Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Потом поддернул брюки и последовал за Легионером.
Когда они вошли к Доре, та поставила перед ними два стакана и сказала:
— Еще по одной, ребята?
Будто они только что отходили потанцевать.
— Ну, за большую крысу, — сказал Легионер, когда они подняли стаканы.
Дора выпила аквавит с ангостурой и издала долгий, облегченный вздох.
— Убрали их? — спросила она, затягиваясь белой манильской черутой[83].
Легионер посмотрел на нее, подмигнул, щелкнул языком и поднял вновь наполненный стакан.
— За тебя, Дора!
Она усмехнулась.
— И за смерть всех, с кем вы собираетесь свести счеты!
Все выпили до дна.
— Будь я проклят, — сказал с отрыжкой Легионер, — нет лучшего средства, чем выпивка. От всего, что тебе досаждает.
Хвати у кого наивности спросить Дору, находились ли они у нее весь вечер, она поклялась бы спасением души, что оба ни на минуту не покидали зал.
Но никто не спрашивал. Обезьянья Рожа канул в мрак забвения.
Наутро канадская авиация совершила налет на Гамбург, и район, где жил Браун, превратился в море огня.
Малыш, взглянув на Легионера, сказал:
— Слава Богу, что мы решили сходить туда вчера! Иначе бы опоздали. И тогда уже не попали бы в сад Аллаха, где вечно цветут цветы, Гроза Пустыни!
— Не нужно смеяться над серьезными вещами, — мягко упрекнул его Легионер.
VIII. «Ураган»
— Вам нужно установить контакты, — сказала Дора. — Они необходимы, как витамины.
Красавчик Пауль был хорошим контактом. Он отправлял людей на виселицу или освобождал от призыва в соответствии со своими планами. Если не видел выгоды для себя, никому ничего не делал. Отказываться сделать кое-что для Доры ему было невыгодно. Когда она позвонила, он приехал.
Красавчик Пауль был одной из самых зловредных гадюк в Третьем рейхе, но у Доры имелась сыворотка против его укуса.
Она смеялась, почесывая штопором толстые бедра, когда провожала взглядом отступавших эсэсовцев.
Дора налила Красавчику Паулю джина, который он вылил в раковину, будто едкую кислоту.
Малыш жалел о вылитом джине. Штайн и пехотный унтер тоже.
Нас выписали из госпиталя в среду. Начальник, Oberstabsartz доктор Малер, все время бормотал, расхаживая и размахивая руками. Пожимая нам руки, смотрел каждому в глаза и говорил что-нибудь приятное.
На прощания у нас ушло три дня. Малыш превзошел себя свинскими выходками в публичном доме. Девицы не забудут его до самой смерти.
Мы с Легионером основательно напились в «Урагане» у Доры. Дора пила вместе с нами. Время от времени она что-то бормотала под нос и смотрела на Легионера. Курила одну за другой манильские черуты. Пепельница была полна до краев.
Мы сидели в узкой нише, невидимые благодаря мягкому красному свету.
— Твой абсент отдает гнилой лакрицей, — сказал Легионер.
— А ты марокканский сводник, — язвительно ответила Дора.
— Что будешь делать после конца войны? — спросил я только для того, чтобы не молчать. Ничто другое в ту минуту не шло на ум.
Легионер допил то, что было в стакане, и щелкнул пальцами Труде, девице из Берлина; та подошла и наполнила стакан снова. Хотела унести бутылку, но Дора схватила ее за руку и прорычала:
— Оставь!
Труде скривилась от хозяйкиной крепкой хватки и хотела что-то сказать, но резкое «пошла вон, корова!» заставило ее во всю прыть броситься за стойку.
— Что буду делать после конца войны? — негромко произнес Легионер, будто разговаривая сам с собой.
Видно было, что он напряженно думает. Он отпил глоток и подержал жидкость на языке.
— Первым делом влеплю тебе несколько затрещин за такой глупый вопрос. — Отпил еще немного и стал вертеть стакан, пристально разглядывая цветные отражения. — Первые две недели буду мертвецки пить с утра до ночи. Потом надо будет перерезать глотки парочке знакомых. Если смогу заставить себя, — добавил он через несколько секунд. — Может, займусь какой-нибудь нелегальной торговлей.
— Женщинами, небось? — вмешалась Дора.
— А почему бы нет? — спросил Легионер, приподняв брови. — Торговать все равно чем. Кое-где женщин не хватает, а редкий товар стоит дорого. Встреться мы лет двадцать назад, ты принесла бы мне хорошую прибыль, толстозадая сучка. Я напивался бы вдрызг на те деньги, что заработал на себе, а ты развлекалась бы с целым батальоном в каком-нибудь публичном доме в Алжире.
— Скотина, — вот и все, что сказала Дора по этому поводу.
— Давайте еще по пиву, — предложил я.
Мы добавили в каждый стакан по двойной порции абсента.
— Он очищает почки, — сказала Дора.
— После пьянства и торговли шлюхами, — продолжал Легионер, — после того, как перережу горло парочке типов, занятия которых мне не нравятся, тихо уйду на покой, буду жить богачом по ту сторону океана. В каком-нибудь месте, где нет гнусной полиции.
И рассмеялся этой мысли.
— Ты даже сам не можешь заставить себя поверить в это, — сказала Дора. И прикурила сигару от только что докуренной.
— Merde, что ты в этом понимаешь? Почему мне в это не верить? — Легионер взвинчивал себя. — Sacre nom de Dieu, почему я не смогу торговать шлюхами? Я мог продать даже тебя, хотя ты принесешь мне всего одно су.
— Придурок, — сказала Дора. Но не обиделась. — Хочешь, скажу, что ты будешь делать, когда развяжешься с гитлеровской войной? Бросишься в первый попавшийся французский вербовочный пункт подпишешь контракт на двадцать четыре года службы в Иностранном легионе!
Легионер посмотрел на Дору. Смотрел довольно долго. Длинный шрам, шедший от лба через нос, раскраснелся — казалось, кровь вот-вот прорвется сквозь тонкую кожу. Загасил недокуренную сигарету в блюдце с соленой соломкой.
От вращающейся двери донесся шелест. Его издавала шторка над дверью гардеробной, состоящая из нанизанных на нить раковин, какие можно видеть в Южной Испании и на Филиппинах. Ее давным-давно подарил Доре один боцман. Впоследствии он пошел ко дну вместе с линкором «Бисмарк» в Северной Атлантике.
Как-то вечером этот боцман крикнул в лицо гестаповцу :
— Плевать мне и на тебя, и на Адольфа!
И когда тот выхватил пистолет, запустил стаканом ему в голову. Стоявшая чуть позади Дора взмахнула набитым камнями чулком. Глухой удар. Через два дня гестаповца обнаружили в канаве в дальнем конце Гамбурга.
На другой день боцман ушел в море. Возвратясь, он принес Доре нить перламутровых раковин. Когда они вдвоем вешали ее над дверью, Дора продавила ногой сиденье тростникового кресла. Их это очень рассмешило. После этого они основательно выпили.
Боцман уехал в Киль. Его только что призвали на военную службу. Это было в тридцать девятом году. Дора виделась с ним еще раз перед тем, как он вышел в море на линейном корабле, названном в честь государственного мужа.
Умер боцман в ледяной воде, бранясь и крича. Чайка выклевала ему глаза, макрель объела обгорелую ногу.
— Проклятая свора! — это были последние слова, которые он выкрикнул (по-английски) перед смертью.
Легионер отпил еще глоток пива.
— Значит, вот что ты думаешь?
Голос его был странно тихим.
— Альфред, — сказала Дора необычайно мягким для нее голосом. — Оставайся со мной. Можешь валяться в постели весь день и напиваться, когда захочешь. Собственно говоря, как только сбросишь мундир, тебе незачем протрезвляться до конца жизни.
Слезы блестели в глазах этой грубой женщины — или то был оптический обман? Эти глаза были ясными, как вода, и безжалостными, как у кобры, когда она вонзает зубы в кролика. Да, Дора плакала. Она сжала руку Альфреда Кальба. Он ответил ей тем же.
Они походили друг на друга. Содержательница питейного заведения и ветеран, проведший пятнадцать лет В африканской пустыне.
К нашему столику подошел какой-то унтер.
— Как ты загадочна, — пьяно усмехнулся он и толкнул Дору локтем.
Легионер подскочил и одним ударом сбил его с ног. Пнул в лицо и сел снова.
— Дора, старушка, — ласково зашептал он. — Давай будем взрослыми и не станем устраивать никаких глупостей. Мы с тобой понимаем. Радужные иллюзии не для нас. Твое место здесь, среди шлюх, бродяг и пьяниц, мое — с автоматом на плече в пустыне. Но когда мы станем совсем старыми, усталыми, — спишемся и встретимся. Потом подыщем городок, где можно будет купить бар всего с семью табуретами у стойки.
Дора глубоко вздохнула и любовно посмотрела на него.
— Альфред, у нас никогда не будет бара с семью табуретами. Ты когда-нибудь задохнешься в красном песке, истекая своей грязной кровью, а я умру от белой горячки.
Труде, берлинская девица, подошла к ним и что-то прошептала Доре.
— Пошла к черту! — прорычала Дора. — Видишь же, я занята!
- Истина лейтенанта Соколова: Избранное - Андрей Малышев - О войне
- Навстречу ветрам - Петр Лебеденко - О войне
- Судьба запасного гвардейца - Макс Поляновский - О войне
- Оклот - Станислав Сроковский - О войне
- Герой не нашего времени 2 - Павел Зябкин - О войне
- Черная заря - Владимир Коротких - О войне