По периметру озеро окружали скалы; огромные глыбы из гранита и песчаника установили здесь во времена Розамунды, как пояснила Кейт. Еще она высадила рододендроны, азалии, магнолии и цветущую вишню.
— Настоящее чудо, — проговорила Кейт, — сад Эдема.
— Только заросший сорняками. — Масштаб сада слегка угнетал Тома. — Чтобы привести его в порядок, нужны бесконечные средства, бесконечное время, — сказал он. — Не могу представить, чтобы твоя мать смогла справиться с этим.
— Мы не можем заниматься другими делами. — Кейт посмотрела ему в глаза. — Мама ко всему подходит реалистично, у нее для всего существует долгосрочный план. Сначала огород, потом все остальное. Мы пытались заняться чем-то другим. Сперва нам казалось, что неплохо заняться цветником, но приходится экономить и выращивать только то, что можно продать. А остальная земля пока, увы, пребывает в диком состоянии.
— Потом это будет труднее сделать.
— У тебя есть какие-нибудь предложения? — Кейт остановилась и посмотрела на него с отнюдь не идеально скрываемым раздражением. Позади нее раскинулось озеро: невозмутимое черное зеркало, отражающее их поступки. — Неужели ты думаешь, что она не пыталась этого сделать? Национальный трест[25] не желает даже смотреть на Голубое поместье, пока с него нельзя получить доход. Мы не можем продать его, не можем даже сдать. Дом принадлежит нам, хотим мы этого или нет.
— Саймона это, похоже, не слишком волнует.
— У него собственные проблемы.
— Какие проблемы? Что вообще происходит с кузеном Саймоном? Почему он такой трудный человек?
— Он пьяница. — Кейт решительно пожала плечами. — Пьяница со всеми пунктиками и неврозами. Мама считает, что он нуждается в поддержке, в долгом отдыхе и восстановлении (в конце концов, он актер и отдых для него не позор), но я сомневаюсь. По-моему, ей лучше было бы держаться подальше.
— Оставить дом?
Кейт была явно шокирована идеей, как будто еще не приходившей ей в голову.
— Оставить дом? О нет! Никто и никогда не покидает этот дом, прежде чем настает нужное время.
Он поглядел на нее с разочарованием.
— Кейт, я просто не понимаю.
— Тебе все равно, ты видишь лишь материал для твоей книги, который ничего для тебя не значит. — Яростно задышав, она отодвинулась от него, оглядывая озеро. Сделав полшага к ней, Том остановился.
Она повернулась к нему и медленно проговорила:
— Тебе лучше уехать, Том. Уехать отсюда.
— Что ты хочешь сказать? — Он словно ступил на плывун, зыбкий клочок непонимания, возникший между ними. Том отчаянно хотел прояснить отношения, понять, что именно хочет сказать Кейт, но услышал только свой слабый голос: — Ты шутишь?
Она взглянула на него — дорогая, такая привычная, хорошенькая Кейт: стриженая темно-золотистая головка, личико с острым подбородком. Глаза ее блеснули, и Том вдруг все понял… Это была шутка, так сказать, маленький фарс.
— Оставь поместье, Том. Ты не принадлежишь к нему. Книга у тебя не получится. — Доброта и терпимость в ее голосе обнаруживали явную искусственность.
Том посмотрел на стеклянную поверхность озера, на изящные березы и буки, бросающие тень на его тело, и понял, что не хочет плавать в нем. Стоячий водоем зарос и переполнился опавшей листвой.
— Давай вернемся в дом. Что бы ты там ни думала, я знаю, что сумею написать эту вещь. Пора браться за работу.
Кейт не стала спорить, но уже возле дома на травянистой лужайке произнесла:
— Я серьезно. Все это не имеет никакого отношения к тебе. Лучше выбирайся.
Том устремил свой взор за пределы огорода — в конце длинной подъездной аллеи виднелся аккуратный коттедж у ворот под соломенной крышей.
— Я остаюсь здесь, — сказал он, имея в виду совсем не это. — Если станет трудно, я перееду к старине Физекерли Бирну.
15
Той ночью люди, жившие в Лондоне и вокруг него, впервые увидели в небе ослепительную звезду. О новоявленном светиле недолго потолковали в газетах и масс-медиа, наконец, люди привыкли к нему.
Тихая искорка мерцала золотисто-янтарным светом над северным горизонтом в полукруге менее ярких звезд. Появление ее произвело бы впечатление лишь на технические журналы и восторженных любителей, если бы не приближение двухтысячного года.
До нового тысячелетия оставалось только пять лет, но какая разница? Люди всегда сомневались в точной дате Рождества Христова. И свет этой новой звезды выглядел возвышенным и благим, особенно для религиозных людей[26]. Наиболее оптимистично настроенные христиане толковали о Втором пришествии, о начале нового мира. Прочие же видели в звезде напоминание о суде, последнюю возможность, предвестие адского пламени. Все знали о гибели внешней среды, о кружении войн, о росте числа голодающих.
Люди видели, что конец столетия возвещает начало хаоса. Тысячелетняя дата по григорианскому календарю принесла всем, кто следует ему, ощущение кризиса.
А тут еще новая звезда, вспыхнувшая на севере, — нестабильная и непредсказуемая.
Конечно же, она не была новой. Звезда эта всегда находилась на своем месте, во все времена, когда люди разглядывали небеса. Однако время от времени она вспыхивала поярче, и астрономы относили ее к числу катастрофических переменных.
В самом слове «катастрофический» таилось нечто привлекательное для воображения. Масс-медиа отреагировали мгновенно. Межзвездные катаклизмы и приближение тысячелетия на Земле смущали неустойчивые умы. У самаритян прибавилось работы, число преступлений внезапно подскочило, а Свидетели Иеговы процветали.
Настало воскресенье, но в Голубом поместье никто не посещал церкви, никто не бывал на утренних службах. Обитатели ходили по дому, гуляли в саду и окрестностях, ездили в деревню и через лес, но если их мысли обращались к тысячелетию, возносились к Богу, вспоминали о грехе и морали, то эти мысли они держали при себе. Дом же просто ждал своего дня в солнечном свете, устроившийся в самом центре паутины дорог и готовый к действиям.
И — как бывает в иных местах — дом словно затаил дыхание.
Вечером был фруктовый пунш, но никто не испытывал стремления к общению. Физекерли Бирн отстранился от общества, уединившись в коттедже.
Крепчавший ветер сулил грозу. Она принесет облегчение, подумал Том. Днем было слишком жарко. Иначе никто не уснет.
Они сидели вокруг кухонного стола. Кейт резала помидоры для салата, Том разглядывал светлую прядь ее волос, свисавшую на лоб, тонкие линии рта. Глаза ее смотрели на руки. Он попытался догадаться, о чем она думает, а потом встал и направился к ней вдоль стола.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
