Любой подданный может обратиться в суд, если его оскорбил сосед. А что будет, если суда за оскорбление затребует следователь Конгрегации после разговора с таким вот Бруно? Да засмеют — в лучшем случае…
А ведь в ближайшем времени, привыкнув, что от стука в дверь не надо вздрагивать, а от приезжего следователя — прятаться в подвал, люди расхрабрятся окончательно, и таких, как Бруно, станет больше. Любая попытка защититься, не дать себя сожрать совершенно, будет восприниматься как «возврат к старым порядкам»; и сколько будет крику… А что будет лет через пятьдесят? Через сто? Не станут ли захлопывать дверь перед носом со словами «а … я вашу Конгрегацию»?..
Уже подойдя к самым стенам замка, Курт подумал о том, не поступит ли сейчас так же барон Курценхальм. Оставалось надеяться на то, что, живя отшельником многие годы, тот не осознал еще до конца всех перемен, совершившихся в Инквизиции, и сохранил к ней прежнее, опасливо-почтительное отношение.
Сейчас, только завидев человека у ворот, дозорный исчез с башни без слов, а через несколько мгновений загрохотала открываемая решетка; входя во двор замка, Курт еще не успел подумать о том, насколько обнадеживающим либо же настораживающим является подобная поспешность — навстречу ему вышел Мейфарт, и по его лицу было ясно видно, что в голове старого вояки вызрел какой-то план.
— Я рад, что вы явились, майстер Гессе, — поприветствовал Курта капитан, однако в голосе его особенного веселья не было заметно. — Сегодня я сам полагал найти вас.
— Вот как? — осторожно произнес он, не зная, как к этому отнестись и что думать, и воззрился на Мейфарта вопрошающе; тот отвел взгляд.
— Я так понимаю, вы здесь, чтобы говорить с господином бароном, вы ведь собирались… Но я прошу вас сначала уделить время мне, поверьте, это важно.
— Хорошо, — согласился Курт все еще настороженно, стараясь понять, надо ли ожидать и впрямь удара в спину, и повел рукой, приглашая капитана идти впереди.
До самой комнаты тот шагал молча, выпрямившись, словно на эшафот, и сапоги впечатывались в плиты пола решительно. На что-то тот отважился, вывел Курт, однако не похоже было, чтобы — на убийство…
— Прошу вас, — торжественно произнес Мейфарт, когда дверь за их спинами затворилась, и указал на все тот же увесистый табурет; сам он остался стоять, глядя мимо Курта и вцепившись пальцами в ремень; только теперь он вдруг заметил, что капитан замковой стражи сегодня не вооружен.
— Я слушаю вас, — подбодрил он, упершись в столешницу локтями.
— Я… — Мейфарт помялся, кашлянул, поднял взгляд к нему и снова отвел глаза. — Я хочу сделать признание.
Этого он ожидал менее всего; надеялся, да, но не вот так, а после долгого, утомительного убеждения, со всеми возможными доводами и, быть может, даже запугиванием…
— В чем?
— В убийстве, — тихо ответил капитан и посмотрел ему в глаза — теперь решительно и твердо.
На мгновение Курт оторопел — не того он ждал; капитан самоочевидно лгал ему, и помимо собственных заключений этому свидетельством было выражение его лица, его взгляд, движение век — человек напротив говорил неправду, и это еще выражаясь мягко. Ergo, Мейфарт не подумал об устранении следователя — вместо этого он решил просто выгораживать барона, пусть даже ценой жизни…
— В убийстве… — повторил Курт, тягостно вздохнув, и опустил подбородок в ладони. — Двоих крестьян?
— А в каком же еще; да.
— Ясно. И за что же вы с ними так?
Капитан отвел взгляд снова и опустился на свою лежанку, нервно потирая колени ладонями и глядя в пол у своих ног.
— Разве это важно?
— Еще бы, — совершенно серьезно кивнул Курт. — Конечно.
— Хорошо, раз так, — равнодушно откликнулся Мейфарт, не меняя положения и все так же не поднимая взгляда. — Эти двое давно меня раздражали. Они всех раздражали. Я всем оказал услугу, избавившись от них. Этого вам довольно?
— Допустим ненадолго, — отмахнулся он. — Но вы что же — загрызли их? Может быть, они и не вызывали теплых чувств, но как же надо взбесить человека, чтобы…
— Нет, что вы, майстер Гессе. Придать ране рваный вид, словно от зубов — это не так сложно; все равно никто не рассматривал.
— И как же вам удалось убить обоих — так, что никто даже отбежать не успел? Почему рядом с телами не было крови?
— Я ведь признался, — раздраженно вскинул голову Мейфарт, — чего же вам еще!
Курт вздохнул — устало и невесело.
— Капитан, возможно, вы не знаете, но одного только признания уже давно недостаточно. Нужны доказательства.
— Какие? Свидетели? Их не было. Что вам еще нужно? Убежать… Убежать они не успели, потому что не ожидали… того, что произошло.
— А кровь?
— Послушайте, майстер инквизитор, это ведь не ваша епархия, ведь так? — вдруг сорвался Мейфарт. — Я совершил убийство по обычной, естественной причине, и я требую, чтобы меня передали светскому суду. Безотлагательно.
— Все, капитан, — резко оборвал его Курт, поднявшись. — Молчите. То, что вы сейчас говорили, было, что называется, без протокола, и слушал я вас единственно из любопытства. Лгать вы умеете скверно и не продумываете очевидных мелочей.
— Я…
— Молчите, — повторил он, повысив голос. — Послушайте теперь меня. Если вы будете настаивать на признании, вас впрямь придется посадить под арест. И представить светским властям; в этом вы правы. Но если вас повесят за лжесвидетельство, капитан, этим вы господину барону не поможете, а напротив, лишите его столь преданного помощника в делах и в жизни. А оставшись в одиночестве, он и вправду сойдет с ума. Вы что же — этого хотите?
— Не понимаю, о чем вы толкуете, — побелев, как снег, отозвался Мейфарт, тоже вставая; Курт покривился:
— Да бросьте. Все вы прекраснейшим образом понимаете, а главное, капитан, что все понимаю я. Посему давайте оставим это; я требую встречи с бароном, немедля, и если вы сей же миг не проводите меня к нему, я возвращусь с соответственными предписаниями и не один. Это — понятно?
— Господин барон сейчас не может ни с кем видеться, — тихо, но решительно возразил тот; Курт нахмурился.
— Почему? Он болен и без сознания? Уехал? Умер? Если нет — он может говорить.
— Господин барон сейчас не в лучшем расположении духа, и…
— А мне на это наплевать, — резко оборвал он. — Я начинаю терять терпение, капитан; если вам так пожелалось умереть перед толпой — ради Бога, только меня в это не вовлекайте. Отправляйтесь к ближайшему судье и сдавайтесь ему, а мне предоставьте заниматься расследованием. А оно предполагает встречу с бароном. Сейчас же.
Мейфарт остался стоять — неподвижный и молчаливый, не сделав ни шагу, не возразив, не согласившись, и Курт, пожав плечами, развернулся к двери.
— Значит, мне придется искать его по всему замку.
— Постойте! — метнувшись ему наперерез, почти крикнул тот; встал на пути. — Постойте, я прошу вас, майстер Гессе… Послушайте, ведь вам нужен обвиняемый; я признался. Сам, по доброй воле. Если я не могу объяснить каких-то мелочей — я просто забыл, но я вспомню. Майстер Гессе…
— Мне не нужен обвиняемый, — возразил он, — мне нужен виновный.
— Послушайте…
— Капитан, — не на шутку испугавшись, что тот сейчас сделает глупость, произнес Курт как можно решительнее, — если немедленно вы не отойдете от двери, я буду расценивать это как посягательство на мою жизнь. А когда вас арестуют, я все равно поговорю с вашим хозяином. Отойдите.
Капитан остался стоять, не делая, однако, больше попыток перекрыть ему путь, и Курт решительно рванул на себя дверь, выйдя в коридор. Мейфарт стоял неподвижно еще мгновение, а потом бросился ему вслед; понизив голос, попросил:
— Майстер Гессе… пожалуйста…
— Где покои барона? — сухо поинтересовался он; капитан не ответил, и Курт зашагал к двери в основную башню, думая о том, что может встретить его там.
— Я прошу вас… — уже обессилено прошептал Мейфарт, догоняя его и идя рядом.
Он не ответил, не обернулся, ускорив шаг; переступил порог двери и остановился, глядя вправо и влево, в бесконечность коридора. Рядом был проход к лестнице на второй этаж, чуть дальше — еще один, и Курт замялся, выбирая, куда войти. Капитан маячил за спиной, что несколько выбивало из колеи и мешало думать связно.
— Где покои барона? — повторил он, развернувшись к Мейфарту. — Я не буду ждать до второго пришествия.
— Майстер Гессе…
Итак, капитан даже не допускал мысли о том, чтобы причинить вред следователю; это подбодрило, придав уверенности, и он решительно взял Мейфарта за локоть, глядя тому в глаза.
— Где покои барона? — снова спросил он, уже жестко и строго. — Проводите меня немедленно.
Тот смотрел мимо — за спину, таким взглядом, словно увидел призрак; Курт обернулся.
