Теперь не выдержал Дэниел:
- Слушай, Рей, не знаю, как других, а меня ты уже совсем запутал. Ты уж объясни мне, дураку, что они могут и чем их убивать.
Рейвен слегка задумался.
- Что они могут, я понятия не имею, наверняка, многое, если дать им время для ритуальной подготовки. А в бою... Ни взглядом, ни словом они не убивают. Зато с оружием их победить очень сложно. Требуется нанести сразу же несовместимую с жизнью рану, ну, там, копейный удар на полном скаку, голова с плеч, или что-то подобное. Серебра они, скорее всего, не боятся, всяческих священных реликвий тоже, к какому бы богу эти реликвии не относились.
- А чем они так страшны, как бойцы? - продолжал интересоваться Дэниел.
Вот тут я мог бы много чего объяснить, но Рейвен успел раньше.
- Ну, представь себе воина, примерно такого же умелого, как и ты, но только не испытывающего страха, не устающего и не обращающего внимания на мелкие раны.
Ральф сказал:
- Тогда получается, что эти двадцать семь рыцарей могут и без помощи остальных город взять. От них же разбегаться будут, как от чумы.
- Да, примерно так, - согласился Рейвен. - Только несколько поправок: во-первых, их теперь на одного меньше, что весьма критично, во-вторых, люди теперь будут знать, что они, в принципе, убиваются. В-третьих, существуют такие варианты, как дротик из баллисты, или котел кипящей смолы на голову. Если мне, например, внезапно вылить на голову котел кипятку, я тоже помру, каким бы магом я не был.
Возможно, Рейвен решил так пошутить, только шутке его почему-то никто не засмеялся. Тогда он подождал немного и выдал:
- Гельмунд, видимо, рассчитывает использовать их помощь, чтобы справиться с воротами. Подозреваю, что, если трандальцы соединят свою магическую мощь ритуалом, то смогут открыть войскам проход в город. Уж не знаю, через ворота или сквозь стену.
Услышав такое, я не удержался от совершенно дурацкого вопроса:
- И что же теперь делать? Неужели никакого выхода нет?
Рейвен посмотрел на меня.
- Выход есть даже из бутылки, хотя горлышко и узкое. Есть один способ уничтожить всех этих гадов разом, или, по крайней мере, всех измененных, то-есть, как раз наиболее могущественных и опасных.
По-моему, вздох облегчения вырвался у нас троих одновременно. И так же в один голос мы задали вопрос:
- Как?
Рейвен помрачнел.
- Как - это мое дело. Другой вопрос, что для этого нужно.
Ожидая продолжения, мы безмолвствовали.
- Для этого нужна девушка. Молодая девушка, с совершенно неженским желанием: отстоять город от врагов во что бы то ни стало.
Дэниел смущенно кашлянул:
- Ну почему же неженским? Каждая женщина мечтает защитить свой дом, семью, детей...
- Я сказал - девушка.
Воцарилась тишина. Потом Ральф спросил:
- А вы уверены, что ей ничего не будет угрожать?
Рейвен посмотрел на него.
- Вы говорите о своей дочери?
Видимо, в последнее время сама судьба предназначила мне постоянно удивляться. А я-то думал, что знаю о капитане все.
А капитан покраснел, смущенно оглядел нас и снова обратился к Рейвену:
- Так вы можете это гарантировать?
Рейвен тяжело вздохнул.
- В том-то и дело, что ничего я не могу гарантировать. Пойдемте лучше побеседуем отдельно. А вы, господа командующие, ложились бы спать. Завтра к обеду прибудет Гельмунд, и тогда-то вы как раз и понадобитесь.
И они оба встали. Но я, наверное, не смог бы не только заснуть, но и успокоиться, уж слишком мучил меня один вопрос:
- Скажите, - обратился я к Рейвену, - кто таки убил трандальца: я или вы?
Рейвен посмотрел на меня и ответил:
- Его убила судьба. А от судьбы никто не уходит - ни живые, ни мертвые, ни полумертвые.
Так я впервые узнал, что судьба бывает сильнее смерти.
6.
Штурмовать крепости надо вовремя. То-есть, либо сходу, либо после достаточно длительной осады. В первом случае союзником нападающего является внезапность. Подойди Гельмунд пораньше, например, в день приезда Дэниела с Рейвеном, у него было бы гораздо больше шансов на успех. Впрочем, он не торопился, явно ожидая, что его письма к горожанам возымели действие, и дело придется иметь только с цитаделью. И, наверное, очень удивился, когда парламентеров не только не пустили в крепость, но и в прямом смысле засыпали комьями грязи. Я, конечно, такого приказа не отдавал, вряд ли стоило дразнить бешеного волка. Но городским мальчишкам не указ был ни я, ни их собственные родители. К тому же, они сумели таким оригинальным образом передать настроение, царившее в городе.
По всем расчетам, Гельмунд должен был атаковать еще позавчера утром, но он медлил и тянул время, дожидаясь подхода остальных войск. Мы не возражали, потому что время работало на нас. Каждый прошедший день приближал королевскую армию к Кариссе, а Гельмунда к поражению.
Наши лесорубные работы оказались крайне полезны. То ли что-то у нападавших не заладилось с первоначальным планом, то ли мы этот план неверно поняли, потому что осадные машины им, все-таки, понадобились. Но за каждым потребных размеров бревном приходилось посылать целую экспедицию, и из-за этого воздвигавшееся посреди вражеского лагеря сооружение выглядело довольно хило. Ворота Кариссы, сделанные из мореного дуба, должны были выдержать не один десяток ударов этим тараном. Правда, на следующее утро приволокли пару катапульт, но они, похоже, были сняты с башен Аррехта и мало годились для наступательного боя. Мы в этом убедились уже к середине того же дня. Сначала посылаемые ими снаряды били куда-то в середину стены или вовсе не долетали. Через десяток выстрелов до нападавших наконец дошло, что эти длинношеие орудия надо переместить на новые позиции. В результате одна из катапульт оказалась на довольно удобном месте, в небольшой лощинке, полностью недосягаемая для нас, но только и пользы с нее почти не было. Камни ударяли либо в Стражницу, одну из башен цитадели, на которую опиралась также городская стена, либо перелетали-таки стену, грохаясь на пустынной площади. За прочность Стражницы мы не опасались. В свое время ее сложили из обтесанных и хорошо пригнанных друг к другу валунов, которые от времени чуть не срослись. Пододвинуть катапульту ближе, чтобы обстреливать саму цитадель, было нельзя, она сразу попадала под меткий огонь лучников на Стражнице, так что все причиненные ей разрушения свелись к проломанным крышам двух небогатых домов. Вторую катапульту поставили на возвышении и стали пристреливать. Первый же камень попал в ремесленные кварталы и мы, было, забеспокоились, зная наверняка, что зажигательные снаряды у осаждающих тоже имеются. Но тут выяснилось, что до этого удобного холма прекрасно долетают арбалетные стрелы. В результате, через час катапульту оттащили обратно за холм, а его верхушка украсилась добрыми двумя десятками трупов. Когда попробовали стрелять из-за холма, выяснилось, что камни опять долбят стену. Ральф предложил выпустить с башен пару-тройку каменных ядер в ответ, а заодно и проверить пристрелку. Но тут Рейвен решительно воспротивился. Он заявил, что пристрелки не потребуется, и уже сейчас можно назвать поражаемые различными катапультами площади, набросав, в качестве доказательства, чертеж прямо на столе. Сопровождавших рисование заумных рассуждений, изобиловавших цифрами, никто, конечно, не понял, а чертеж был на всякий случай скопирован Сэфертом чернилами на какую-то тряпку. Аккуратностью мой оруженосец не отличался сроду, и на месте башни Альсток на этом ценном документе значилась жирная клякса.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
