помещение пустили газ и видеть без противогаза было невозможно…
На несколько мгновений в воздухе повисает пауза, но заместитель молчит, не торопясь вставлять свои «десять вон» в разговор.
— … Сложно будет объяснить необходимость удара, да ещё по лицу. — продолжает начальница, заканчивая свою мысль. — Это выглядит просто некрасиво. Девочки из охраны, — сильно пострадали?
— Каждая получила по удару ногой в челюсть, лёгкое сотрясение мозга, а перед этим — удары резиновой дубиной по предплечьям и ногам. Множественные гематомы.
— Действительно, — цапля крыльями махала… Но кости у них не сломаны?
— Насколько я знаю, нет.
— Отлично. Хочу предложить Агдан урегулировать вопрос в досудебном порядке. Пусть заплатит пострадавшим сумму, которая тех удовлетворит, а мы не станем выносить случившееся на всеобщее обозрение. Ей это выгодно. В случае судебного разбирательства, — происшествие будет рассматриваться как нападение на представителей власти, находящихся при исполнении служебных обязанностей. Это может закончиться для Агдан добавлением к её основному сроку ещё года, а то и двух. Так и скажите. Впрочем, я сама с ней поговорю.
— Госпожа самчонин, считаю необходимым вначале заручиться согласием пострадавших, прежде чем обсуждать этот вопрос с Агдан.
— А им скажите, что я недовольна их низким профессиональным уровнем! Если не хотят разбирательства, почему они не в состоянии выполнять свои служебные обязанности, — то пусть молчат! В случае согласия — получат от Агдан денежное возмещение, а от меня — компенсацию за работу в обстановке повышенного риска и отпуск. Для восстановления здоровья.
— Думаю, они согласятся…
— Я тоже так думаю! Они же не дуры?!
— Кстати, госпожа самчонин. Мне кажется, — очень удобный момент для переговоров. На завтра есть заявка на посещение заключённой Пак ЮнМи. Адвокат и посетитель.
— Уже адвокат прибежал? — щурит глаза самчонин. — Когда успели-то информацию передать?
— Это по другому вопросу. Агдан судится со своим агентством за расторжение контракта. Можно будет обсудить ваше предложение вместе с её адвокатом.
— Пожалуй. — кивает начальница. — А что за посетитель?
— Ким ЧжуВон. Бывший жених Агдан. Но ему можно отказать в общении.
— Ну почему же… — задумчиво произносит начальница тюрьмы. — Совсем не надо. Пусть ей будет неприятно, когда он увидит её в таком виде. Как и нам неприятно из-за драки.
— Ага. — улыбается в ответ заместитель. — Поняла. А комиссия?
— Что с ней?
— В момент разбирательства разрешать посещения? Это нормально?
— Доступ адвоката определён законом. А разговор с родственником — может оказать воспитательное значение, раскаяние и желание общаться со следствием.
— Он не родственник.
— Неважно. Человек, способный повлиять на неё. Он же может повлиять на неё?
— Наверное да, раз пришёл увидеться.
— Ну так пусть это сделает! Кто бы мог подумать, что вчерашняя айдолка, месяца не проведшая в Анян, — устроила в ней массовую драку! И оказалась в ней явно победительницей. Впрочем, честно говоря, отчасти я довольна. Сёстры Ли, наконец, получили то, что долго выпрашивали. Жаль, конечно, что охране заодно досталось, но им следует быть расторопнее. Им нужно больше тренироваться.
— Я тоже так думаю, самчонин.
— Вот и хорошо. А теперь пусть приведут ко мне Пак ЮнМи.
— Немедленно распоряжусь.
(Позже. Исправительное учреждение «Анян», комната для переговоров)
— Что с тобой случилось?! — поражённо восклицает ЧжуВон, уставившись на огромный лиловый синяк, занимающий почти половину лица ЮнМи.
Та, недовольно смотря на давнего знакомого одним глазом, поскольку второй заплыл, не торопится пускаться в объяснения.
— Подралась. — наконец неохотно сообщает она.
— С кем?!
— Да были тут две … выпрашивающие….
— «Были»?! Что значит — «были»?!
— Не нужно делать такой тревожный вид. Живые они. Меня не доучили в твоей этой, любимой морской пехоте. Не умею я убивать. Челюсти каждой сломала, да и всё. В больнице они. Лечатся…
Онемев, ЧжуВон вытаращенными глазами взирает на это чудо. Рядом с ним, с точно таким же выражением лица, застывшим столбом стоит адвокат.
— Но если ты победила, то откуда же такой синяк? — отмерев, задаёт вопрос ЧжуВон.
— А это я потом с охраной дралась. — с удовольствием объясняет ЮнМи.
— «Охраной»?!
— Ага. Только они повели себя неспортивно. Пустили слезоточивый газ, когда поняли, что проигрывают. И когда я перестала видеть из-за слёз, саданули палкой по лицу…
Усваивая новую информацию, ЧжуВон оторопело смотрит на ЮнМи, пытающуюся изобразить невинный вид. Но, поскольку половина лица у неё практически не слушается, вместо «милоты» выходит гримаса тролля, живущего под мостом. Передёрнув плечами, старший ефрейтор поворачивается к своему спутнику.
— Господин адвокат, разве это не превышение полномочий персоналом исправительного учреждения? Избивать несовершеннолетнюю, воспользовавшись её недееспособным состоянием?
— Аа-а… — несколько неуверенно отвечает ему тот, внезапно для себя попав в эпицентр событий, к которым совершенно не готовился. — Несомненно, выглядит так, как вы сказали…
— Это не то! — ЮнМи невежливо перебивает говорящего. — Это именно неспортивное поведение! Когда я вырубила двоих, они поняли, что не выиграют и бросили гранату с газом. А затем отомстили — звезданули палкой по лицу! Низкие люди.
— Кого ты «вырубила»? — пытаясь округлить и без того широко распахнутые глаза, поворачивает к ней голову ЧжуВон.
— Охранниц.
— Ты с ума сошла?!
— Они вели себя нагло. Хватали за руки и тянули из-за стола, хотя было время приёма пищи. Я им сказала, что в Корее «даже собаку не бьют во время еды». Только они меня не слушали и упорствовали. Абсолютно же ясно, что невозможно получить от человека положительную реакцию, обращаясь с ним подобным образом. Я попыталась донести эту мысль до разума охранниц. Но не смогла опуститься на их уровень, он оказался слишком глубоко. Пришлось, для облегчения коммуникации, просто надавать по мордам.
— Да ты охренела, что ли?! — набрав полную грудь воздуха, возмущённо орёт ЧжуВон. — Я организовал сбор подписей о твоём помиловании, а ты с охраной дерёшься!! Какое теперь может быть для тебя досрочное освобождение?!
— Что за помилование? — по-кутузовски заинтересовано прищуривается на него девушка.
— Твоё! У тебя есть заслуги перед страной! И ты — долбанутая на всю голову! Таких опасно держать в заключении!
— Для тюрьмы? — невинным голоском подсказывает ЮнМи.
— Для неё тоже!
Поняв, что брякнул, ЧжуВон, осёкшись, замолкает. Адвокат старается не улыбнуться.
— Так что ты говорил насчёт моего освобождения? — выдержав паузу, интересуется ЮнМи. — Рассказать можешь?
ЧжуВон делает несколько глубоких вдохов-выдохов.
— Я уже жалею о своей затее. — говорит он. — Слушай. Я соберу триста тысяч подписей под просьбой о твоём помиловании и отнесу их в «Голубой дом». Уверен, что госпожа президент будет счастлива решить проблему, подписав прошение. Это нонсенс, когда несовершеннолетняя обладательница наград «Грэмми» и «Хьюго» сидит в тюрьме за дезертирство. В мире станут думать, что Корея — непонятная страна, населённая странными людьми. Все деньги и усилия по
