- Да, - сказал Род презрительно. - Я считал, что мне везло.
Во мраке палатки он мог разглядеть, как она, облокотившись на локоть в своем спальном мешке, смотрела в его сторону.
- Но что же вы здесь делаете, Род... я имела ввиду Энгер? Я уже запуталась.
- Можете продолжать называть меня Роджер Бок, - сказал он криво. Кажется я занимаюсь глупостями. Глупостями, протянувшимися на несколько сотен световых лет.
Ее голос был мягким, будто понимающим, хотя она еще толком не знала, что ей понимать.
Наконец, он сказал:
- Я думаю, мне нет смысла скрывать. Я и так уже почти все рассказал. Даже не знаю, как это получилось.
Она ждала, когда он начнет говорить.
Он спросил:
- Вы слыхали когда-нибудь о гьяке?
- Нет.
- Почти никто не знает о нем в наше время. Никто, кроме этимологов или историков южных Балкан, когда-то называемых Албанией или Монтенегро. В нее также входила часть Сербии и Македония, но в основном это Албания.
Он глубоко вздохнул.
- Это было много поколений назад, больше, чем вы можете себе представить. Холодной горной ночью был похищен и вывезен в Грецию грудной ребенок, оказавшийся единственным уцелевшим мужчиной из клана Кастриота. Они пересекли границу в районе Кониспола и прибыли в портовый город Игуменица. Оттуда маленькая лодка доставила беглецов на Корфу. На следующий день три старых девы, проводивших всю операцию по спасению шестимесячного Кастриота, отправились на пароме в Бриндиси, городок в Италии, где было относительно спокойно. Двумя годами позже они переехали в страну, известную тогда как Соединенные Штаты Америки. Тогда и начались его тренировки. Как видите, женщины из клана Кастриота были такими же неустрашимыми, как и мужчины при исполнении гьяка.
Он посмотрел вверх, в темноту палатки.
- Итак, традиции клана были переданы единственному наследнику. - Род глубоко вздохнул.
- У него были дети, но лишь один ребенок был мальчиком. Кастриота никогда не процветали. Я имею ввиду количество. Но всегда был хотя бы один наследник. Каждое поколение с волнением ожидало появления на свет мальчика. Тогда собирались поредевшие ряды старшего поколения и совещались по поводу изменений текстов заветов и клятв. Решался вопрос об обучении наследника искусствам, уже забытым не только в Америке, но и в Албании: профессиональному владению ружьем, ножом и пистолетом. По каждому из искусств мальчик должен был получить аттестат зрелости. Затем, он посвящался в традиции мужества, доблести и гьяк. Каждый мальчик знал, что клан Пешкопи еще жив, что его корни затерялись где-то в верховьях Дрина там, где встречаются черные горы Албании и Монтенегро.
Она с ужасом сказала:
- Но... ведь вы говорите о давно ушедших поколениях.
- Да.
- Ненавидеть людей, которых ты никогда не видел...
Он сказал отрешенным голосом:
- Ненависть можно передать от отца к сыну также легко, как другие семьи передают наследство. - Он презрительно фыркнул. - Учтите, нас воспитывали для этого. Мальчики рождались для исполнения гьяка. Их содержали, как могли, они наследовали все богатства семьи. Он снова фыркнул.
- Закон выживания? Тогда это выживание того, кто сильнее ненавидит.
Она сказала:
- До тех пор пока...
- До тех пор, пока не совершится последний акт возмездия, который откладывался по разным причинам в течение такого длительного времени. На протяжении целых поколений мы то и дело сталкивались с выжившими Пешкопи без их ведома. В конце концов стало очевидным, что гьяк должен быть совершен. В противном случае наши мечты о возмездии останутся бесплодными. Последний Пешкопи направлялся к новым мирам, где он, несомненно, должен был затеряться. По крайней мере для Кастриота.
- Вы хотите сказать, - сказала Кати, задыхаясь, - что последний из... ваших кровных врагов находится на Новой Аризоне?
Он устало ответил:
- Нет. Но меня убедили в этом, и я полетел "зайцем", чтобы найти его. Вчера я окончательно оставил эту затею, просмотрев по другому поводу картотеку Дарлина. Среди колонистов и экипажа нет Пешкопи.
Ее голос стал ледяным.
- Из ваших слов следует, что в то время, когда ваши коллеги, мужчины и женщины, пытаются построить новый мир, жертвуя собой ради будущего, ради своих детей, вы скрываетесь в поисках своей жертвы.
Он недовольно фыркнул.
- Ладно. Я не надеялся, что вы меня поймете. Запомните, я - продукт нескольких поколений, воспитанных на ненависти. Однако все это позади. Я, последний из Кастриота, теперь на далекой планете без средств к существованию. Мои шансы вернуться в молодом возрасте, чтобы продолжить эту охоту незначительны. Более того, я думаю, когда наш славный капитан узнает, что я самозванец, меня приговорят к пожизненной каторге.
Она холодно продолжала:
- Значит вы очень сожалеете, что не совершили акт возмездия.
- Я не знаю, - сказал он тихо. - Скорее сожалею о жизни, проведенной в напрасных тренировках. Он горько усмехнулся. - Иногда мне кажется, что это было причиной того, что мой отец, дед и все предки сохранили такую ненависть и передали ее новым поколениям.
Кати Бергман сказала:
- Вам, наверное, будет приятно услышать, что вы рано успокоились?
Он сел и резко повернулся к ней.
- Что вы имеете в виду?
- Я имею ввиду детей, не достигших десятилетнего возраста. Они не считаются колонистами и, следовательно, не вносятся в списки. Я лично знаю нескольких детей, которые зарегистрированы под другими именами.
Воздух со свистом вырвался из его легких.
Она сказала с презрением:
- Хотя вам не удалось найти вашего кровного врага среди мужчин, у вас есть шанс найти его среди этих невинных детей. Ведь ради этого убийства вы пересекли галактику, Энгер Кастриота.
Не следовало открываться Кати Бергман. Это была совершенная глупость с его стороны. Теперь о нем знали двое - Зорилла и Кати. Его раскрытие теперь было лишь делом времени. А дальше - неизвестность. Глядя правде в глаза, он не мог рассчитывать на чью-либо дружбу на Новой Аризоне. Может быть за исключением алкоголика Джеффа Фергюсона. Да и тот бросил его в лабиринте Палаточного Города, когда толпа наступала им на пятки.
Но нет, не совсем так. Она уже знала, что он самозванец. Он допустил ошибку лишь теперь, раскрыв себя и цель своего путешествия на борту "Титова".
Обдумав свои слова, он осознал всю их жестокость. Она понятия не имела о гьяке, об историях, о ночных погромах, передаваемых из поколения в поколение. Как Пешкопи окружали их дома в горах, поджигали их, а жильцов расстреливали, включая стариков, женщин и детей, когда те пытались бежать. О пытках и засадах, о сожженных полях, угнанном скоте. Об уменьшении численности клана, некогда насчитывавшего сотни людей.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
