На Ромэне Мирмо было одно из тех мягких восточных платьев, которые она любила. Сегодняшнее ее платье было цвета песка и меда и украшено легкими арабесками[32] из золотых нитей. Без шляпы, с небрежно зачесанными волосами, она держала в руке большой букет серно-желтых роз, почти того же Оттенка, что и облегавшая ее сирийская ткань, и среди них было несколько красных. Увидев Пьера де Клерси, она было отступила на шаг. Но ее колебание длилось недолго, и она подошла к молодому человеку, протягивая ему руку:
— Что делать, мы в деревне. Вы меня извините, что я еще не одета, месье де Клерси? И потом, разве тетя Тина и тетя Нина не служат мне примером?
Она, смеясь, указала на кофты, папильотки и чепцы барышень де Жердьер. Это открытие повергло бедных дев в смущение. Может быть, впервые в жизни они испытывали чувство кокетства. Ромэна Мирмо положила букет на стол и оправила на плечах слегка спустившуюся «абаю». Пьер де Клерси следил за этим жестом со слепым восхищением. Вдруг он вспомнил, что ему следовало бы объяснить свой приезд.
— Извините меня, пожалуйста, что я вас побеспокоил, но меня прислала мадам де Вранкур. Вы уже два дня не были в Аржимоне, и она боялась, не нездоровы ли вы. Так вот, я взялся съездить, чтобы узнать…
Этими словами Пьер де Клерси говорил не все. Он не сказал, что эти два дня казались ему нескончаемыми и мрачными, что Аржимон представлялся ему местом уныния, что он двадцать раз готов уже был отправиться в Ла-Фульри и не сделал этого только потому, что боялся явиться некстати. Он не сказал также, что это он обратил внимание мадам де Вранкур на отсутствие ее приятельницы. Он продолжал:
— Разрешите вам сказать, что мне поручено привезти вас в Аржимон к завтраку, если вы ничего не имеете против. О, вы не откажете! Без вас я не посмею показаться мадам де Вранкур на глаза.
У него был такой встревоженный вид, что Ромэна Мирмо засмеялась:
— Да я согласна; но только я не одета, и вам придется подождать добрых полчаса. К счастью, тетя Тина и тетя Нина тут и составят вам компанию; к тому же я потороплюсь.
Ромэна снова взяла букет, принесенный ею из сада:
— Итак, запаситесь терпением и поухаживайте за тетей Тиной и тетей Ниной. Мне кажется, они немного влюблены в вас, юный донжуан.
Тетя Тина и тетя Нина запротестовали, тряся папильотками, а Ромэна кричала им, уходя:
— И смотрите, месье де Клерси, не скушайте у них всех буль-де-гомов!
Пьер де Клерси провел со старыми девами странный час. Уход Ромэны словно лишил комнату всего ее света. Рисунки на стенах казались ему начерченными пеплом. Видневшиеся на них мифологические фигуры приобретали для него призрачный облик. Слова, которыми он обменивался с барышнями де Жердьер, раздавались замогильно; они были беззвучны и лишены для него всякого смысла. И эта беседа, казалось, тянулась уже века и должна была длиться вечно. У Пьера де Клерси было такое чувство, словно он сошел в мир теней. Единственным живым предметом была красная роза из букета мадам Мирмо, оставшаяся лежать на столе. Это был для него поистине цветок пламени и огня. Он жег ему глаза своим ярким пурпуром, и от него нельзя было отвести взгляда.
Думы же его последовали за Ромэной в комнату, где молодая женщина одевалась. При мысли об этом у Пьера билось сердце. Что-то загадочное и таинственное совершалось в нескольких шагах от него. Да, совсем близко, над этим потолком с выступающими балками, выкрашенными в серый цвет, находилась мадам Мирмо, тут, рядом, и, однако же, очень далеко. В то время как эти старые девы щебетали около него всякий скучный вздор, а он им отвечал кое-как и наугад он испытывал подлинную галлюцинацию. Он видел, как Ромэна Мирмо расхаживает по этой комнате, которой он не знает и куда, должно быть, никогда не войдет. Она открывает шкаф, достает белье, одежду. Вот она распахивает сирийское платье; закинув руки, она расчесывает свои чудесные волосы. И каждый из этих жестов Пьер представлял себе с необыкновенной отчетливостью.
И в то же время эти образы, такие четкие, не вызывали в нем ничего чувственного. Они напоминали ему скорее какую-то церемонию, как бы обряд нечто вроде священнослужения, привычного и вместе с тем далекого. Конечно, ему приходилось видеть, как женщины одеваются и раздеваются, но это не имело никакого отношения к тому, что сейчас делала Ромэна Мирмо. Она была для него совсем особым существом, мысль о котором и присутствие которого приводили его в состояние пленительной мечтательности. И он оставался бы так еще целые часы, если бы вдруг не отворилась дверь: Ромэна Мирмо была готова…
Пьер де Клерси вздрогнул, словно от прикосновения волшебной палочки. Рисунки на стенах опять оживились. Тетя Тина и тетя Нина вышли из мира теней и превратились вновь в живые существа. Пьер взглянул на Ромэну Мирмо. Она была в летнем платье и большой деревенской шляпе. У нее был также зонтик, и она кончала надевать перчатки.
— Ну-с, я вас не очень заставила ждать, надеюсь! Отдайте должное моей быстроте. Что же, едем? До свидания, тетя Тина; до свидания, тетя Нина. Ах да, тетя Нина, хорошо, если бы вы велели сдать на почту письма, которые я оставила наверху. Одно из них надо отправить заказным. Пусть Жюль не забудет принести мне квитанцию.
Она еще раз оглянулась кругом и заметила красную розу на столе. Она продела за пояс ее длинный колючий стебель и направилась к двери впереди Пьера де Клерси, в то время как тетя Тина и тетя Нина, которым Пьер галантно поцеловал руку, бросились к окну, опять всполошившись, чтобы присутствовать при устрашающем и бесовском зрелище, каковым для них являлся отъезд автомобиля.
* * *
Шофер соскочил, чтобы отворить деревянные ворота, замыкавшие большую аллею, по которой въезжали в Аржимон. В конце аллеи виднелся фасад замка, словно в глубине лиственной подзорной трубы. Ромэна Мирмо нагнулась и тихонько тронула Пьера де Клерси за локоть; тот вздрогнул от этого прикосновения, словно его внезапно разбудили от сна. Его шалый вид развеселил Ромэну Мирмо.
— Да что такое с вами сегодня? Вы мне не сказали ни слова за всю дорогу. Ах, я уверена, что вы мечтаете о папильотках тети Тины и тети Нины! Знаете что, сойдемте здесь и пройдем пешком, по аллее, до замка. Это вас расшевелит немного, соня вы этакий!
Аржимонская аллея справедливо славилась в округе. Ее образовывал двойной ряд деревьев, а справа и слева окаймлял густой лесосек. Под сплетшимися ветвями, застилавшими небо, стоял зеленый, пленительный сумрак. Вдоль черной дороги двойной полосой тянулись трава и мох. Ромэна Мирмо и Пьер де Клерси шли этой мшистой тропой, заглушавшей их шаги. Слышался только легкий шорох платья мадам Мирмо. Порой высоко на дереве вздрагивали листья. Порой вспархивала птица да доносилось жужжание стаи мошек. Здоровый и горячий запах исходил от листвы. Пьеру де Клерси вдруг вспомнился запах мятой травы на Кателанском лугу в тот вечер, когда он в первый раз увидел Ромэну Мирмо. Он украдкой взглянул на нее. Она заметила этот взгляд; и оба в одно и то же время почувствовали, что необходимо прервать молчание.
