— Я не хочу об этом говорить, — нахмурилась я. — Для меня родители были любящей парой, и вот теперь я узнаю, что мама любила совершенно другого человека, родила от него дочь, а во всем виновато проклятие, которое наложила древняя ведьма!
— Откуда ты знаешь о проклятии? — насторожился Влад, а затем догадался: — Макаров!
— Какая разница, откуда я знаю? Ты действительно веришь в это?
Конечно, он верит. Все в этом доме верят, а Маргарита — живое тому подтверждение. Это я еще сомневаюсь. Придумываю глупые отговорки, дабы скрыть то, что происходит на самом деле. Будет происходить до тех пор, пока я или Влад… Даже думать об этом боюсь!
— Подожди меня в коридоре пару минут, хорошо. — Влад улыбнулся Рите, и слегка сжал ее локоть. Немного по — отечески, с едва уловимой заботой, словно за короткое время, которое прошло с момента знакомства, успел к ней привязаться.
— Мне нужно устроить Марго, — произнес он, когда Рита вышла. Поморщился, будто собирался сказать что‑то неприятное или невыгодное для себя. — Потом у меня дела в городе.
Я не понимала, зачем он это говорит, но чисто механически кивала, окончательно убеждаясь, что проклятие действует. Я могла хорохориться сколько угодно, но не перед Владом. Перед ним не получалось. Никак.
Он подошел ближе. Совсем не тот Влад, который встретил нас в гостиной. Другой — мягкий, близкий, каким я все еще помнила его. Тот, который заправлял мне за ухо непослушную прядь волос и улыбался. Он часто улыбался за несколько секунд до поцелуя…
— Не хочу с тобой ругаться. Мы поговорим об этом. Вечером. Если дождешься.
— Не могу, — прошептала я, и голос позорно дрогнул.
— Ты не сможешь бегать от меня вечно…
Я ощутила дикое желание обнять его. Принять то, что суждено, не бороться. Прошлое одновременно слишком близко и слишком далеко, побуждает помнить то, что помнить не нужно, и забыть то, что отпечаталось на сердце рубцами. Проклятая или нет, но я все еще не могла объективно мыслить рядом с Владом.
Но мы на то и люди, чтобы пользоваться разумом. А разум противился, бросался обрывками воспоминаний, требовал ненавидеть, сделать больно, как сделали мне. Страшно, когда внутри тебя борьба, а еще страшнее, когда есть третий противник…
Остаток дня я провела с Ритой. Мы много разговаривали о маме, о жизни в Люберцах, о Виталике — ее муже — дебошире. Как я и предполагала, она оправдывала его со всей горячностью и винила во всем лишь себя.
О маме она говорила с таким теплом, что у меня невольно сжималось сердце. Я ее и помнила‑то плохо и уж точно не могла похвастать совместным походом в магазин или разговорами на кухне за готовкой. Внутри, где‑то в желудке шевельнулась зависть, поднимаясь изжогой по пищеводу. Но Рита ведь не виновата. Это все проклятие.
Я уехала вечером, не дожидаясь Влада. Хотелось сохранить остатки здравого смысла до совета. Неважно, что есть влечение! Оно не перечеркнет прошлого — боли, отчаяния, сломанной жизни. Оставалась одна надежда — дожить до пятницы. Но надежда — это уже немало.
Глава 10. Совет
Мы въезжали в ухоженный двор Влада. Свинцовые тучи, налитые ливневыми каплями, нависали низко, усиливали и без того тяжелые мысли.
Прислонившись лбом к стеклу, я старалась успокоить рвущиеся наружу волнение и страх. Сглотнула, пытаясь избавиться от колючего кома в горле.
Вспомнила вчерашний вечер, серьезные лица Филиппа и Глеба, долгий разговор на кухне. У нас было большинство: три наших голоса, плюс Оля и Кирилл. У Влада оставалась лишь Лара и Рита. Сказать сестре у меня язык не повернулся — погребенная под обломками личности совесть воспротивилась. Думаю, Рита вскоре сама сделает выводы, а я подожду.
Подсознательно я готовилась к поражению, несмотря на положительные прогнозы. Филипп же, напротив, выглядел воодушевленным.
Хозяин не встречал нас на пороге, но дверь была распахнута настежь. Я вышла из машины, положила руки на капот. Вдох. Еще один. Соберись, Полина!
— Ты в порядке?
Подняла глаза — на меня смотрел Глеб. Обеспокоенно, почти заботливо.
Я кивнула.
— Скоро все закончится, — сказал он уверено. — Если Филипп станет вождем, Влада Вермунда будут судить, обещаю.
Я вновь кивнула и шагнула к двери. Побыстрее со всем покончить.
Вошла в дом вслед за Филиппом, Глеб шествовал сзади, будто страхуя, а может, боялся, что убегу. Убежать, и правда, хотелось.
Сердце стучало гулко и часто, дыхание сбилось. Бог мой, как же душно! Я вся взмокла то ли от жары, то ли от волнения.
Кирилл сидел на диване, а рядом с ним — Лара. Защитница смеялась, но когда мы вошли, тут же посерьезнела и отвернулась. Да уж, с Ларой мы точно не подружимся. Плевать! Если все закончится плачевно… Нет, пока не нужно об этом думать, я достаточно размышляла вчера. Спортивная сумка Матвея с моими вещами стояла у порога квартиры Филиппа, рядом — пакет с совятами. Если что пойдет не так, уеду сразу. Все равно куда. Не пропаду.
Влад спустился через несколько минут в сопровождении Риты. Сестра выглядела лучше, сразу преобразившись из испуганной девчонки в элегантную женщину. Без лишних слов подошла и обняла меня. В груди разлилось тепло и зародилось незнакомое чувство. У меня не было родственников по крови, и вот есть она. А еще атли.
Влад посмотрел пронзительно, глубоко, усиливая тепло в районе желудка, и я отвернулась. Ни к чему лишние эмоции — нужно оставить рассудок холодным.
Вскоре появилась Оля, поздоровалась, обняла меня. Сегодня все будут меня обнимать? Или это жалость? Надеюсь, оно того стоило, иначе я напрасно пожертвовала гордостью.
— Сегодня большой день, — благожелательно улыбаясь, произнес Влад. Я не заметила на его лице ни волнения, ни тревоги — то ли хорошо маскировался, то ли знал, что победит. — Сегодня у очага мы воссоединим атли.
Мир онемел. В одночасье шорохи и перешептывания стихли, и гостиная погрузилась в напряженное молчание. Скорее всего, это длилось несколько секунд, но мне показалось — вечность.
— Прежде чем волновать предков своим присутствием, нужно разрешить кое — какие разногласия. — Голос Глеба ворвался в сознание, и окружающий мир хлынул со всех сторон шорохами, звуками, ярким светом люминесцентных ламп и удушающим запахом дорогих женских духов.
Влад слегка улыбнулся, кивнул.
— Да, ваши… хм… претензии. Что ж, я готов созвать совет.
— Замечательно! — воинственно прошипел Глеб.
— Ох, Измайлов, ради бога! Оставьте вы свою вражду, помиритесь и не морочьте нам голову! — воскликнула Лара и театрально поморщилась. — Все уже давно забыли ту историю, и тебе пора.
