Тогда он приподнял подол и положил ладонь ей на бедро.
Потом Доминик, наклонив голову, медленно погладил ее губы. Мэг наконец зашевелилась под его нежными ласками. Она дрожала от испуга, но больше – от возбуждения, которое внушили ей его руки.
Несмотря на то что Доминик сказал себе, что ему следует скоро остановиться, что сейчас уже пора, что соблазнитель сам оказался соблазненным, он не мог справиться с искушением. Забыв про все свои решения, он продолжил ласки. Одну руку он прижал к плоскому девичьему животу, а другой дотронулся до ее сокровенного места.
Шокированная таким интимным прикосновением Доминика, Мэг оторвалась от его губ. Он едва заметил ее сопротивление: по сравнению с ним она была не сильнее облачка. Всем своим телом Доминик ощутил триумф победы, и стон желания вырвался из его уст.
«Слишком поспешно. Так нельзя».
С большой неохотой Доминик отпустил Мэг и взглянул на нее. Расширенные глаза девушки еще горели от бушевавшей в ней страсти. На алых губах отражались одновременно испуг и удовольствие. Она прерывисто дышала. Доминик продолжал рассматривать Мэг, которая полулежала у него на коленях. Он представил ее себе в той же позе, но нагую, и возбудился еще сильнее. Он начал медленно поднимать серебристые складки ее одежд, желая увидеть влагу, выделившуюся в ответ на его ласки.
– Доминик…
– Я – твой муж, – сказал он тихо. – Но какой же это брак, если ты прячешь и сжимаешь ноги, как челюсти волчьего капкана. Я чем-то обидел тебя?
– Н-нет.
– Ты думаешь, что я тебя обижу?
– Нет, – прошептала она.
– Тогда дай мне то, что любой другой мужчина просто взял бы сам.
Несмотря на дрожь, которую Мэг не могла остановить, ее ноги постепенно расслабились.
Доминик снова приподнял подол серебристого платья Мэг. Сладкое предвкушение победы вызвало у него довольную улыбку, в то время как он любовался ступнями Мэг и женственными очертаниями ее ножек.
Она лежала в его объятиях; все лежало в его объятиях – и поместье, и наследники, и мечта о деятельной мирной жизни, которая поддерживала его в течение жестокой Священной Войны.
– Проклятие Джона меня не страшит, – проговорил Доминик. – У меня будут сыновья от тебя. Сыновья.
Хотя ум подсказал Мэг, что принести своему мужу наследников – это ее обязанность, ее гордость была уязвлена тем, что она – не более чем сосуд для его семени, средство для продления рода.
Она почувствовала, как в душе у нее разгорается гнев. Доминик же ощущал, что поставленная цель почти достигнута.
– Нет!
Мэг принялась одергивать свадебное платье, пытаясь прикрыть ноги.
– Не будь такой застенчивой, – произнес Доминик, мягко улыбаясь.
– Не упивайся своими победами, ведь замок еще не взят! – отрезала она.
Холодность, звучавшая в голосе Мэг, заставила Доминика взглянуть ей в глаза. В течение некоторого времени муж и его разъяренная молодая жена изучали друг друга.
Доминик понял, что ею руководила не застенчивость, а ярость. Тотчас же откликнулся его собственный гнев: Ле Сабр вспомнил о существовании Дункана из Максвелла.
"Но если это и было, то было нечасто. Ее нежный вход был туго закрыт.
Войти туда было бы райским наслаждением!
Проклятый шотландец!"
Желание и ревность раздирали Доминика на части.
Словно обжегшись, он отбросил от себя серебристую ткань.
– Теперь ты знаешь… – свирепо проговорил он.
– Что мое тело нужно тебе только для того, чтобы было кому передать поля и стада? Да, мой холодный господин, я знаю это очень хорошо!
Доминик посмотрел в разъяренное лицо Мэг и почти рассмеялся, хотя ему было не до смеха.
– Нет, мой взъерошенный соколенок, – сказал он. – Теперь ты знаешь магическую силу определенного рода поцелуев.
– Твою силу? Что ты можешь вырвать с корнем дуб, я знала и так! – с сарказмом ответила она.
Рука Доминика вдруг скользнула меж ее ног. По крайней мере одно доказательство он, любитель доказательств, получил – да просто почувствовал! Ее тело не осталось равнодушно к его ласкам.
– Я могу не только вырывать дубы, но и вызывать дожди. Здесь, где когда-то было сухо, теперь влажно!
Глава 11
– Что-нибудь дельное Свен сказал? – поинтересовался Доминик, не вставая с постели. – Еще что-нибудь, кроме того, что само собой разумеется?
Саймон искоса взглянул на брата и едва подавил готовую вырваться колкость. Утро после брачной ночи Доминик встречал в опочивальне лорда Джона… один. Прекрасная Маргарет из рода Глендруидов, наверное, сладко спала в своих девичьих комнатах в дальней башне замка. Саймон был не так глуп, чтобы расспрашивать об этом. Среди ночи он проснулся оттого, что услышал, как возвращается его брат. И по громкому стуку каблуков о деревянный пол понял, как он зол.
Мешая Саймону спать, Доминик за стеной долго мерил шагами комнату. Потом что-то металлическое с силой ударилось о стену, и наступила тишина.
Убедившись, что не может уснуть, Саймон решил пойти и доложить Доминику о том, что творится в замке.
– Если простые жители крепости хоть немного вспоминают Дункана, то этого нельзя сказать о его людях. Они просто бандиты и воры.
– Не нужно большого ума, чтобы понять это, – ответил Доминик.
– Дункан и его сторонники уже сегодня будут в замке Карлайсл.
Вторая новость произвела на Доминика не больше впечатления, чем первая.
– Бог мой, – огрызнулся он, – первый встречный мог сообщить мне это.
– Твоя любовница, наверное, начинает беспокоиться, что ты забыл ее, – проговорил Саймон вкрадчиво. – Может, пойти ее навестить?
Доминик исподлобья посмотрел на брата.
– Неужели все написано у меня на лице? – спросил он с горькой усмешкой.
Саймон засмеялся и указал на одеяло, которое слегка сползло.
– Не на лице, – сказал он. – Ты, наверное, напугал жену до смерти. Иди лучше к Мари. Потом, может быть, будешь более терпелив со своей…
– Я не собираюсь боронить еще одно поле, где уже похозяйничал Дункан, – прервал его Доминик грубо.
– Еще одно? – Улыбка исчезла с лица Саймона. – Так это правда? Леди Маргарет все-таки любовница Дункана?
Доминик в ответ только сжал кулаки.
– Не знаю, – сказал он мгновение спустя. – Она клянется, что нет.
– Но раз она говорит это…
– Да, – кивнул Доминик с горькой усмешкой, – а ты, наверное, думал, что моя высокородная супруга встретит меня списком имен ее бывших любовников. Конечно, она все отрицает!
– И ты оставил ее спать одну?
– Пока не пройдет ее месячное кровотечение. Так уж я буду уверен, что не соберу, подобно Джону, урожай, который не я посеял.
Саймон сморщился.
