Оливер с трудом преодолел желание рассмеяться. Внутренний голос подсказал ему, что Энни сейчас не понравится такая реакция. Вместо этого он поставил чашку, не произнося ни слова, взял чашку у нее из рук и поставил рядом со своей. Затем обнял Энни и настойчиво поцеловал. Оливер не поднял головы, пока она не прижалась к нему, приоткрыв губы навстречу его губам.
— Тебе доставит облегчение, если я скажу, что совершенно забыл о нашем вечернем разговоре? — наконец спросил он.
Она отстранилась с неуверенным видом.
— Не особенно. Я просто не хотела, чтобы ты обижался, вот и все.
Серьезное выражение ее лица очаровало его. Оливер спросил себя, все ли мужья так снисходительны по утрам.
— Не беспокойся, Энни. Я совершенно не обижен.
— Я рада это слышать. — Она внимательно вглядывалась в его лицо. — Но ты ведь не хочешь сказать, что на самом деле забыл нее, о чем мы говорили, правда?
— Нет. Я просто хочу сказать, что наш разговор так сильно на меня не подействовал. Не волнуйся, я не забыл ни единого слова, которое ты мне когда-либо говорила. — Оливер пощекотал губами кончик ее носа. — Кстати, кто такой Мелвин Финч?
— Мелвин? — Она была озадачена. — А-а, Мелвин.
— Болт сказал, что ты получила от него свадебный подарок.
Энни поморщила нос.
— Откуда Болт знает про подарок Мелвина?
— Очевидно, вчера вечером ты оставила его на столике в прихожей. К пакету была прикреплена карточка.
— Правильно. Я собиралась тебе об этом рассказать, но как-то упустила, — с легкостью произнесла Энни. — Мелвин мой старый друг. Года два назад он уехал из Сиэтла и был принят в симфонический оркестр Среднего Запада. Он превосходный виолончелист.
— Откуда он узнал о нашей свадьбе?
— Должно быть, кто-нибудь упомянул, разговаривая с ним по телефону. Это, в общем, не секрет. У нас с Мелвином много общих друзей в Сиэтле.
— Насколько ты и Финн были близки?
— Я тебе сказала, мы были друзьями. Когда я его знала в Сиэтле, он был бухгалтером. В свободное время он играл на виолончели. При первой же встрече я поняла, что он ненавидит бухгалтерию. Чего ему действительно хотелось, так это сделать карьеру виолончелиста.
— Тогда почему он ее не сделал?
— Его отец не одобрял, — печально объясняла Энни. — Мистер Финч настаивал, чтобы Мелвин оставался, как он это называл, на настоящей работе вместо того, чтобы испытывать удачу в музыкальном мире. А я сказала Мелвину, что ему следует попробовать себя в музыке. Если не получится, он всегда сможет вернуться к бухгалтерскому делу.
Оливер хмурился по мере того, как вырисовывалась картина их отношений.
— То есть ты убедила его проигнорировать мнение отца и последовать за своей звездой?
— Не совсем так. Проблема была в том, что Мелвин и его отец не слишком успешно могли общаться друг с другом. Каждый раз, когда мистер Финч устанавливал очередное табу, Мелвин реагировал, как ребенок. Я убедила его чувствовать себя взрослым при общении с отцом. Это сработало. В конечном итоге мистер Финч согласился с решением Мелвина и пожелал ему удачи.
— То есть ты помогла Мелвину взять себя в руки, и первое, что он сделал, это уехал на Средний Запад, так?
— Первое предложение, которое он получил, было от симфонического оркестра Среднего Запада, — осторожно пояснила Энни.
— Почему он не взял тебя с собой?
Она пожала плечами.
— Как ты выразился, он последовал за своей звездой.
— Ты скучаешь по нему? — спросил Оливер резче, чем намеревался.
— Да не особенно. — Энни задумчиво улыбнулась. — Хотя, возможно, Мелвин мне всегда будет нравиться. Он очень хороший. А его игра на виолончели абсолютно блестяща. Разве это не мило с его стороны — послать нам этот компакт-диск с музыкальной записью?
— Очень внимательно с его стороны. — Оливер пытался сдержать ревность, начавшую точить его изнутри. Хотя явно не было причины беспокоиться по поврду Мелвина Финча. Не похоже, чтобы Энни собиралась зачахнуть в тоске по своему виолончелисту.
— Эта оранжерея просто великолепна, — бодро перевела разговор Энни. Она с интересом оглядывалась вокруг. — Когда ты в тот раз привел меня сюда, я не имела возможности рассмотреть ее как следует. Почему бы тебе сегодня утром не провести для меня полную экскурсию?
Мысли Оливера немедленно сменили направление.
— Тебе это правда так интересно?
— Это потрясающе. — Энни подошла к подносу, накрытому стеклом. — Папоротники ведь отличаются от цветущих растений?
— Сильно отличаются. — Оливер приблизился к женщине. — Цветущие растения растут из семян. А у папоротников гораздо более сложный жизненный цикл.
— Как ты их разводишь?
«Ей действительно интересно», — понял Оливер. Он чувствовал себя до смешного довольным.
— Когда они созревают, я собираю споры из-под листьев. Я их высеиваю, стряхивая с листа бумаги в растительную среду в стеклянных банках.
Энни внимательнее всмотрелась в банки.
— Ты просто поливаешь там споры?
— Нет. Это немного сложнее. Прежде всего процесс должен протекать в относительно стерильных условиях. Я не пускаю никого в оранжерею, когда высаживаю споры. — «Да и нет таких, кто проявлял бы особый интерес», — подумал он.
— Как они выглядят?
— Споры? Они совсем маленькие. Я тебе покажу. — Оливер вытащил небольшой бумажный пакет с чем-то похожим на очень мелкую ржаво-коричневую пыль, и высыпал часть содержимого на лист бумаги. — Это Woodwardia fimbriata, более известная как гигантский цепной папоротник.
— Что происходит после того, как ты высаживаешь их в стеклянные банки? — спросила Энни,
— Когда споры прорастают, они преобразуются в так называемые проталлии.
— Папоротники-дети?
— Не совсем. — Оливер поднял одну из стеклянных банок и показал ей крошечные зеленые организмы внутри. — Это проталлии, и их нужно держать влажными, чтобы сперма удобряла клетки яичников. В результате этого процесса рождаются молодые папоротники.
Он подошел к следующей скамейке, чтобы показать ей поднос с выращиваемыми гибридами. Энни засыпала его вопросами.
Еще целый час ни один из них не вспоминал о завтраке.
В одиннадцать часов утра Оливер снял свои очки для чтения и положил их на стол Дэниэла рядом с докладом, который изучал. Протянув руку, он включил внутреннее переговорное устройство.
— Миссис Джеймсон, пожалуйста, попросите Бэрри Корка пройти сюда.
— Да, сэр.
Оливер встал и подошел к окну, лениво почесывая шею. Похоже, ему придется нанести личный визит одному из главных поставщиков Дэниэла, то есть поехать в другой город. Оливер не хотел этого, поскольку тогда он не сможет ночью быть с Энни. Не очень приятная мысль.
Он посмотрел на вид из окна. Штаб-квартира «Линкрофт анлимитед» занимала несколько двухэтажных промышленных зданий в южной части Сиэтла. Компания выросла так быстро, что Дэниэлу было невероятно трудно найти подходящую площадь.
Из окна Оливеру был виден купол городской церкви. За ней раскинулась площадь Первооткрывателей Запада, где, несомненно, Энни была занята своей работой. Его мягкая, милая, утонченно страстная Энни. Оливер улыбнулся про себя.
Стук в дверь прервал его мысли. Оливер повернул голову.
— Войдите.
В комнату вошел Бэрри Корк с осторожным, слегка встревоженным выражением лица. Оливер привык к такому выражению на лицах большинства людей, работающих на него.
— Вы посылали за мной, мистер Рейн? — Бэрри принял уважительную позу.
Оливер снова перевел взгляд на окно.
— Что за проблема с Фитли и Моссом?
Бэрри откашлялся.
— Как я объяснил в своем отчете, теперь, когда Дэниэла здесь нет, они не желают больше сохранять за «Линкрофт» приоритет как за клиентом. Я пытался говорить с ними, собственно, я именно там и находился, когда проходило ваше с Энни бракосочетание. Но на Фитли и Мосса оказывают сильнейшее давление другие их клиенты.
— И они считают, что «Линкрофт» может не удержаться на плаву, поэтому нет смысла сохранять за нами первое место, так?
