— Я пришел, чтобы увидеть Бекки.
Ее тонкие темные брови удивленно выгнулись.
— Нам надо поговорить, мистер Фултон. — Она указала на двери у себя за спиной. — Давайте посидим в гостиной, вы не против?
Он проследовал за Сесилией и, по ее молчаливому приглашению, уселся в кресло с плетеной спинкой. Сама она расположилась на канапе напротив. Служанка внесла чай, но Джек отказался от предложения, и хозяйка тут же отпустила ее.
Как только они остались одни, Сесилия спросила:
— Откуда вы узнали, что она здесь?
Джек понял, что вот-вот разотрет в порошок стебли букета в своем кулаке, и положил его на колено, а сжатый кулак — рядом.
— Я уже побывал у герцога с герцогиней. О, конечно, они не стали выдавать леди Ребекку, однако прозрачно намекнули, что она должна быть здесь. Вы не представляете, как я счастлив, что она не уехала из Лондона.
Леди Деворе усмехнулась:
— Ну разумеется, никто не стал бы делать из этого обстоятельства государственной тайны. Но едва ли Бекки обрадуется тому, что вы с такой легкостью открыли ее убежище.
Джек ничего не ответил. Сесилия недооценивает его, если думает, что он так или иначе не отыскал бы здесь Бекки.
— Ну полно. Теперь о главном, — заявила леди Деворе. — Она не хочет вас видеть. Во-первых, вполне понятно, что после вчерашнего она в смущении. Но есть и другое обстоятельство. Бекки полагает, что теперь, когда она открыто высказала все вам и вашей семье, вы захотите двигаться дальше. Ей кажется, вы одержимы идеей женитьбы и скорее всего вот-вот начнете охоту за другой невестой.
Джек сделал глубокий вдох. Когда он заговорил, голос его звучал тихо и сдержанно.
— Она правда думает, что я настолько непостоянен?
Леди Деворе вздохнула:
— Если честно, я не знаю. Ей нужен срок, мистер Фултон. Совершенно очевидно, что ей требуется несколько больше времени, чем вы готовы ей предоставить.
Он твердо поглядел в холодные темные глаза Сесилии:
— Я хочу говорить с ней.
— Хорошо, я передам ей ваше пожелание.
— Жду с нетерпением.
— Нет. Только не сегодня. Нужно поговорить с ней сначала. Возможно, удастся вовлечь ее в разговор, в чем-то убедить… Господи, да на вас лица нет, словно вы всю ночь глаз не сомкнули. Ступайте-ка домой, выспитесь хорошенько, а завтра приходите снова.
