Сверхъестественная природа зла – отличная отговорка для читателей, которые в противном случае могли бы взглянуть пристальнее на удивительно жестокие поступки персонажа и задуматься, как бы они сами поступили в подобных обстоятельствах. Когда притягательное темное волшебное кольцо – или, в нашем мире, рогатый человек с вилами – уводит правильных героев с истинного пути, мы можем продолжать цепляться за иллюзию, что зло существует отдельно от нас, а вовсе не в наших душах. В саге Мартина таких утешений нет. Зло в его книгах имеет человеческое лицо, которое зачастую не так уж отличается от нашего собственного.
Тот факт, что Мизинец носит маску нормального человека, делает его более пугающим, чем белые ходоки, упыри и мелкие садисты Вестероса. Кровавые Скоморохи громогласно заявляют о своих бесчинствах, а неконтролируемая ярость Григора Клигана известна всем. Сир Джейме Ланнистер, вероятно, не станет убивать вас без особой на то причины, пусть даже самой пустяковой. Мизинец же, с его отменным воспитанием, опрятной внешностью и дружелюбной улыбкой, кажется человеком, которому можно доверить не только секрет, но и саму жизнь. Сделайте это – и рискуете лишиться и того и другого, причем скорее всего узнаете об опасности, лишь когда меч вонзится вам в горло или чья-то рука любезно вытолкнет вас из окна высокой башни.
Может ли Мизинец когда-нибудь хотя бы отчасти искупить свои грехи? Маловероятно. Склонность к беззаконию, интригам и жестокости определяет поведение этого персонажа, и если он неожиданно станет «хорошим», значит, это будет уже не Мизинец. Психопатия не проходит сама по себе, а Мартин с его любовью к психологическому реализму вряд ли допустит столь неправдоподобный поворот сюжета.
«Песни льда и огня» не свойственны стандартные сюжетные линии, но это лишь делает книги более привлекательными. Добро не всегда вознаграждается, а зло не всегда наказывается. На самом деле зло нередко вообще остается безнаказанным. Иными словами, Вестерос очень похож на наш мир. Мало кто из нас играет в игру престолов. Многим доступна разве что игра офисных кабинок. Однако среди нас тоже есть свои герои и злодеи, и иногда мы сами примеряем эти роли. Встречаются среди нас и Мизинцы. Некоторые прячутся в темных переулках с топорами, другие высасывают наши пенсионные накопления и манипулируют правительством. Увидеть их можно в соседней квартире или даже в ближайшем зеркале.
Но если, подобно Мизинцу, они носят маску благоразумия, мы вряд ли узнаем их, пока не станет слишком поздно.
Мэтт Стаггс – в прошлом работник психиатрической больницы и журналист, в настоящий момент – специалист по рекламе и печати, писатель и подкастер. Мэтт часто пишет рецензии, берет интервью и публикует специальные статьи на Suvudu.com, официальном научно-фантастическом и фэнтезийном веб-сайте издательства «Рэндом хаус». Он также ведет DisinfoCast, официальный подкаст «Дизинформэйшн компани». В свободное время – которого у него с годами остается все меньше и меньше – Мэтт рисует, играет в настольные ролевые игры, обсуждает фильмы и изучает вопросы психологии, культуры, религии, фольклора и фортеаны[1]. Он живет в центральном Миссисипи с женой, двумя кошками, собакой и бородатой ящерицей по кличке Смауг. Мэтта можно найти в Twitter (@mattstaggs), Facebook (facebook.com/mattstaggs) и на его постыдно заброшенном веб-сайте mattstaggs.com.
Брент Хартингер Другой вид иных
Роль изгоев и уродцев в «Песни льда и огня»
Положа руку на сердце, скажите, кто не любит неудачников?
Большинство людей инстинктивно влечет к изгоям, к забракованным. В некотором смысле мы сочувствуем тем, кто лишен даже возможности проявить свои достоинства в полной мере. Нам кажется, что это несправедливо.
Писатели знают, что читателям нравятся истории про неудачников. «Рокки» и «Руди», «Звездные войны» и «Фаворит» – люди никогда не устают от них. Кроме того, если – хотя бы поначалу – положительный герой не слабее отрицательного, никакой истории не получится.
Однако изгои бывают разные. В огромном цикле «Песнь льда и огня» Джорджа Мартина присутствует удивительно большое число главных персонажей, которых общество отвергает, а то и считает настоящими уродцами: своеобразные гендерные меньшинства (Арья, Бриенна и Варис); по меньшей мере два калеки (Бран и Донал); страдающий от избыточного веса Сэмвел Тарли; бастард Джон; некоторое количество геев, включая Ренли и Лораса.
И разумеется, в «Песни льда и огня» есть карлик Тирион: не бородатый обитатель подземелья из германской мифологии (и многих других фэнтезийных произведений), а настоящий генетический карлик.
Итак, из четырнадцати основных персонажей, с которыми мы путешествуем по Вестеросу и другим странам – Тириона, Арьи, Джона, Дейенерис, Брана, Сэмвела, Бриенны, Кейтилин, Джейме, Серсеи, Эддарда, Давоса, Теона и Сансы, – семеро первых точно нарушают гендерные или социальные нормы. До последних десятилетий такие люди становились предметом насмешек, презрения и жалости – не только в литературе, но и в самой западной цивилизации, которую эта литература отражала. Когда изгоев нельзя было стереотипировать, их игнорировали.
Трудно сказать, что хуже.
В то же время женщине приписывалась незначительная роль и в жизни, и в литературе, и почти всегда ее определяли отношения с мужчиной. Как и большинство женщин в реальной истории, женщин «Песни льда и огня» можно считать изгоями хотя бы на основании их пола. Так, даже будущая королева Санса не имеет никакой власти над собственной судьбой.
События «Песни льда и огня» разворачиваются в вымышленном средневековом мире, где особенно жестоки и слепы предрассудки по отношению к меньшинствам. Однако мыслят персонажи цикла весьма современно. Изгоев не стереотипируют и не игнорируют. Напротив, они оказываются в центре событий, их точки зрения не менее важны, чем точки зрения более традиционных героев.
А может, и более важны. Изгои и уродцы в книгах Мартина словно обладают повышенной чувствительностью к другим людям и скорее склонны к геройству – насколько оно вообще возможно в суровых землях Вестероса и Эссоса. Тем временем другие персонажи вначале являются полноправными членами общества, но в итоге оказываются изгоями. Этот переход часто меняет их к лучшему.
Лед и огонь, встретившись, дают пар, и в саге Джорджа Р. Р. Мартина обжигает он обычно уродцев и изгоев. Но это вовсе не значит, что им нечего нам сказать.
Жанр фэнтези славится своими изгоями.
На самом деле можно даже сказать, что он построен на очень специфической разновидности «изгоя» – свергнутом короле или изгнанном принце, желающем вернуть себе трон. От Одиссея и Рамы до современных персонажей вроде Люка Скайуокера, Гарри Поттера и Тарзана: все они в начале истории являются изгоями, однако в их крови есть величие, и «трон» лишь ждет своего законного владельца.
Часто знаменитые фэнтезийные изгои вовсе не обладают королевской кровью, однако не обделены величием – перед ними стоит некая важная цель, добиться которой способны лишь они, и никто другой. Только Фродо достаточно чист сердцем, чтобы нести Кольцо Всевластья, не поддавшись на его темные соблазны. И хотя на первый взгляд дети семейства Певенси вовсе не выглядят героями, Аслан призвал именно их – и они выполнили древние пророчества.
Путешествие традиционного фэнтезийного героя описано в знаменитом исследовании мифов Джозефа Кэмпбелла «Тысячеликом герое» (1949): сначала «призыв к величию», затем консультация с наставником, Мерлином или Гендальфом, который очерчивает контуры лежащей впереди цели. Обычно фэнтезийные изгои также обзаводятся потрепанной, но верной бандой других псевдонеудачников, которые помогают им преуспеть.
Не будем также забывать о полезных магических предметах, которые получают герои, – кольцах власти и мечах судьбы. Элрик из Мелнибонэ Майкла Муркока – хрупкий принц-альбинос, но волшебный меч Буреносец превращает его в могучего воина (хотя и берет за это огромную плату). И не важно, в какую легенду о короле Артуре вы верите – получил ли он Экскалибур от Владычицы Озера или вытащил из камня, – обе версии прямо провозглашают его богоизбранным королем Англии.
Однако являются ли такие герои по-настоящему отверженными? Конечно, эти благородные юноши и мужчины утратили некоторую часть своего положения и получили ценные уроки, пытаясь восстановить его. Однако быть благородными они не перестали.
Эта парадигма когда-то имела смысл. Большинство подобных историй возникло до эпохи Просвещения, когда к меньшинствам и изгоям относились настолько жестоко, что трудно было даже представить себе героя, который не являлся бы благородным юношей или мужчиной. Казалось очевидным, что решить большие проблемы способен лишь такой человек. И посмотрим правде в глаза: именно благородные мужчины способствовали распространению этих легенд.
