Я продолжала вполголоса говорить себе: всё, родная, ты просто завязываешь со всем этим! Немного поломает поначалу, но ты выдержишь это запросто. Сейчас придет Детлеф, скажи ему: «Детлеф, всё – я не хочу героина! Я завязываю! И одно из двух: или ты завязываешь, или мы расстаемся. Что, у тебя уже грамм в кармане? Да ты что?! Ну, ладно, старина… Сейчас мы вмажемся, и с завтрашнего дня – ни-ни!» Чёрт возьми – даже сейчас, разговаривая сама с собой, я постоянно возвращалась к мысли о дозе… И я прошептала себе как страшную тайну: Детлеф не слезет, ты же знаешь! И ты бросишь Детлефа? Чёрт, кончай переливать из пустого в порожнее!
Соберись хоть на секунду и посмотри правде в глаза. Всё! Приехали! Конечная станция! Не так много ты успела в этой жизни… Но ты же так этого хотела, а?
Детлеф вернулся… Не проронив ни слова, мы двинулись вдвоём к Курфюрстенштрассе и взяли у нашего дилера. Я получила четверть грамма, села в метро, доехала до дома, и легла в кровать…
* * *
Два воскресенья спустя мы с Детлефом были одни в квартире Акселя… Это было ближе к вечеру… Нам было очень нехорошо. Кумарило. В субботу какой-то дилер обул нас. Героин, что он нам продал, был так плох, что нам пришлось вдуть двойную дозу – всё, что у нас было, – чтобы хоть как-то зацепило. Детлеф уже начал потеть, да и я заметила, что моя ломка на подходе…
Мы обыскали всю квартиру в поисках хоть чего-нибудь, что можно было бы быстренько продать. Мы, правда, знали, что искать бесполезно – ничего такого в этой берлоге и быть не могло… Всё от кофеварки до радиоприёмника было давно уже вынесено, продано и проколото. Стоял только пылесос, но он был настолько древним, что за него мы не выручили бы ни одной марки.
Детлеф сказал: «Девушка, сейчас нам нужно очень быстро сделать деньги. Самое позднее через два часа нас заломает, а там уже искать будет нечего… Не знаю, что делать! Сейчас воскресенье, вечер, я ни за что не заработаю. Помоги мне! Лучше всего иди к „Саунду“ и стреляй там… Как угодно, но ты должна вытащить сорок марок! Ну, а если мне повезёт, и я сделаю кого-нибудь за сорок или пятьдесят, тогда у нас будет кой-чего и на утро. Ясно? Сделаешь? Сделай!» Я сказала: «Ну, естественно, сделаю. Ты же знаешь, стрелять – тут я профи». Мы договорились встретиться через два часа. Ну что ж – я часто стреляла у «Саунда».
Часто просто ради удовольствия. И всегда получалось. Но в этот вечер всё было против нас! Не вёлся ну просто никто! Деньги нужны были срочно, а при стрельбе нужно время – на прицел. Типа, к которому ты подходишь за деньгами, нужно видеть заранее, на него надо настроиться, немного поболтать с ним и вести себя при этом спокойно, а не дёргаться как эпилептик. Да и вообще от этого нужно получать удовольствие…
Меня кумарило, и всё шло хуже некуда. Через полчаса у меня было шесть марок восемьдесят пфеннигов, а это явно не результат. Видимо, ничего не получится…
Подумала о Детлефе, который сейчас должен быть на вокзале, где воскресными вечерами только эти семьи с детьми, возвращающиеся от бабушек и дедушек. А его ещё и ломает… Нет, ему не найти фраера! Я запаниковала.
Совершенно потерянная, без какого-то определённого плана я вышла к дороге.
Как-то во мне ещё теплилась надежда, что стрельба пойдёт. Вдруг огромный «мерседес» остановился перед входом в клуб… Вообще, дорогие автомобили часто проплывали на малой скорости мимо «Саунда» или останавливались перед входом.
Потому что нигде нет девочек дешевле, чем у «Саунда». Там были девушки, у которых не было ни марки, чтобы заплатить за вход, и они все делали за билет и пару стаканов колы…
Тип в мерседесе подмигнул мне. Я тоже его узнала. Он частенько бывал в «Саунде», а точнее – перед ним, и мы даже поболтали как-то раз. Он спросил тогда, не хочу ли я заработать денег – стольник, например, и всё такое прочее. Я спросила, чего он хочет взамен. Но он как-то сдал назад, и я, помню, подняла его на смех…
Ну вот – второе свидание. Я точно не знаю, каким местом я тогда думала.
Определённо, не головой… И я сказала себе: а ну-ка, подойди к этому типу – узнай там у него, чего он хочет. Ну, может, удастся выпросить у него пару марок… По крайней мере, тип всё не переставал моргать мне, и неожиданно для себя самой я очутилась рядом с машиной. Он сказал, чтобы я залезала быстрее он не может тут долго стоять. И я залезла…
Собственно говоря, я знала, что сейчас будет. Просить денег, сидя в машине было просто глупо – это ясно как божий день! Фраера ведь уже давно не были для меня существа с далёкой и неведомой планеты. Я знала правила игры, той, что сейчас начиналась. Я много слышала от парней, да и сама видела на вокзале. Так, я знала, например, что условия диктует не клиент, а работник. Я постаралась напустить на себя крутой вид, и унять, наконец, эту дурацкую дрожь в коленях… Набрала в лёгкие побольше воздуха, и постаралась со свистом выдохнуть всю фразу до конца – ох, хоть бы не заикнуться!
Я спросила: «Чего тебе?» Тип удивился: «А чего по-твоему? Сто марок. Согласна?» Я ответила: «Ну так – трах или ещё что-то в этом роде со мной не пойдёт», Он спросил: «Почему это вдруг?» – и от волнения я не нашла ничего лучше, чем рассказать ему всю правду. Я сказала: «Слушай-ка! У меня есть друг. И он – единственный, с кем я сплю… И так оно и должно оставаться!» Он сказал: «Да, это хорошо… Ну, тогда отсоси!» Я сказала: «Не, не могу. Я сблюю от этого…» Хм, по-моему, я действительно была крута…
Его это почему-то не раздражало. Он сказал: «Окей – тогда рукой».
Я сказала: «Легко, – сделаю. За сотню». Да уж – в тот момент я вообще ничего не соображала! Это же была просто нереальная цена! Позже стало ясно, что этот тип просто жёстко тащился от меня. Потому что сто марок за это, да ещё на самой дешевой детской панели на Курфюрстен-штрассе, – такого раньше просто не бывало!
Скорее всего, этот мой страх сильно завёл его. Он же всё видел… Он видел, что мне по-настоящему страшно там, в машине. Я сидела, прижавшись к двери, готовая выскочить каждую секунду.
Когда мы тронулись наконец вперёд, я жутко испугалась. Я думала: он, конечно же захочет большего, он силой возьмет всё, что ему причитается за сотню! Или вообще не заплатит… Он остановился у парка поблизости. Я нередко ходила через этот парк. Настоящее кладбище для потаскух… Повсюду презервативы и носовые платки. Я тряслась как в лихорадке, и мне было очень плохо, но тип оставался вполне спокойным. Я набралась храбрости и сказала то, что должна была сказать по правилам бизнеса: «Деньги вперёд!» Он дал мне бумажку – сто марок! Но и это меня не могло успокоить. Я ведь наслушалась достаточно историй о клиентах, которые потом просто отнимали деньги… Но я знала, что делать. В нашей компании парни и так в последнее время лишь обменивались впечатлениями от работы, – других тем для разговора у нас-то и не было. Так что, я была хорошо подкована…
Я дождалась момента, когда он начал снимать штаны, то есть полностью занялся собой, и засунула бумажку в сапог. Клиент тем временем был готов. Я всё ещё сидела на краешке сиденья и старалась не шевелиться. Я не смотрела на него и левой рукой пыталась найти его член на ощупь. Всё-таки, мне пришлось подвинуться к нему поближе – рука-то была не такой длинной. Пришлось ещё разок открыть глаза, прежде чем я его поймала.
Меня тошнило, и я замерзала. Я смотрела в окно и пыталась переключить внимание на что-то другое. На свет фар, что мелькал сквозь кусты то тут, то там, и на огни рекламы над парком… Работа заняла не так много времени.
Парень опять вытащил свой бумажник. Открыл его так, чтобы я могла видеть.
Пятисотенная купюра и еще сотня. Он явно старался произвести впечатление, закинуть удочку и на следующий раз. Подумав, он дал мне ещё двадцать марок. На чай…
Я спокойно вылезла из машины абсолютно спокойно. Подвела что-то вроде итога.
Сказала себе: так, Кристина, это был твой второй мужчина. Тебе четырнадцать.
Только четыре недели назад тебя лишили девственности. И вот уже ты на панели…
