— Да, можете быть спокойны, — согласилась с ней Вирджиния.
Когда хозяин и хозяйка уехали из дома, и все стало тихо и внизу, и на верхнем этаже, Вирджиния почувствовала, что наступил необычно тихий вечер. Так как радио вмаленькой гостиной, которую она разделяла с детьми, должно было оставаться сегодня молчаливым и ее единственным развлечением могла быть книга — если сон Питера будет достаточно спокойным, чтобы дать ей возможность читать — и, может быть, еще мысли о Лизе, которая, по крайней мере, хорошо проводит время в своем прелестном новом платье из белоснежных кружев и танцует в объятиях восхищенного Клайва Мэддисона.
Если у Клайва не было серьезных намерений по отношению к Лизе до этого вечера, то они непременно появятся у него, стоит ему только увидеть ее в этом платье с величественно приподнятой маленькой темной головкой и глазами, светящимися от счастья?
Вирджиния вздохнула. Бедная Лиза!.. Как неудачно, что ее угораздило влюбиться именно в это время!..
А потом мысль еще более неуместная подняла свою голову, как змея. Как неудачно, что ее самое угораздило влюбиться именно в это время!..
Питер, как она и думала, после того, как она некоторое время посидела у его кровати, погрузился в неспокойный сон. Его маленькие пальцы сжимали пальцы ее руки, и стоило ей хотя бы немного пошевелиться, как он начинал ворочаться и хныкать. Но постепенно его дыхание стало глубже и ровнее, жаркий румянец сошел со щек, и маленькая рука сжимала ее пальцы не так крепко.
В другой комнате Паула, чью кровать переставили на тот случай, если болезнь Питера окажется заразной, спала глубоко и без снов. Во всем крыле, где находилась детская, стояла полнейшая тишина, а единственным освещением была настольная лампа, которая проливала бледнозолотистый свет на голубоватую постель, где лежал маленький мальчик и недвижную фигуру девушки, которая не сводила с него глаз.
Вирджиния почувствовала, что может убрать руку, и встала, неслышно подошла к широко раскрытому окну. Каким волшебным все выглядело снаружи! Озеро было как будто сделано из серебра, и темные очертания деревьев, нависающих над ним, слегка колыхались от ночного ветерка. Был тихий ветер, а наступившая ночь была почти угнетающе теплой. Даже звезды были не такими яркими, как обычно, из-за этого теплого и тихого воздуха.
Ночь как будто специально была создана для танцев, для того, чтобы гулять по благоухающим тропинкам сада тетушки Элоизы и прислушиваться к музыке оркестра, играющего за стеной из цветов. Несомненно, многие пары воспользуются преимуществом закрытых зеленых беседок и укромных уголков, где до них все еще могли доноситься звуки музыки, но никто больше не мог бы потревожить их, если только не натолкнется на них случайно. Клайв и Лиза, наверное, отыщут для себя одну из таких беседок. Или, может быть, в этот момент они стоят бок о бок, облокотившись на каменную балюстраду, точно так же, как и Вирджиния стояла рядом с Леоном Хансоном, когда жила у мадам д’Овернь…
Перед мысленным взором Вирджинии вдруг встали доктор Хансон и золотоволосая Карла, ускользающие из толпы, которая наполняла в этот вечер виллу мадам д’Овернь, и находящие тихое убежище, где бы они могли остаться наедине…
Вирджиния беспокойно зашевелилась. Питер теперь, казалось, спал самым здоровым сном. Она прошла в свою спальню, открыла дверцы гардероба и достала платье, которое собиралась надеть к этому случаю. Оно висело, словно черное облако, на розовой вешалке, а в самом низу стояли серебряные босоножки.
Ей пришло в голову, каким детским было желание произвести впечатление, когда она была не создана для этого. Во всяком случае, не для незабываемых впечатлений.
Может быть, если бы она послушалась Лизу и выбрала розовое платье…
Какие еще случаи будут в ее жизни, чтобы надевать это восхитительное черное чудо?…
Она подошла к зеркалу и приложила к себе платье.
Через несколько мгновений она уже стаскивала с себя домашнее платье и дрожащими пальцами натягивала на плечи черное чудо. Оно мягко легло на ее стройные бедра, и, приглядевшись к своему отражению в зеркале над туалетным столиком, она почти открыла рот от приятного удивления.
Оно шло ей!.. Оно не просто шло ей, оно изменяло ее!.. Правда, розоватый свет в спальне льстил ей, но даже отбросив освещения, она все же была достойна восхищения в этом платье. Она так нравилась сама себе. Хотя ее кожа выглядела пугающе белой. Правда это может быть происходило из-за резкого контраста с темными складками ткани.
Но ее губы, казалось, светились, а волосы были полны танцующих золотистых бликов…
Внезапный шум в соседней комнате заставил ее резко отвернуться от зеркала и быстро пойти в сторону двери.
Питер спал так мирно, но, возможно, он снова проснулся…
Она открыла дверь и будто приросла к полу в центре детской. Питер все еще спал, насколько она могла определить, мельком взглянув на него. Вид у него был почти здоровый, он все еще лежал на боку, подложив одну руку под щеку.
Но дверь комнаты была отворена и в дверном проеме стоял высокий. стройный мужчина, одетый в безупречный костюм. Вирджиния уставилась на него и увидела белый галстук и фрак… гладко причесанные темные волосы, притягивающее, надменное лицо с резким подбородком и темные глаза, в которых был вежливый вопрос.
— Что… что вы здесь делаете? — запинаясь, спросила Вирджиния.
— Что вы здесь делаете? — возразил доктор Хансон.
— И почему вы так одеты? Я думал, вы являете собой образец самопожертвования, но, по-видимому, у вас тут какой-то конкурс красоты!
Глава четырнадцатая
Его интонации оказалось достаточно, чтобы помешать Вирджинии поддаться изумлению, и чувство негодования заняло его место.
— Я… я примеряла платье, которое надела бы сегодня, если бы пошла на праздник. В этом нет ничего преступного, не правда ли?
— По-видимому, Питеру стало лучше? — Он бросил взгляд на кровать, а потом снова посмотрел на нее.
— Почему вы не убедили миссис Ван Лун попросить меня взглянуть на него вчерашним вечером?
— Потому что я не думала, что это серьезно. я до сих пор не думаю, что это очень серьезно, но это очень нервный и впечатлительный ребенок и он уже сильно от меня зависит. Мне не хотелось бы оставлять его.
Он кивнул, подошел к кровати и стоял там, глядя на спящего ребенка. Теперь вид у Питера был совершенно естественный, и он спокойно дышал.
— Я приехал, чтобы заменить вас, если вам захочется часок потанцевать? — изумил ее доктор Хансон. — Я не намереваюсь отнимать пациента у доктора Буланже, но в нашем профессиональном этикете нет правил, запрещающих мне ненадолго принять на себя роль сиделки. А если вы не сможете появиться на вечере, который дается специально для вас, это будет довольно-таки странно.
