Даже в полумраке сторожки в глазах Гарри были видны озорные искорки. Мэг улыбнулась ему, несмотря на заботы, терзавшие ее. Когда он направился к двери, она тронула его за рукав.
– Ты последний светлый лучик в моем сером дне, – пробормотала Мэг.
– Нет, леди. Это вы освещаете нашу жизнь. Ни у кого из ваших подданных не хватит слов, чтобы рассказать о вашей доброте.
Улыбаясь, Мэг покачала головой:
– Это все вы были так добры ко мне…
Голос Гарри дрогнул. На его обветренных щеках выступил румянец. Он громко откашлялся.
– С вами все в порядке, моя госпожа?
Когда Мэг поняла, что Гарри спрашивает о ее самочувствии, как спрашивают наутро после свадьбы, она залилась краской до самых корней волос.
– Люди… – откашлявшись, снова попытался начать Гарри. – Ваша мать была чужой, когда появилась здесь. Мы видели… То есть ваш отец был жестоким человеком, даже когда не был навеселе. А когда был…
– Да, – прошептала Мэг.
Гарри неловко переминался с ноги на ногу.
– Но ты не чужая для нас, девочка, – сказал он торопливо. – Если этот норманнский выродок – или… это – если лорд обидит вас, мы не потерпим этого. Если вы нуждаетесь в нас, позовите, и мы примчимся, и сам дьявол не сможет нам помешать. Вам не нужно бежать в лес, как вашей матери, чтобы найти себе убежище. Разные случайности подстерегают человека на охоте… Я обещаю вам…
В глазах Мэг блестели слезы, делая их еще больше. Она поспешно поцеловала Гарри в щеку, которая вспыхнула еще сильнее от этого проявления чувств.
– Скажи людям, чтобы не беспокоились, – сглотнув комок в горле, выговорила Мэг. – Лорд Доминик не был груб. со мной, как вы того опасались.
Когда Гарри снова обрел дар речи, Мэг уже убежала. Она летела через портал и подъемный мост, словно бесплотный дух. Холод, не имевший ничего общего с прохладой весеннего утра, охватил все ее тело, затрудняя дыхание. Действительно, Доминик не применил силу против женщины из рода Глендруидов. Он просто позволил ей попробовать глоток рая из его губ и потом оттолкнул ее от источника прочь.
"Ты уже в аду, лорд Джон? Ты смеешься над нами, чью жизнь ты тоже превратил в ад? Доминик хочет только сына, наследника.
Тщетные мечты! В нем нет любви, только желание основать династию и заботы о том, как выиграть битву, которая ждет его впереди".
Тропинка бежала мимо низкой каменной изгороди, разделявшей поля и пастбища. Глубокие свежие борозды блестели от влаги. Ровные ряды маленьких зеленых ростков обещали будущий урожай. С места на место перелетали большие черные дрозды, выискивая семена или жучков. По пастбищам бродили овцы, выбирая влажными черными губами пробивающуюся сквозь жнивье зеленую траву.
Колокольный звон расколол тишину, напоминая, что пора выходить в поле. Обычно звон колокола радовал Мэг. Но в это утро он только раздражал ее, напоминая о том, что все, что свершается, свершается бесповоротно и она ничего не сможет исправить. С каждым шагом в ней возрастала тревога.
«Опасность».
Глава 12
– Она сбежала, – сказал Саймон спокойно.
Доминик поднял глаза от тупой гнутой пики, которую он только что разыскал среди прочего оружия.
– Она? – переспросил он равнодушно.
– Леди Маргарет.
– Проклятие! – прорычал Доминик.
Он искоса взглянул на несчастного управляющего, чей день начался с того, что Доминик резко отчитал его за плачевное состояние замка в целом и оружия в частности.
– Проследи, чтобы слуги вычистили и выскребли весь замок, – сдержанно приказал Доминик управляющему. – Потом вели им разложить везде душистые травы и свежие ветки. Все комнаты должны стать такими же, как покои леди Маргарет. Ты все понял?
– Да, лорд.
– Тогда ступай!
Человек подчинился с невероятной быстротой. Топот его ног эхом разнесся по залу.
– Когда? – спросил Доминик, бросая ледяной взгляд на своего брата.
– Не знаю.
– Где ее служанка?
– Заигрывает с вашими рыцарями.
Доминик растерянно вертел в руках ржавое копье.
– Кто последним видел Мэг? – поинтересовался он.
– Привратник Гарри. Он выпустил ее как раз перед рассветом.
То, что Мэг тоже не спала безмятежно, было слабым, но все же утешением для Доминика. Он провел ночь без сна в огне неутоленного желания.
– Кто сопровождал ее? – продолжал он задавать вопросы.
– Никто.
Слабое утешение пропало.
– Она была одна?
– Да, – ответил Саймон мрачно.
– Что Свен говорит в свое оправдание?
– То, что человек все же должен когда-нибудь спать. Он думал, что в это утро она встанет позже, чем всегда.
То, как точно Саймон подражал голосу Свена, вызвало у Доминика подобие улыбки.
– Гарри решил, – докладывал Саймон, – что она просто пошла на свой огород, как обычно.
– Что там смотреть? – оборвал его Доминик. – Поля же совсем голые.
– Ее огород засевается травами раньше, чем начинается сев на полях.
Доминик хмыкнул.
– Пошли кого-нибудь, чтобы привел Мэг оттуда. Когда вокруг полно воинов, изголодавшихся по женщинам, небезопасно для нее находиться за стенами замка.
Саймон окинул своего брата недоуменным взглядом.
– Неужели ты думаешь, что я так глуп, что первым делом не послал туда человека? Говорю тебе, она сбежала!
– А что говорят крестьяне? Может быть, она пошла помочь какой-нибудь женщине разрешиться от бремени?
– Нет. Никто из вассалов не видел ее после того, как она вышла из замка.
Доминик швырнул копье в угол оружейной комнаты с такой силой, что посыпались куски камня и ржавчины.
– Возьми собак, – приказал он кратко. – И вели Гарри шире открыть ворота.
Прежде чем слова Доминика успели сорваться с его уст, взволнованный лай и подвывание борзых дали понять, что Саймон предвидел желание брата. Собак уже привели, и они ждали во дворе, готовые к охоте.
– Крестоносец оседлан и ждет, – сказал Саймон, не дав Доминику и рта раскрыть.
– Седлай своего коня, – бросил Доминик.
– А как же замок? Кто будет охранять его?
– Томас Сильный. Прикажи ему призвать вассалов с полей и поднять мост после того, как мы уедем. Этот фокус, может быть, собьет с толку нападающих.
– Все-таки не верится, что твоя жена…
– Я думаю, – грубо прервал его Доминик, – что мою жену похитили, чтобы требовать выкуп, да такой, что замок Блэкторн после выплаты превратится в лачугу.
Саймон прищурился.
– И это именно то, что следует рассказывать в округе, – заключил Доминик. – Ты понимаешь? Никто не должен знать, что я думаю об этом на самом деле.
– То есть?
– Дункан Максвелл и моя проклятая жена!
Молчание подсказало то, чего недоговорил Доминик: предательство, измена и гибель всех надежд.
