Опять упал!.. Совсем пропал!.. Нет, появился! — кричит удивленный радист, обязанный бесстрастно докладывать.
Да, творится что-то неладное. Если бы шла телеметрия… Если бы шла телеметрия! Тогда бы по датчикам точно определили момент посадки. Но телеметрии нет. Сигнал глохнет. Но магнитофоны продолжают работать. Они пишут одни космические шумы, так нам представляется. Надежды гаснут, как гаснет сигнал на экране выключенного осциллографа.
— Да остановите, наконец, маги! — приводят нас в чувство тепловики. — Небось внутри станции давно уж жар, как на Венере.
Ходим убитые горем. На Георгия Николаевича больно смотреть. Жалко всех товарищей, и которые здесь, и которых нет сейчас с нами. Столько дней и ночей трудились. Научили станцию преодолевать и перегрузки, и жар, и космический холод, «тепло» проводили в полет. Бережно, как сосуд на голове, «пронесли» четыре месяца сквозь неласковые пространства космоса… И надо же, в последние минуты…
Заседание Государственной комиссии проходило в минорных тонах. Что делать? — было ясно каждому. Тщательно обработать сигналы. Понять, почему сигнал хороший, а параметры расшифровать нельзя. Разобраться, отчего слабее почти в 100 раз стал потом сигнал, отчего так сильно колебался… Шаг за шагом, день за днем, как Шерлок Холмс, разматывали ленты, считали, строили графики, по величине изменения частоты сигнала (спасибо эффекту Допплера!) определяли скорость снижения. И узел развязали! Картина рисовалась такой. Все началось с неисправности. Видимо, какой-то элемент все же не выдержал жестоких перегрузок, и бортовой телеметрический коммутатор «залип» (остановился), не происходил опрос параметров. Далее. После посадки аппарат, вероятнее всего, сильно раскачивался, и потому ось его антенны отклонялась от направления на Землю. Специальная методика и компьютеры помогли выделить из шумов тот слабый полезный сигнал. Возник вопрос: хорошо, коммутатор «залип». Нет, конечно, какое там «хорошо», просто ужасно. Но все же интересно: на каком параметре он остановился? И оказалось… Действительно, нет худа без добра. О, удача! На температуре окружающей среды. Самой важной характеристике структуры атмосферы планеты. Какая же температура оказалась на поверхности? 475±20 градусов Цельсия. Ну, а зная измерения предыдущих станций, получили давление 90±15 атмосфер. Так, погибая, станция все же успела сообщить нечто особо важное. Спасибо ей и за это!
Конструкция выдержала испытание, в течение 35 минут шел сигнал с поверхности, положено начало прямым экспериментам с поверхности Венеры. Отечественной наукой и техникой завоеван приоритет — впервые в истории космонавтики осуществлена мягкая посадка на поверхность другой планеты.
* * *
Темная, южная ночь. Тихо нашептывают что-то теплые волны Черного моря. Лежу на спине, гляжу на звезды, повисшие над водой, на берег, сливающийся с морем. Огромные чаши антенн, смутно поблескивающие в лунном свете, усыпанные рубиновыми фонариками, чутко слушают небо. И мне кажется, что я не на Земле, а на другой, неведомой планете.
Отчего же немного грустно? Да, завтра заканчивается полет «Венеры-8» и вместе с ней уходят, уходят в прошлое первые поколения советских венерианских межпланетных станций, с которыми так много связано.
В жаркий полдень Венеры, впервые на ее освещенный край мягко опустилась советская автоматическая станция. И все ее системы вели себя безупречно. 50 минут, вместо 30 расчетных, шел репортаж с поверхности планеты. Сесть в освещенный краешек, видимый с Земли, что попасть в движущуюся со скоростью шестьдесят километров в час десятикопеечную монету с расстояния восемьдесят метров. И попали. Это баллистики оказались такими снайперами. А спускаемый аппарат, заново отработанный, с остроумной выносной антенной, уж постарался рассказать людям много нового: и о температуре и давлении теперь до самой поверхности, точно привязанных по высоте, и о присутствии аммиака в атмосфере Венеры (а это очень и очень важно), и о скорости ветра по высоте (0–2 метра в секунду у поверхности), и об освещенности (350±150 люкс — сумерки), и о породах, напоминающих земные гранитные породы (4 % калия, 2·10–4 % урана, 6,5·10–4 % тория). Было над чем поломать голову ученым-планетологам.
* * *
Прошло три года. На подходе к планете станция третьего поколения — «Венера-9». Мы ее называем «Большая „Венера“»: она по массе и габаритным размерам в несколько раз превосходит предыдущую. Попутно замечу: называть машину «большая» в космической технике так же рискованно, как и в авиации самолет «скоростной» («тяжелый», «дальний», «высотный»), ибо очень быстро они становились «небесными тихоходами», уступали дорогу новым, действительно, скоростным и дальним.
Центр дальней космической связи. Из наземной аппаратуры, славно названной «Волга», медленно течет лента электрохимбумаги. Это сигнал со спускаемого аппарата пришел на первый в мире искусственный спутник Венеры, а с него уже на Землю. Что там на ленте, знают только операторы. И вот над затаившим дыхание Центром звучит: «Есть сюжет!»
Сюжет этот или, проще говоря, картинка, потрясает. Что мы ожидали увидеть? Согласно авторитетным суждениям, — сглаженный рельеф, невыразительные контрасты. Это из-за условий, царящих на планете, мощной ветровой и химической эрозии. А тут — камни! Острые. Плоские. Со свежими изломами. Значит, планета — молода! В геологическом отношении живая! Вероятно, там и сейчас ревут вулканы, содрогается венерианская «земля».
Спустя несколько дней смотрел по телевизору фильм про новые «Венеры». Подсела дочка — третьеклассница. И когда аппарат, чуть качнувшись, замер на поверхности, дочка закричала:
— Смотри — фары зажглись! Как на «Жигулях!» Зачем они?
— Думали, там темно, как у нас в сумерки. Вот и решили осветить вокруг перед съемкой. А оказалось, там светло, как днем на Земле…
Установив факт освещенности, ученые единодушно признали победу модели парникового эффекта. И это — удивительное открытие. Более двух лет с орбиты Венеры шли добрые вести. Большой комплекс научной аппаратуры успешно вел исследования, раскрывая тайну «пепельного света» — «полярного сияния» Венеры и других загадок.
* * *
За несколько лет мы узнали о планете больше, чем за все предыдущие столетия. А хотим знать еще больше. Почему у планеты Венера обратное вращение? И отчего бегут и обегают планету за четверо суток «ультрафиолетовые облака?» И что за тайну скрывает «око Венеры» — темный колодец диаметром 1600 километров, лежащий всегда вдоль прямой, соединяющей центр планеты с Солнцем? На Венеру ради Земли. Вновь и вновь будут летать космические аппараты. И как раньше человек осваивал новые континенты, он будет осваивать планеты Солнечной системы. В том числе и Венеру. «Ха! Жить на такой планете — зря время терять! — словами И. Ильфа может сказать обыватель. — Добровольно отправиться в ад? Нет уж, увольте!» Но не будем торопиться с выводами. Уже существует заманчивая идея радикальной переделки атмосферы Венеры. Для этого, как предлагал крупный американский ученый К. Саган, нужно забросить в эту атмосферу некоторое количество одного из видов
