— Зачем она дала ему такое имя?
— В честь легенды Рустам и Сораб.
— Знаете ли ты историю Рустама и Sorab?
— Нет, — сразу же лгу я.
— Это легенда об очень великом воине, который случайно убивает своего собственного сына на поле боя, потому что он не знал, что у него есть сын. Мать солгала и сказала Рустаму, что родила девочку.
Я в упор смотрю на женщину и пытаюсь унять охвативший меня ужас, но по выражению ее лица, я понимаю, что мне это не удается. Ирония заключается в том, что теперь мне нечем крыть. Что я сделала неосознанно? Кто эта женщина? И какое она имеет отношение к Блейку, моему сыну и мне?
— Кто вы?
— Кто я — не важно. Не поддавайтесь соблазну остаться дольше, чем на отведенное время. Вы и ваш сын в смертельной опасности, хотя может быть уже слишком поздно. Не доверяйте никому.
— О чем вы говорите?
— Остерегайтесь Кроноса, — говорит она, ее голос становится глухим и рассеивается, как пыль, и она начинает уходить прочь.
— Эй, вернитесь, — кричу я, но она увеличивает скорость, и быстро исчезает из вида. Я сажусь на скамейку, опустив руки, потому что мои ноги так трясутся, что я не состоянии стоять на них. Теперь я вспомнила, кто эта женщина. Вечерний ветерок шевелит мои волосы и мчится дальше. Я заставляю себя успокоиться и везу коляску, ускоряясь по направлению к пентхаусу. Зайдя внутрь, я мчусь к компьютеру и вбиваю в поисковике Google — четвертый граф Хардвик и его семья. Появляется изображение женщин семьи.
Я сижу, тупо уставясь в экран. Я до сих пор чувствую запах ее духов, все остальное какое-то размытое и перемешанное с реальным страхом. Конечно, я узнала ее. Сходство небольшое, но заметное. Она — мать Виктории, но в ней есть что-то очень печальное, как будто она потеряла что-то очень дорогое. Правда, ее пронзительные глаза выдавали ее, показывая чрезмерную ярость, но в своей глубине они рассказали мне, что ей пришлось невыносимо страдать. В отличие от своей дочери она не угрожает, а предупреждает, чтобы я смогла избежать подобного страдания в своем будущем. «Остерегайтесь Кроноса». Вернись назад сейчас, Лана, прежде, чем это будет слишком поздно.
По телефону звонит Блейк.
— Привет, — мямлю я.
— У тебя странный голос. Все в порядке?
— Да, я в порядке, — говорю я.
— Я приду домой раньше. Жди меня.
— Я уже дома.
К тому времени, когда Блейк возвращается домой я с трудом успокаиваюсь, вышагивая по комнате взад-вперед и смогла утихомирить дрожь в своих руках, но не ужасный страх в моем сердце. Я стою посреди гостиной, ощущая по-прежнему страх, когда Блейк появляется в дверях. Поворачиваюсь к нему лицом и вдруг меня переполняет новая волна страха. Могу ли я доверять ему? И чувствую замешательство и испуг от того, что я не знаю на самом деле.
В несколько шагов он сокращает расстояние между нами.
— Что?
Я отрицательно качаю головой.
— Почему ты вернулся так рано?
— Мы собираемся в Венецию.
— Венецию? — тупо повторяю я.
— Тебе не нравится эта идея?
— Я не могу. Я сижу с Сорабом.
— Он полетит с нами. Лаура пришлет пять нянь сегодня вечером, чтобы ты посмотрела на них. Они придут с прекрасными рекомендациями от лучших агентств в Лондоне. Няня может помочь тебе здесь до тех пор, пока ты не будешь нуждаться в ней.
Почему никто не предупредил меня об этом? Мои руки поднимаются к вискам.
— Няню? — слово совершенно чуждое для моего языка. Сама идея меня пугает, потому что другая женщина будет заботиться о Сорабе.
— Первая леди придет в семь и по одной каждые следующие полчаса, пока ты не выберешь ту, которую сочтешь подходящей. Я думаю, мы могли бы пораньше по ужинать. Лаура заказала нам китайскую еду на шесть часов.
Я рассеянно киваю, и замечаю облегчение, которое появляется на его лице и напряженные плечи расслабляются, но я не совсем понимаю, почему мое согласие была для него так важно.
— Я могу приготовить тебе коктейль? — спрашивает он, направляясь к бару. Я смотрю на его спину. И вдруг у меня возникает совершенно отчетливое впечатление, что его что-то беспокоит. Что-то очень серьезное и важное, и оно непосредственно касается меня. Но он не собирается об этом говорить. Не сейчас. Вероятно, это касается части тех тайных вещей, которые я до конца не понимаю.
— Большой бренди, — отвечаю я.
Он протягивает бокал в мою руку и целует меня нежно в лоб.
— Я присоединюсь к тебе после душа. Просто расслабься. Скоро вернусь.
— Почему мы едем в Венецию?
— Мы собираемся в оперу познакомиться с венецианской музыкой в оригинальной обстановке. Упакуй свое черное платье, — говорит он, и в его глазах появляется теплота.
Он запланировал для меня венецианское приключение. Я опускаю глаза в пол, я не смею взглянуть ему в глаза. Я планирую рассказать ему о матери Виктории, но правда не сегодня. Да, не сегодня, пока я не выясню, кто такой Кронос, и кому я могу доверять. Кто мне друг, а кто враг?
Няни очень пунктуальны, поэтому приходят вовремя. Когда в дверях появляется третья женщина я понимаю, что она является именно той. У нее приятное лицо, добрые глаза и она улыбается. Ее зовут Джеральдин Дули. Она из Ирландии. Я отдаю малыша в ее руки.
— Ладно, малыш, какую историю ты рассказываешь? – спрашивает она его.
Сораб лепечет что-то на своем языке, глядя на нее.
— Ты видно полностью уверен, — гордо соглашается она.
Последних двух кандидатов я могу отменить, позвонив им на мобильные телефоны, но следующая кандидатка уже ждет меня в гостиной. Я иду, чтобы встретиться с ней.
— Прошу меня извинить, что вы впустую потратили ваше время. Я только что нашла няню, которая идеально подходит для моего сына.
Она улыбается и поправляет безупречно белые хлопчатобумажные перчатки.
— Вы не потратили, моя дорогая. Мне заплатили немалую сумму, чтобы я заинтересовалась этим собеседованием за такое короткое время.
В голове у меня тут же возникает мысль.
— В какое время с вами связались?
— Я не могу сказать точно. Но, пожалуй, 4:30 pm.
— Ох! — это точно было после того, как мать Виктории подошла ко мне в парке. Может это всего лишь совпадение, что я так поспешно должна отправиться в Венецию? Слова матери Виктории отчетливо крутятся в моей голове: «Не доверяйте никому». Возможно, это наивно и не оправдано с моей стороны, но я не боюсь. Я верю Блейку, когда он просил довериться ему, потому что делает все, что в моих же интересах. И я до сих пор верю ему.
Обхватив меня за талию чуть выше синяков, и внимательно наблюдая за моим выражением лица, Блейк осторожно опускает меня на свой пульсирующий член. Его челюсть крепко сжата и напряжена, потому что я чувствую, что он переживает, не причинит ли мне боль, но я настолько мокрая, и готовая, впустить его, что он легко скользит в меня, заполняя и открывая. Ему очень комфортно находится внутри меня, и он входит гораздо глубже, растягивая опухшее отверстие. У меня невольно вылетает крик от боли, и чувствую, как его руки поднимают меня, освобождая его член.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
