– Готово! Двинули вглубь, – выдохнул Артем, вытирая лезвие листом лопуха.
– Зря ты думаешь, что он не мог на том же Листе, что и мы ночевать, – заметил Дасти, остановившись напротив широкого разлома во второй кромке и критически разлом рассматривая. В этом месте перебраться через кромку можно было безо всяких усилий. Даже подсаживать друг друга не пришлось – она сильно просела и раскрошилась, да еще вьюнком поросла – цепляйся и залезай, добро пожаловать.
Так и сделали.
– Поболтался челноком вдалеке пока мы сели, – развивал мысль сказочник. – Выждал, сколько надо, а потом и сам подкрался где-нибудь ближе к миделю.
– Рискуя попасть нам на глаза? – с сомнением переспросил Тан.
– Может, он этого и не боится, – фыркнул Дасти строптиво.
– Ага, и поэтому прячется ближе к солнцу, поэтому держится на самом пределе видимости… – саркастически заметил ва Тан. – Не сочиняй, Дасти.
– А что ему мешает дождаться сумерек? – примирительно сказал Артем. – Как видит дым от нашего костерка, так и идет на посадку. Подальше от самого дыма.
Первая кромка была выше и крепче; пришлось некоторое время тащиться вдоль нее, пока не отыскалось и тут удобное для штурма место. Не настолько удобное, как перед этим, но тоже вполне терпимое: Тана подсадили, он втащил остальных. А вниз с кромки спрыгнуть или съехать можно почти везде.
– Ух ты, как же его! – Дасти остановился перед обугленным кленом, задрал голову к небу и принялся разглядывать кривые безлистые ветви, тянущиеся ввысь. Основной ствол раздваивался на высоте метров десяти.
Каждый из рогов тянулся вверх еще метров на пять.
– Знатно припалило! – прокомментировал Тан. – Почти как дуб на прежней стоянке клана Приггита.
– Не, там даже листва кое-где осталась, – покачал головой сказочник.
– Я точно помню: с одной стороны обожженный ствол, аж кора поскручивалась и отвалилась, а с другой – листики.
– Да? – Тан состроил неуверенную гримасу. – Я уже и забыл как там точно…
– Слушайте, други, – Артем нервно огляделся. – Я понимаю, что вам интересно, но мы ведь даже не выяснили – безлюдный этот Лист или нет.
Как-то мы много и беззаботно болтаем.
Тан сразу же подобрался, огладив рукоять меча на поясе.
– Да никого тут нет, по-моему… – вздохнул Дасти. – На носу везде трухи по щиколотку, а следов вообще никаких, даже звериных. Верно говорю, Тан?
– Верно, – кивнул здоровяк. – Но мало ли… Надо до кормы прошвырнуться, поискать старые стойбища. Если тут что и есть – то наверняка в стойбище. Фидди говорил – здоровая штука, тяжело с собой было забрать, даже если во время слияния переселялись. Потому, наверное, и бросили.
И они двинулись через хвойный лес – такой же старый, как и сам Лист.
Часто попадался сухостой, видимо одряхлевший исполин уже не мог питать соками и жизнью все без исключения выросшие на нем деревья, поэтому часть деревьев хирела и умирала. Артем еще не встречал столько упавших стволов, полусгнивших замшелых колодин – и это при почти полном отсутствии подлеска. И живности было мало, ни птиц, ни животных, только джары зудят, да пауки застыли по центру белесых ловчих сетей.
Прошел час, пора бы уже и лиственной зоне начаться, а все тянулся и тянулся навстречу старый и ветхий хвойный лес.
– Здоровый какой Лист, – пробормотал сказочник, перехватывая поудобнее лук. Колчан со стрелами болтался у него за спиной, рядом с гитарой.
Лишь еще через четверть часа помалу начали попадаться лиственные деревья, в основном дубы, платаны и браки, тоже древние и полуживые.
А еще минут через пять набрели на давным-давно закрепленную полость, хотя конкретно в эту минуту высматривали источник с водой.
Камера у входа была чуть не доверху забита прелой листвой и все той же вездесущей трухой. Внутри не нашлось ничего кроме мусора, причем исключительно природного: если тут люди и жили когда-нибудь, то это было в незапамятные времена. Тан от древесной пыли расчихался и поспешил на свежый воздух. Артем пошарился еще немного, даже ковырнул носком ботинка культурный слой посреди большой камеры, но ничего не нашел. Вообще ничего.
По пути к корме набрели еще на три закрепленных когда-то полости, все одиночные. Никаких следов настоящего стойбища – только разрозненные полости, далеко отстоящие одна от другой. Тан сказал, что их и закрепляли в разное время. Охотники, наверное, обустроили временные жилища.
В третьей, самой дальней, искомое и обнаружилось.
В полость, как обычно, первым проник Тан, держа наготове меч. А перед тем швырнул внутрь палку-гнилушку, поскольку внутри мог обнаружиться какой-нибудь неприятный зверь вплоть до зубра. А что: тепло, сухо – прелесть, не нора! И не осыпается, закреплена на совесть. В предыдущей обнаружился полусонный варан, худой и медлительный. Тан еле его прогнал.
Но тут никого не встретили, зато в самом дальнем от входа закутке наткнулись на полувросший в стену артефакт.
Артем далеко не сразу сообразил – что это.
На диковинный выступ посреди стены внимание обратил Тан. Обычно стены в полостях бывают более-менее гладкими и чуть скругленными, что по горизонтали, что по вертикали. А тут словно столб какой-то в тело Листа врос, точно по краю полости. Тан для начала потыкал в него все той же палкой.
– Ух ты, – произнес он многозначительно. – ма Тиом, ступай-ка сюда!
Артем с готовностью поспешил к Тану. Глаза еще не вполне адаптировались к полумраку – вход в полость не был занавешен, как обычно делали в кланах, но в обжитых местах туда можно было войти лишь слегка пригнувшись, а сейчас пришлось заползать на пузе по набившейся внутрь листве и прочему мусору. В малое отверстие и света проникало мало, однако Тан и Дасти как-то умудрились мгновенно приспособиться к полумраку, Артем же долго стоял, моргал и жмурился, ожидая пока подстроится зрение.
Сначала он увидел выступ посреди стены. Потом осознал, что очертания этого выступа до странности правильные, очень близкие к прямоугольнику. Ширина прямоугольника примерно равнялась ширине плеч взрослого мужчины, а в высоту он был повыше человека. Тана – примерно на пол-головы. Артема – на голову.
Шагнув раз, другой, Артем подошел вплотную и осторожно протянул руку, коснувшись находки кончиками пальцев.
Забытое ощущение. В последний раз Артем касался металлопласта несколько лет назад, на борту "Одессы" и в кабине утраченного посадочного бота. Несомненно, это был стандартный металлопласт, только донельзя грязный.
А потом – наверное, глаза достаточно привыкли к слабой освещенности – Артем рассмотрел справа слабый выступ и ручку-зацеп под ним. И сразу понял – что это.
Вторично протянув руку, Артем с некоторым усилием открыл дверцу.
Внутри было по большому счету пусто, а фактически – скопился все тот же мусор да труха, правда не особенно много, меньше, чем можно было ожидать.
– Что это за диковина? – с живейшим интересом спросил Дасти из-за спины. – Ваша? С Неба?
– С Неба, – вздохнул Артем, вновь соображая как понятнее объяснить друзьям назначение упомянутой диковины.
Наткнулись они на обыкновеннейший бортовой холодильник, каковыми комплектовались все пассажирские боты от десяти посадочных мест и выше. Серия "Снайге", однокамерный, без морозильника, только штатный охладитель для напитков, сухих рационов и лекарств. Четыре полочки, два ящичка. Вот они все, на месте, только снизу на полках наросла бородища какой-то мохнатой мерзости – пыли, что ли? Или какой-нибудь местный мох-лишайник нарос? А пластик обоих ящиков совершенно потерял прозрачность, и, похоже, не столько от налипшей грязи, сколько от времени. Уплотнитель на дверце рассохся и искрошился – при внимательном осмотре стало понятно, что от него остались только темные прямые линии-следы.
Интереса ради Артем попытался взглянуть на агрегат сзади, однако холодильник задней частью крепко и плотно врос в стену полости – наружу торчала в лучшем случае половина. Фронтальная, с дверцей.
