Надо сказать, что, выиграв это сражение, Александр не решил политических задач. Победа не ликвидировала возможности немецкого наступления, ведь сил у рыцарей было гораздо больше, чем у новгородцев. Города-крепости Рига, Кенигсберг, Ревель служили удобными плацдармами для наступающего с Запада европейского рыцарств а, при этом немцы могли постоянно пополнять свои войска, так как в XIII в. в Европе было огромное количество добровольцев, мечтавших найти применение своим силами. Натиск западного суперэтноса на Русь был по-прежнему угрожающе реален.
Новое поколение русских людей, ровесников князя Александра, быстро осознало масштабы опасности, грозящей стране с Запада, и потребность в сильном союзнике. Обрести этого союзника Руси помогли логика событий и гений Александра Невского.
В 1242 г. умер великий хан Угэдэй. Его смерть коренным образом изменила положение в Орде победителя народов – хана Батыя. Еще во время похода 1238–1239 гг. Батый поссорился со своим двоюродным братом – сыном Угэдэя Гуюком. Гуюк оскорбил Батыя, назвав его старой бабой и пригрозив оттаскать за волосы. Не лучше поступил и их кузен Бури – сын хана Чагатая, бывшего, как мы помним, верховным судьей всего Монгольского улуса. Бури собрался «поленом бить Батыя по груди и по животу». Батый, как верховный главнокомандующий похода, выслал обоих зарвавшихся царевичей из армии к их отцам. Угэдэй и Чагатай сурово наказали своих сыновей: за нарушение воинской дисциплины их выгнали из ханской ставки и лишили всех чинов.
Понятно, что после смерти Угэдэя Гуюк и Бури дали волю своей ненависти и начали совместную борьбу против Батыя. Теперь, когда на месте великого хана мог оказаться Гуюк, положение Батыя стало сложным, если не сказать – гибельным. Его собственные силы ограничивались четырьмя тысячами воинов, а в распоряжении Гуюка, стань он великим ханом, оказалось бы не менее 100 тысяч человек. Батыю стал жизненно необходим союзник, и дальнейшие события лишь подтвердили это.
В 1246 г. собравшийся великий курултай избрал Гуюка великим ханом. Казалось, судьба Батыя была предрешена. Понимая безвыходность положения, Батый попытался обрести поддержку на Руси. Действительно, политических поводов для продолжения войны между русскими и монголами не было никаких. Но, что еще важнее, уже исчезли, по-видимому, и эмоциональные мотивы противоборства. Так, русские называли Батыя «добрым ханом». И монголы смотрели на войну с Русью вполне трезво, несмотря на то, что под Коломной погиб Кюлькан – любимый сын Чингиса от красавицы Хулан. Ведь в отношении к любой смерти на войне монголы руководствовались принципом: «За удаль в бою не судят». Итак, союз между Русью и Батыем стал возможен.
Препятствовало этому союзу лишь одно обстоятельство. Великий князь владимирский Ярослав, отец Александра Невского, присутствовавший на торжествах по случаю избрания нового хана, умер от яда. Яд этот, по версии папского агента Плано Карпини, был дан Ярославу матерью Гуюка – ханшей Туракиной. Причиной столь серьезного поступка явился донос боярина Федора Яруновича, который оговорил князя, сообщив, будто Ярослав вступил в союз с Папой Римским Иннокентием IV.
Однако и после смерти Ярослава Северо-Восточная Русь не стала зависимой от Орды. Это видно даже из того, что в 1248 г. Батыем был утвержден новый великий князь владимирский Святослав Всеволодич, брат погибшего Ярослава. Однако, прокняжив меньше года, он был свергнут Михаилом Ярославичем Тверским. Дни свои Святослав закончил в Орде, тщетно добиваясь справедливости. Но в его судьбе был виноват не Батый, а центральное правительство в Каракоруме, где после смерти в том же 1248 г. Гуюка правила его вдова – найманка Огуль-Гаймыш. Она отдала власть на Руси детям отравленного Ярослава: Александру – великое княжение и разрушенный Киев, а Андрею – богатое Владимирское княжество.
Александру предстоял тяжелый выбор союзника. Ведь выбирать приходилось между Ордой, в которой погиб его отец, и Западом, с представителями которого новгородский князь был хорошо знаком еще со времен Ледового побоища. Нужно отдать должное Александру Ярославичу: он великолепно разобрался в этнополитической обстановке и сумел встать выше своих личных эмоций ради спасения Родины.
В 1252 г. Александр приехал в Орду Батыя, подружился, а потом побратался с его сыном Сартаком, вследствие чего стал приемным сыном хана. Союз Орды и Руси осуществился благодаря патриотизму и самоотверженности князя Александра. В соборном мнении потомков выбор Александра Ярославича получил высшее одобрение. За беспримерные подвиги во имя родной земли Русская православная церковь признала князя святым.
За други своя
К сожалению, среди современников, безвозвратно терявших пассионарность, политический курс Александра Ярославича популярностью не пользовался. Никто не думал благодарить князя за его героические усилия по спасению Русской земли.
Большинство новгородцев твердо придерживались прозападной ориентации. Как следствие этого после Невской битвы Александру «указали путь» из Новгорода. Но когда немцы захватили Псков, новгородцы тут же пригласили князя обратно. Он выгнал немцев из Пскова, одержал победу на Чудском озере – его удалили снова! Попытки наиболее здравомыслящих новгородцев возражать против самоубийственного поведения субпассионариев успеха не имели. В самом Новгороде сторонников князя-воина грабили и отстраняли от дел. Между двумя партиями – «молодших» и «лутчих» людей – дело дошло чуть ли не до войны. «Лутчие» (сторонники князя) все же победили, хотя и с огромным трудом, и настояли на окончательном вокняжении Александра в Новгороде.
Как видим, жизнь князя легкой не назовешь. Каждый раз он приходил «по зову новгородскому», оказывал Новгородской земле огромные услуги: сражался на Неве, на Чудском озере, усмирял воевавшее против Новгорода племя водь – и за это… отстранялся от руководства сторонниками Запада при помощи «демократической» процедуры – вечевого голосования.
Даже среди близких родственников не находил князь Александр понимания. Его родной брат Андрей сам был западником и объявил, что он заключает союз со шведами, ливонцами и поляками с целью избавиться от монголов. Монголам стало известно об этом союзе, вероятно, благодаря самому Александру Невскому. Батый, выполняя союзнические обязательства, послал на Русь полководца Неврюя (1252), который разбил войска князя Андрея, и тот был вынужден эмигрировать в Швецию. При этом «Неврюева рать» нанесла Руси ущерб больший, нежели поход Батыя.
Активно выступал против татар и князь Даниил Галицкий. Сразу после ухода Батыя на Волгу он напал на союзных монголам болоховских князей, перебил всю аристократию, а население княжества разогнал. Политический курс Даниила состоял в том, чтобы выделить Галицко-Волынское княжество в самостоятельное феодальное государство, ориентированное на Запад.
Но вспомним, что в Средние века и Запад не отличался единством. Гибеллины, сторонники германских императоров, боролись с гвельфами, поддерживавшими папский престол. В середине XIII в., в частности, это были сторонники императора Фридриха II и сторонники Папы Иннокентия IV. Интересно, что Фридриха II воспитали паписты, а он, став германским императором (1212–1250), сделался злейшим врагом папского престола. Точно так же сам Фридрих II воспитал будущего первосвященника, возвел его на папский престол и получил в его лице смертельного врага.
Вот лишнее доказательство того, что любой человек не столько может приказывать, сколько должен поневоле выполнять полувысказываемые желания своего окружения. Если кардиналы и епископы, окружавшие Папу, были довольны его распоряжениями, то Папа сидел на троне как самостоятельный государь. Когда же он поступал вопреки их желаниям, у него обычно начинались какие-то болезни, а затем наступала «внезапная» смерть. Несколько увереннее чувствовал себя император, у которого были верные войска. Но ведь вассалы императора в большинстве своем ненавидели иерархов католической церкви. Мог ли император с этим не считаться? Конечно нет! Вот и завел Фридрих II переписку с Батыем и Гуюком в то самое время, когда Папа требовал войны с монголами.
Отец князя Даниила – Роман – был гибеллином и пытался оказывать помощь своим немецким союзникам. Даниил, казалось бы, должен был следовать политике отца, но Папа пообещал ему королевский титул и полную самостоятельность. Ни монголы, ни Фридрих II ничего не обещали галицкому князю, и его симпатии явно склонились на сторону римского первосвященника. Даниил стал сторонником Папы и получил из его рук обещанную золотую корону.
Надо сказать, что прозападная партия на Руси, ненавидевшая монголов за их набеги и связанная с Западной Европой торговыми, карьерными, культурными связями, была достаточно многочисленна, чтобы отстаивать свою политическую линию. Программа западников заключалась в следующем: опираясь на помощь рыцарей, объединить силы всех русских князей и изгнать монголов. К сожалению, будучи крайне привлекательной теоретически, эта программа никак не могла быть выполнена практически. Во-первых, рыцари Ордена, купцы Ганзы, Папа и император вовсе не собирались тратить свои силы на объединение чужого им государства. Они ставили перед собой другую задачу – использовать русских ратников в борьбе с монголами, обескровить Русь и покорить ее, подобно Прибалтике.
